Мама, заслушавшись Ладочникова, даже налила ему и Андрею по полстакана водки под борщ. Ладочников посмотрел, как мрачно опрокидывает ее в себя Андрей, и, крякнув, тоже выпил.
После обеда мой кузен-начальничек противным голосом сообщил лейтенанту, что тот свободен до завтрашнего утра, до девяти ноль-ноль. Ладочников пожал плечами и попросил маму проводить его до метро. Мама, немного удивленная бестактностью Андрея, замахала руками:
– Да я тебя до дома довезу, что ж ты хмельной в метро поедешь? Я такси поймаю!
– Хмельной? – Старлей нарочно выпучил глаза. – Да сегодня мое состояние – майское солнышко по сравнению с той метелью, до которой мы однажды на Новый год напились. Нас три пары отмечало, с часу дня…
Ладочников помог маме одеться и говорил, говорил… Они ушли, каждый довольный другим. Ладочников не мог без слушателя, а мама обожала веселые байки – она их потом подругам на девичниках рассказывала.
Я ухромала в спальню, включила телевизор. Андрей, дождавшись ухода мамы, встал в дверях:
– Мне неприятно говорить, но в твоей квартире необходимо произвести обыск. Ты можешь присутствовать.
Я пожала плечами: «Обыскивай».
Телевизор пришлось сделать погромче – очень раздражала крысиная возня в гостиной. Минут через десять Андрей опять открыл дверь.
– В стене сейф под картиной, – сообщила я.
– Давай ключ.
Я достала ключ из тайника тумбочки, протянула Андрею:
– Надо говорить «пожалуйста». Шторы плотнее занавесь.
Андрей задернул шторы, открыл сейф, повыкидывал на стол футляры и сгреб евро:
– Мне их надо на экспертизу отослать.
– Обломаешься. Возьми стольник, остальное кинь сюда, они мне тоже пригодятся.
Андрей взял одну купюру, остальные деньги бросил мне на кровать. Небрежно взяв ближайший футляр, он открыл его.
– Йе! Это что же, настоящий бриллиант? – воскликнул он.
– Настоящий. Положи все на место и объясни, что ты ищешь.
– Платы. Бумагу. Краски.
Мне надоело переговариваться с Андреем из алькова, и я пересела в инвалидное кресло. По-хорошему надо было начинать пробовать наступать на левую ногу, но мне не хотелось показывать Андрею, насколько я стала здоровее, пусть думает, что его сестра-идиотка беспомощна.
Андрей, как и Алексей несколько дней назад, открыл все коробки и рассматривал их содержимое со зверским лицом. Андрей блондин, у него прямые волосы, аккуратная стрижка, но сейчас он был похож на дьявола:
– Твоя тетка работала в банде фальшивомонетчиков.
Н-да, интересное сообщение. В каком же отделе Андрей работает действительно? Или он, как пионер, готов для любого дела?
– Зачем Кате криминал? – равнодушно бросила я. – У нее были деньги.
– У нее были фальшивые деньги, которые отмывались через официальную художественную фирму, – отчеканил братец. – Миллионы. И такой уровень полиграфии фальшивок, что только спецэкспертиза может обнаружить подделку.
– Так вот почему меня обложили со всех сторон. Там думают, – я показала пальцем в потолок, – что она их в квартире спрятала?
– Нет, – покачал головой Андрей. – Я, и только я, думаю, что она их здесь печатала. Здесь – или очень рядом. Вернее – они.
Ноги, не прикрытые пледом, замерзли. Я осторожно погладила свои колени.
– А то, на чем печатают фальшивые доллары, оно какое по объему? – спросила я, чтобы выудить из Андрея побольше информации.
– Понятия не имею. В бригаде твоей тети такие кулибины старались, что не удивлюсь, если они деньги в миксере шлепали. Но, скорее всего, стандартные компьютеризированные станки.
– Куда же она могла их засунуть здесь? Может, в гараже? Подай мне, пожалуйста, плед.
– Какой гараж? – оживился Андрей. – У нее был гараж?
– И был, и есть. Она его на себя не оформляла, не успела, – сказала я. – Он здесь недалеко. Капитальный, кирпичный.
– Адрес.
Андрей накинул на меня плед и достал из портфеля записную книжку. Косо написал на странице: «Не говори, пиши».
Я взяла ручку: «Сначала убери драгоценности в сейф». Андрей чертыхнулся и покидал в сейф футляры. Пришлось написать адрес гаража, хотя я точно знала, что там ничего нет – папа с самого начала облазил его вдоль и поперек, выискивая запчасти к своему драндулету.
Андрей собрался в пять минут. Я глупо и наивно улыбалась ему вслед, как только за ним закрылась дверь, поднесла телефонную трубку к уху:
– Алло, Сергей Дмитриевич? Вы извините, что беспокою вас дома. Это Анастасия, у которой нога…
– Я понял, Настя, что случилось?
Голос у следователя был усталый. Еще бы, как-никак законный выходной, а он, по-моему, еще и после дежурства. Но у него работа такая, а мне необходимо вытащить любимого человека из говна, при этом остаться живой и по возможности не нищей.
– Я по поводу гаража Кати, моей тети, – торопливо заговорила я. – Не знаю, заинтересует ли вас это, но Андрей, который меня охраняет не то на родственных, не то на общественных началах, записал адрес и отправился туда.
– Подожди, он что, тебя одну оставил? – ахнул Сергей Дмитриевич.
И я спросила то, о чем давно собиралась спросить:
– Сергей Дмитриевич, я с большим, можно сказать, уважением отношусь к профессионализму наших органов, но позвольте узнать – от кого вы меня собрались охранять? От Алексея? Не имеет смысла, вряд ли он соберется меня убить. А если бы и собрался, то мог бы сделать это раньше. От нечистой силы мама квартиру освятила, сами видели. А от кого еще?
– Настя, Настя, поверь мне на слово, в охране ты нуждаешься. – Голос Сергея Дмитриевича был взволнованным.
– Сергей Дмитриевич, я понимаю, что вы можете не ответить на вопрос, но просто как человек скажите мне, пожалуйста, что около меня делает Андрей? Он единственный, кого я боюсь среди своих знакомых.
В телефонную трубку мне было слышно, как щелкнула зажигалка и как Сергей Дмитриевич затягивается сигаретой.
– В общем, я только догадываюсь, – после паузы произнес он. – Мне сказали, что Андрей вправе самостоятельно разрабатывать операцию.
– Так он у вас или в ФСБ работает?
– Во-первых, такие вопросы по телефону не обсуждают, – заметил Сергей Дмитриевич. – Во-вторых, он числится у нас. А в-третьих, организация, о которой ты только что упоминала, разрешает и рекомендует своим сотрудникам работать в любой должности и любой профессии, предусмотренной трудовым законодательством страны… Ладно, я сейчас Ладочникова вызову.
Но первым появился не лейтенант, а Татьяна Степановна. Она внесла свое мощное тело в коридор, зычно гаркнула: «Зорька, Стерва! Крошки, за мной!» И перед тем как выйти, всунула мне в руки книгу «О вкусной и полезной пище».
В книге, помимо кучи полезных и бесполезных рецептов, лежал тетрадный листок в линейку, исписанный мужским почерком: «Настенька, прости за то, что произошло. Доверяй Татьяне Степановне. Долго объяснять, но она на моей стороне полностью».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
