— Вы действительно думаете, что можете стоять тут и раздавать приказы? — вспыхнула Рейн, и щеки ее покраснели. — Я ничего вам не должна, Кайл Бенедикт. Если бы я хотела поговорить с вами, я бы ответила вам по телефону.
По выражению его лица было видно, что она поступила крайне неразумно, раскрывая свои карты. Бешеный огонь вспыхнул в его глазах, и он злобно процедил:
— Вы действительно должны быть благодарны мне, что мой больной ребенок удержал меня здесь на всю ночь. — Его пальцы впились ей в подбородок. — После третьего звонка я был готов задушить вас.
— Что вы и делаете сейчас? — Он совсем этого не делал, но конфронтация усилилась. Рейн увидела, что теперь его глаза грозно потемнели и все же не съежилась от страха, как это, наверное, случилось бы с другой на ее месте.
— Отпустите меня, — сказала она. — Не могу терпеть, когда вы прикасаетесь ко мне.
— Так ли? — Он понял, что этой ложью она пыталась предупредить его намерения. Но нет же, поздно! Он открыл губы, заставив давлением пальцев и ее сделать то же самое. Ее протест как бы застрял в горле, она затаила дыхание. В ее глазах горели огоньки, и ее тело невольно устремилось навстречу ему. Своим весом он прижал Рейн к стене, и сердце ее сильно билось у его груди как отдельное существо, испуганное и дрожащее. Его губы и язык совершали с ней невероятные вещи, и, когда давление немного ослабло, она не смогла даже застонать, забыла о сопротивлении, и на время ум потерял власть над телом. Кайл, казалось, нависал над Рейн, чтобы сожрать ее. Их тела слились. Он положил руку на ее сердце и ощутил теплоту ее грудей. Рейн вздрогнула, чувствуя нестерпимое ласковое прикосновение его пальцев сквозь свою тонкую блузку.
— Теперь вы дрожите уже не от злости, — сказал он ей в ухо насмешливо, и она презирала себя за неудержимый и томительный трепет, вызванный близостью его дыхания.
— Кайл, не поступайте так со мной! — Ее голос прервался, и она закрыла глаза, боясь нахлынувших слез. Кайлу было бы плохо, если бы она заплакала. Он уже достаточно изучил ее, требуя от нее раскаяния, чтобы она смогла превозмочь свой стыд. Сжав зубы, она подумала о Стивене, и ярость ее вспыхнула с новой силой.
— Скажите, в чем дело, Рейн? — Его фраза на этот раз прозвучала как-то грубо, отчужденно и не вязалась с прошедшим порывом страсти. — Вы не можете бросать мне дикие обвинения, ничего при этом не объясняя.
Она вся напряглась. Казалось, боль предыдущего дня вернулась к ней вновь.
— Вы действительно собираетесь своей наглостью и обманом выкрутиться из этой ситуации? — закричала она в ярости. — Вы все время были против того, чтобы я была со Стивеном. Вы думали, что я расстанусь с ним, когда надоумили Мег Джексон спрашивать меня о моих намерениях. Не оскорбляйте же меня дальнейшим притворством, Кайл.
Тонкие кости ее плеч вновь почувствовали давление. Его руки впились в нее, будто физическое насилие доставляло ему удовлетворение.
— О чем, черт возьми, вы говорите? — Это у него вырвалось так искренне, что на очень короткое время убежденность Рейн пропала.
— Скажете мне, что вы никогда ничего не обсуждали с Мег Джексон на мой счет? — спросила она.
У него дрогнул мускул на лице, прошло несколько секунд, но он молчал. Можно ли это было принять за доказательство ее правоты или, напротив, у него есть оправдание, она не знала. Гордость помогла ей, слезы высохли, она выпрямилась, стоя перед ним. Это же чувство добавило ее голосу бесстрастность:
— Случилось не так, как вы с Мег предполагали. Когда я задумалась о своем будущем без Стивена, я твердо поняла, что не смогу без него. Вместо того чтобы отпугнуть меня от мальчика, вы только сблизили нас. Я собираюсь начать процесс по усыновлению в понедельник. Мег думает, что у меня есть хороший шанс получить Стивена. Я хочу, чтобы он был моим сыном.
— А сейчас мне что, надо не соглашаться с этим? — произнес Кайл ровным низким голосом. — Нет, я этого не чувствую. У меня давно отпали всякие сомнения в отношении ваших возможностей быть матерью Стивена. Но ваша несостоятельность как женщины беспокоит меня…
— Моя несостоятельность?! — яростно вскрикнула Рейн. — Вы неделями твердили о моих страхах, об отсутствии доверия. Вы почти довели меня до неврастении, Кайл. Вы это действительно сделали. На некоторое время я почти забыла об уроке, который получила, когда мне было 5 лет. Вы не можете никому доверять. Когда ваше сердце будет не в ладу с вашим разумом, вас может подстерегать беда, и только люди, более эмоциональные и более тонко чувствующие, смогут подействовать на вас в лучшую сторону.
— Из-за всех ваших неполноценных взглядов на жизнь, — произнес он немного дрожа. — Я опасаюсь, что вы можете привить такую же философию Стивену и в итоге сделать его морально несостоятельным тоже. И здесь надо еще подумать, подходите ли вы ему как мать в конце концов? Если же вам кажется, что я могу манипулировать действиями Мег Джексон, то действительно вы получаете повод для беспокойства. А не приходило ли вам в голову, что я сам хочу усыновить Стивена?
Втайне надеясь, что он угрожает только из злости, Рейн оторопела, увидев чистые искорки глубокой искренности в его синих глазах. Он действительно мечтал о Стивене. Ну допустим, он возбудил бы иск на усыновление в противовес Рейн, кто бы победил? Он уже доказал, что способен, не угрызаясь сомнениями, использовать свое влияние на Мег. Выходит, для комиссии Кайл будет логическим и неизбежным выбором. Он был обеспеченным человеком, с положением в обществе, с отличной репутацией в агентстве, а это могло бы настроить их в его пользу. А что же на ее чаше весов? Она могла предложить Стивену лишь умеренно обеспеченную жизнь и ее любовь — больше ничего. Она смотрела на Кайла со слезами на глазах, тело ее было холодным.
— Вы так хотите?
— Хочу ли я Стивена? Да.
Рейн отвела голову назад, будто он ударил ее.
— Я буду бороться за него, Кайл! — Проглотив слюну, она в упор впилась в него взглядом. — После того что вы сделали со мной вряд ли я могу думать о вас как о хорошем отце для Стивена. Я допускаю, что вы будете действовать со всеми финансовыми и социальными преимуществами, но это лишь означает, что мне придется бороться с удвоенной энергией. Я люблю Стивена, и ничто не изменит этого, что бы вы ни говорили или делали.
Он попытался приблизиться к ней, потом остановился, у губ показалась белая пена гнева.
— Нет, с меня достаточно. У вас какое-то недопонимание и дурацкое упорство в вашей красивой головке. — Она услышала, как он скрипнул зубами. — Но я не собираюсь мстить вам… хоть и очень этого хочу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
