Оставалось переговорить с парнями. К моему удивлению идею уйти из храма они не поддержали.
— Пять лет всухую дрочить – это, конечно, стремно, – сказал Олег. – Но ведь платят! Пятнадцать золотых в месяц! Девчонки в турме получают два. («И когда успел разузнать?» – удивился я). А тут выкупит баба и пляши под ее дудку! Через пять лет у меня будет свой дом, а бабы найдутся, – он хмыкнул. – Можно потерпеть.
— «Мерседес» не купишь! – напомнил я.
— Так их в Паксе ни у кого нет! – философски заметил Олег. – Экипаж заведу и кучера, вернее, кучершу. Покрасивше, – он ухмыльнулся. – А что до родины, то, что я там потерял? В России меня, кто хотел, тот и имел. Здесь я человеком буду.
Я посмотрел на братьев.
— Мы и раньше этим занимались, – сказал Леша и покраснел. – Только бесплатно. А здесь за деньги! Работать не надо, в армии служить – тоже. К тому же свой дом… Мы согласны.
— Ладно! – сказал я. – Можно тебя? – попросил Олега.
Мы отошли.
— Поможешь, если понадобится?
— Как? – заинтересовался десантник.
— Ну… Скажем, в морду кому дать.
— Это – пожалуйста! – ухмыльнулся он. – С большой охотой…
Утром в Тару вошла догнавшая нас ала. Трибун, суровая тетка лет тридцати, разыскав турму, велела Виталии привести нас. Мы явились. Представление мне не понравилось. За спиной трибуна маячила Лавиния, и это заставило насторожиться. Чего надобно этой сучке? Наверняка замыслила что-то против Виты. Не хватало потерять союзницу!
— Умница – похвалила Виталию трибун, завершив нас осматривать. – И пришлых сохранила, и девочек сберегла. Мы видели место, где вы порубили сарм. Могил не нашли, поэтому поняли, что убитых у вас нет. А вот мы потеряли сотню, – Трибун вздохнула, – но вонючек вырезали начисто. В Роме будут довольны. Кстати, что у тебя с глазом? – внезапно заинтересовалась она. – Прямо не узнать! Помолодела, расцвела…
— Один из пришлых оказался медикусом и сделал мне операцию, – доложила Вита. – Он и Ниобу спас, когда ту ранили.
— Это который? – заинтересовалась трибун.
Виталия указала на меня.
— Его зовут Игрр.
— Красавчик! – оценила трибун. – Скажи, чтобы зашел ко мне вечером.
— Не зайдет! – вмешался я.
— Говоришь по–нашему? – сощурилась трибун.
Я кивнул.
— Почему не придешь?
— Потому что не лупа.
— Ты рассказала ему?! – возмутилась трибун.
— Не она. Эта! – я указал на Лавинию, которая, слушая разговор, зловеще ухмылялась. После моих слов ухмылка исчезла. – Назвала меня лупой и попыталась зарезать.
— Ложь! – воскликнула Лавиния.
— Игрр говорит правду! – вмешалась Виталия. – Я свидетель.
— Вот еще! – я вытащил из-за пояса кинжал с серебряной рукояткой – как чувствовал, захватил. – Им меня и пытались убить. Твой? – я протянул кинжал Лавинии.
Та торопливо сунула руки за спину.
— Думаю, его узнают, – сделал вид, что не заметил, я. – Дорогая вещь, приметная. Итак, трибун! Я, Игорь Овсянников, свободный гражданин Рома, выдвигаю против Лавинии Варр, жрицы храма Богини–воительницы, обвинение в покушении на мою жизнь. Возьми ее под стражу!
— Духи Гадеса! – всплеснула руками трибун. – Ты серьезно?
— Более чем. Жалобу претору подам по приезду в Рому. Лавинии грозит казнь, и она захочет, чтобы я умер в пути. Поэтому покушение повторит. Ты собираешься это позволить?
— Гляди! – вздохнула трибун. – Тебе отвечать, – она повернулась к воинам: – Уведите жрицу!..
— Уверен, что поступаешь правильно? – спросила Виталия, после того, как Лавинию увели, а следом ушла и трибун. – Верховный понтифик – могущественный враг. Она раздавит тебя!
— Руки коротки! – хмыкнул я.
— Ты не понимаешь…
— Вита! – прервал я. – Мы договорились. Ты собираешься выполнять обещание?
— Да! – кивнула она.
— Тогда не мешай!
Она насупилась и ушла. Мы отправились к себе. Трибун распорядилась поселить нас в одной комнате и выставить стражу. То ли действительно опасалась за нашу жизнь, то ли мстила за отказ ее навестить. «Кошки» у дверей стояли чужие, и к Вите меня не пустили. В сердцах я обозвал их «драными» и пообещал оборвать хвосты. Они зашипели и взялись за рукояти мечей. Я юркнул за дверь. Судя по лицам «кошек», драным угрожало стать мне. Спать мы легли хмурыми. Приятное путешествие завершилось.
Глава 9
Касиния проскользнула в дверь и склонила у порога.
— Подойди! – велела Октавия.
Помощница выпрямилась и, легко ступая по мраморному полу, приблизилась к верховной жрице. Двигалась она стремительно и плавно, что удивляло всех, кто видел ее впервые. Высокая, крупная, с мускулистыми руками и ногами, Касиния весила не менее трехсот фунтов. В свое время Октавия заметила, и, побеседовав с правофланговомым преторианской когорты, предложила ей перейти в храм. Касиния оказалась сообразительной. Одно дело за три аурея в месяц таскать на себе лорику, шлем и тяжелый щит, другое – находится при особе верховного понтифика, выполняя деликатные поручения. И платят несопоставимо больше, и прочих благ не занимать…
— Говори! – приказала Октавия.
— Претор отказалась отпустить Лавинию.
— Почему? – нахмурилась понтифик.
— Обвинение серьезное и подтверждено письменно. Жалоба подана при многочисленных свидетелях.
«Старая жаба! – подумала Октавия о преторе. – Взяточница! Набивает цену? Асса не заплачу!»
— А что пришлые? – спросила, сохраняя невозмутимость.
— Доставлены в храм, умыты, умащены и приготовлены к церемонии.
— Им рассказали об обязанностях?
— Да.
— Поняли?
— Один из них знает латынь.
— Как отреагировали?
— Спокойно.
— Никто не возмущался?
— Нет.
— Даже этот… Игрр?
— Он, кстати, переводил. Улыбался.
«Ну, это ненадолго!» – усмехнулась Октавия. Касиния поняла и тоже ощерилась. Спереди у нее не хватало зубов, выбитых в пьяной драке, поэтому улыбка помощницы смотрелась жутко.
— Женщин во дворе много?
— Не протолкнуться.
Октавия поморщилась. Прибытие в храм новых мужчин всегда вызывает столпотворение. С одной стороны это хорошо – в сокровищнице добавится золота. С другой, к новеньким выстроятся очереди. Как объяснить, что семя от Игрра придется ждать? Сколько он будет упорствовать? Сутки, пять, десять? Касиния дело знает, но среди мужчин попадаются упрямые…
«Все равно откажется от обвинения! – решила Октавия. – Не было еще человека, способного выдержать пытки Касинии. А клиенткам можно сказать, что Игрр заболел. Бывает…»
— Скажи: пусть ведут пришлых в храм! – велела она и, после того, как помощница убежала, оглядела себя зеркало.
Полированный лист серебра отразил стройную, несмотря на годы, женщину в расшитой золотыми стрелами столе и с миртовым венком на седеющей голове. Верховный понтифик смотрелась величественно. Октавия довольно кивнула и, придав лицу подобающий вид, двинулась к двери. Она не подозревала, что очень скоро величавая маска на ее лице сменится совершенно иной…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
