— Он медведя по дороге убил, — унылым голосом ответил купец. — Забрал у стражника копье и ушел в чащу на полдня.
— Как это, забрал копье? — выпучили глаза все. — А почему воин свое оружие отдал?
— Вы это потом поймете, — стушевался Приск. — Он просто на него пристально посмотрел и тот сам копье отдал. В общем, этот дан ушел в лес, а через полдня вернулся со свежей шкурой медведя. Не пристало, говорит, к своему конунгу являться, словно оборванный трэлль.
— Конунг! — снова услышал знакомое слово Сигурд. — Где мой конунг?
— Возьмите его на службу, герцог, — умоляющим тоном попросил купец. — Пошлите его взять в одиночку Константинополь. Я вас уверяю, он его возьмет! Я вас очень прошу! Он же еще стихи на ходу сочиняет. Они называются висы. Это просто ужасно! Он прочитает вису, и они сами откроют ворота.
— Виса! — оживился Сигурд. — Я сложил о нашем походе вису! Хочешь ее услышать, купец?
— Да отпусти ты его, и все! — удивился Само, от души жалея торговца. Приск, услышав о возможности познакомиться с еще одним образчиком скандинавской поэзии, скривился, как от зубной боли. — Пусть домой идет.
— Я бы с радостью, но это невозможно, — совсем потух купец. — Он же клятву Тору дал, что отслужит свое спасение. Он никуда не пойдет! Десять солидов, герцог, всего десять.
— Где тут Медовый Чертог? — спросил вдруг Сигурд. — У конунга должен быть Медовый Чертог, где он пирует со своей дружиной!
Само молчал, раздумывая, куда бы это чудо в медвежьей шкуре пристроить. Приск превратно истолковал его молчание и продолжил торг.
— Возьму солью! — а когда князь снова промолчал, сдался окончательно. — По той цене, что в Бургундии смогу продать. Мне бы хоть свои деньги вернуть!
— Ладно, — кивнул Самослав, а на лице Приска появилось выражение истинного блаженства. — Уговорил. Беру!
Князь посмотрел на дана и перешел на язык кельнских франков.
— Я конунг Самослав. Ты хочешь служить мне?
— Я дал клятву именем Тора, — прогудел воин, — что верну долг. И если я нарушу ее, то буду навечно опозорен. Я буду служить тебе, пока не спасу твою жизнь. Или пока не погибну в бою, покрыв себя славой.
— М-да, — протянул Само. — Тяжелый случай. Во всех смыслах. А скажи мне, отважный Сигурд, к чему мне мертвый дан, покрывший себя бессмертной славой? Какая мне от этого польза? — Сигурд посмотрел на него с непониманием и обидой, а Само продолжил: — Посмотри на этих воинов. Мы тратим долгие месяцы, чтобы научить их воевать. Ты думаешь, мне нужна их героическая гибель? Так ты ошибаешься. Мне нужна победа.
— А что это они делают? — Сигурд удивленно смотрел на поле, где Деметрий муштровал одну из сотен лично.
— Они отрабатывают нападение конных лучников, — любезно пояснил Самослав. — Смотри внимательно!
На поле выбежал первый взвод Сиротской сотни, и построился напротив, натягивая слабенькие луки. Полусотник по-гречески назывался гемилохаг, или пентекостер. Выговорить такое словене не могли, а потому князь понемногу вводил в обиход привычные ему термины. Взводный, старый седой воин, построил воспитанников. Мальчишки были в восторге, это было их любимое упражнение. Они же будут стрелять по настоящим воинам. У каждого был колчан тупых стрел. Ну, почти тупых...
— Сотня! — орал Деметрий. — Атака аварских лучников! Каждая десятая стрела — с острым концом. Кто получит рану, будет месяц репу чистить! Взводный! Готов? Через десять счетов — стреляй! Сотня! Черепаха!
Воины сноровисто положили скутумы на головы, придерживая их руками, а передний ряд поднял свои щиты до уровня макушки, построив нечто, похожее на коробку из-под торта и черепичную крышу одновременно. Через несколько секунд по щитам начал барабанить ливень стрел. Каждый из мальчишек должен выпустить полный колчан, тридцать штук. Кривые стрелы, без наконечника и оперения, не стоили ничего. Мальчишки их делали сами. Их задачей было всего лишь приучить воинов держаться при обстреле. Вскоре все закончилось, и счастливые дети убежали рысцой, построившись в колонну по два.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сотня! Идет тяжелая конница! Фулкон! До упора!
Старое римское построение, было рассчитано на атаку тяжелой конницы того времени, не использовавшей таранного удара. Первые два ряда поставили щиты один над другим, держа эту преграду плечами. Копья тупым концом воткнули в землю, образовав колючую преграду. Третий ряд должен был бить своими копьями между щитов, а задние ряды начали метать дротики через их головы. В обычном бою через головы щитоносцев псилы пускали навесом стрелы, раня всадников и лошадей.
— У меня нет слов, герцог, — вымолвил, наконец, пораженный Приск. Не менее удивленный Сигурд задумчиво сопел рядом. — Я слышал сказки про легионы старых римских императоров. Но все считают, что повторить это невозможно, ведь те времена давно ушли. С кем вы собираетесь воевать?
— С аварским каганом, — пояснил Само. — В следующем году.
— Спаси вас святой Мартин! — выпучил глаза Приск и перекрестился. — Ведь авары — это звери из преисподней, присланные на землю за грехи наши! Даже великий король Сигиберт попал к ним в плен и заплатил огромный выкуп! И баварский герцог Гарибальд едва унес от них ноги. Ваша светлость, вы собираетесь умереть?
— Мы собираемся победить, — просто ответил Самослав. — У нас нет другого выбора. Иначе тут не останется ничего из того, что вы видите вокруг себя. И никого из тех, кого вы знаете. Нас всех просто убьют.
Две недели спустя.
Кузнечная слобода разрасталась. Лотар растерянно ходил по зданию кузни, где все еще пахло свежим деревом. Наковальня, молоты, клещи и другие инструменты выдал ему боярин Лют, и уже можно было начинать работать. Кузню ему давало княжество, а он должен был за три года выплатить ее цену. Железо тоже будет ему продавать казна, как и уголь. Расценки за работу, правда, невелики были, но подмастерий тоже давали от казны. Лотар не мог поверить своему счастью. Неужели он настоящим мастером станет, хозяином собственной кузни, и земли под ней. Ведь сколько лет он бесплатно горбатился, веря пустым обещаниям.
— Здравствуй, Лотар! — услышал он знакомый голос, который вывел его из раздумий.
— Ваша светлость! — кузнец склонился в глубоком поклоне. — Для меня большая честь видеть вас.
— Ты все получил, что нужно для работы? — спросил его князь.
— Да, господин, — кивнул кузнец. — Граф Лют мне выдал все, что нужно. Как я буду получать заказы на работу? Ведь я тут никого не знаю.
— На ближайшие полгода у тебя только один заказ, — ответил Самослав. — И твоим заказчиком буду только я. Сколько стоит меч?
— Меч стоит семь солидов, господин, — уверенно ответил кузнец.
— Почему так дорого? — нахмурился Самослав. — Я же даю тебе людей, кормлю их, и железо тоже мое.
— Семь солидов меч стоит в Париже и Орлеане, — пояснил мастер. — За работу я возьму не меньше трех тремиссов. Это очень тонкая работа, ваша светлость. Сначала берется прут из мягкого железа, на него навариваются листы из железа твердого. Потом заготовка вытягивается ковкой. Потом идет нагрев, закалка и отпуск. И все это может повторяться несколько раз. Потом меч нужно шлифовать. Это работа не на одну неделю, а потому не может быть дешевой. Иначе такой меч просто согнется при ударе, а воин погибнет.
— Да, мне это все уже говорили, — поморщился князь. — Думал, может ты, как хороший мастер, что-то предложишь. Значит не зря они тут копьями и топорами воюют. Ладно, не судьба... Слушай задачу, мастер. Мне нужно вооружить восемь сотен воинов. Мечей у них на всех десятка три, и те с убитых баварцев сняли. Есть ножи, но они все разные. Мне нужно что-то простое и дешевое. То, чем можно вооружить пехоту.
— Можно сделать большие саксы, — осторожно сказал кузец. — Если их сделать длиннее обычных, в полтора локтя (67 см), то таким ножом можно не хуже меча работать. Я пару раз выполнял такие заказы. Это будет намного проще и быстрее. И стоит он совсем недорого, ваша светлость.
