Программа данного разговора была прописана в Уставе, в разделе для десятников и сотников, и была отработана до мелочей. К сожалению младшего и среднего командного состава, калечить и убивать новобранцев в воспитательных целях было строжайше запрещено. В противном случае виновный лишался месячного жалования. Заданный Уставом процесс пока сбоев не давал, и сотник услышал ожидаемый ответ:
— А вот, и надеру!
А что еще мог ответить на глазах своей сотни крепкий детина, только что вылезший из глухой хорутанской деревни на четыре двора?
— Сотня, встать! Смирно! — проорал сотник. — В две шеренги становись! Воину Яниславу копье принесите! Он меня сейчас им убивать будет!
Десятник принес фрамею, и сунул ее в руки совершенно обалдевшего парня. Сотня загудела, увидев, что командиру принесли обычную палку, а самые умные уже догадались, что мужик с гривной на бычьей шее этого дурня уделает и так. Но с палкой все получится гораздо веселее. Так оно и вышло.
Воин Янислав сжал копье белыми от напряжения пальцами и начал ходить кругами вокруг сотника, который стоял, обманчиво расслабленный.
— Ха! — сделал воин выпад, на который Добран даже не отреагировал. Он не достал до сотника примерно на локоть.
А вот следующий удар получился, что надо. Ну, почти... Могучий укол, в который провалился новобранец, ушел в пустоту. Сотник лениво отклонился в сторону, перехватил копье и толкнул плечом парня, который повалился в пыль. Фрамея улетела в сторону, а палка в руках сотника стала подниматься и опускаться, с сочным шмяканьем украшая спину бойца кровавыми полосами. Тот тихонько кряхтел, но кричать и не думал. Позор ведь великий слабость показать! Он выдержал избиение до конца, и упал на землю, кусая губы от боли и унижения.
— Чего разлегся, падаль? — услышал он ласковый голос командира. — Встал в строй!
Воин поднялся и, на подгибающихся ногах, пошел на свое место.
— Кто-нибудь еще хочет оружие получить? — многозначительно спросил сотник Добран, поигрывая палкой. — А то вон копье лежит. Никто? Тогда вот вам мое слово. Воин Янислав на неделю идет на кухню, репу чистить и зерно молоть. Ждет, пока спина не заживет. Если бы ты, лысого ежа выпердыш, застонал хоть раз, то уже завтра к мамке в деревню вернулся бы свиней пасти. А так вроде яйца есть, может толк выйти. Чего стоишь, на кухню иди!
Янислав вышел из строя, плавясь под насмешливыми взглядами товарищей. В спину ему неслись обидные смешки.
— А чего это мы развеселились? — удивился сотник. — Разговорчики в строю? Пятьдесят отжиманий и три круга вокруг лагеря! Это вам вместо ужина! Упор лежа принять!
— Суров ты, Добран! — усмехнулся князь, который подошел сзади.
— Княже! — сотник голову и ударил себя кулаком в грудь. Так их Деметрий научил. — Сам же говорил, тяжело в учении, легко в бою.
— Говорил, да, — согласился князь и повернул голову на шум, доносившийся от города.
— Княже! — заявил запыхавшийся мальчишка из Сиротской Сотни, который прибежал с выпученными глазами. — Там такое! Там такое! Купцы из Бургундии пришли! Тебе самому эту страсть увидеть нужно!
Глава 35
Нотарий Стефан уверенно шел по направлению к Мясному рынку. Он любил бывать здесь, любил людскую толчею, любил шум этого места, и даже его запахи. Тут все было просто и понятно. И люди были простыми и понятными. Здесь не нужно было думать, прежде, чем говоришь и тщательно обдумывать каждое услышанное слово, ища в нем скрытые смыслы и намеки. Здесь белое было белым, а черное черным. И наблюдение за этой жизнью, чрезмерно простой и незатейливой для служащего императорской канцелярии, было для Стефана единственной отдушиной, позволявшей отдохнуть от хитросплетений дворцовых интриг. Август Ираклий был в походе, как и приличествовало императору-воину, а первым лицом Константинополя на время стал куропалат, управляющий дворцовым хозяйством и командующий дворцовой стражей заодно. Он не был евнухом. Напротив, он был младшим братом императора Ираклия, а потому лишенные мужских радостей вельможи только клацали зубами, но покуситься на его власть не решались.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Бывший Форум Феодосия, превращенный указом Августа в место, где продавали скот, находился недалеко от порта Неория, что расположился в заливе Золотой Рог. Сюда везли множество разнообразных животных, и именно на этом рынке их забивали и разделывали. Именно здесь было самое лучшее и самое свежее мясо. Шум и толчея на рынке были прежними, как будто и не было катастрофических поражений от персов. Как будто не была потеряна половина страны. Этих людей вообще мало, что интересовало, кроме еды, выпивки и скачек. Скачки! Большой Цирк был истинным сердцем города. Не императорский дворец, не казармы дворцовой стражи и даже не Святая София. Именно в цирке порой решались судьбы Империи. Тут утверждали на царство новых императоров, тут четыре партии болельщиков могли устроить побоище по поводу проигрыша какого-нибудь наездника. А бывало и такое, что десятки тысяч людей, собравшиеся на скачки, решали начать бунт, и начинали. Даже грандиозное по масштабам восстание Ника, которое чуть не стоило жизни самому Юстиниану Великому, началось именно здесь. И в нем же закончилось, когда солдаты перебили тридцать тысяч бунтовщиков, запертых внутри циркового ристалища.
А вот Стефан не любил скачки. Наверное, он был такой один во всем великом городе. Все эти переживания по поводу того, какая колесница придет первой, казались ему какой-то нелепостью. Лишенный низменных эмоций ножом работорговца, Стефан имел ум холодный и рассудительный. Карьера нотария не была для него пределом мечты, он грезил о большем. А как этого добиться, если сидишь день деньской, занимаясь перепиской, читая отчеты управляющих императорских вилл и запросы из действующей армии? Он не знал ответа на этот вопрос. Гонцы, несущие императорскую почту, сновали по дорогам Империи, подвергаясь нешуточной опасности, ведь только недавно войска Августа отбросили склавинов и авар от Фессалоники. Четыре года всего прошло. Даже страшно подумать, что случилось бы, пади второй город Империи, как уже пали до этого Антиохия, Иерусалим и Александрия. Персы, упрямо насаждавшие поклонение солнцу, были ненавидимы христианами, а потому поклонников кроткого Бога безжалостно убивали. В одном лишь Иерусалиме они перебили семнадцать тысяч человек, а в его округе еще больше. Святые угодники! Богатейшие провинции превращаются в пепелище, опустошенные бесконечной войной. Скудные ручейки податей пересыхали на глазах, а содержание армии чиновников и стоящие неимоверных денег дворцовые церемонии, от которых нельзя было отступить ни на волос, окончательно разорили страну. Ведь подати брали с тех, с кого могли, а не с тех, кому было положено их платить. Ничего не платят Фракия, Иллирия, Македония и Греция. Там поселилось дикое племя склавинов, которое на глазах научилось воевать так, словно были настоящей армией. Эти дикари даже камнеметные машины навострились делать, как с удивлением узнали жители Фессалоники. Сто пятьдесят орудий бросили они, отступая от города. И это варвары!
Варвары! Стефан задумался. А сам-то он кто? Безродный мальчишка из какого-то словенского племени. Он ведь даже и не знает, как это племя называлось. И начальник, протонотарий, тоже не знает, кто его родители. Он был привезен из земель абхазов, которые калечили мальчишек сотнями, продавая их константинопольским купцам. Из их страны и не вывозили больше ничего, кроме этого страшного товара. Нечего оттуда везти, это же просто дикие горы.
Стефан зашел в харчевню, где заказал любимое блюдо — сфунгато. Сложный омлет, пришедший сюда из старого Рима, пережил века. Нотарий любил вкусно покушать. Ведь у евнуха так мало радостей — еда, власть и золото. Они все жили ради этого. А поскольку ни власти, ни золота у Стефана пока не было, он баловал себя по воскресеньям чем-нибудь вкусненьким. Уютное пузико, которым начинал обзаводиться молодой, в принципе, парень лучше всего другого доказывало, что он на верном пути. Он не какой-нибудь рыбак или горшечник, что были тощие, словно прут, и черные от палящего солнца. Он уважаемый человек, который питается вкусно и обильно. Всю неделю он предвкушал этот поход в харчевню на рынке. Он мечтал о нем. Он тщательно взвешивал, чем именно вознаградит себя за очередную тяжелую неделю. Он долго колебался между запеченой свининой и рыбой под пряным соусом, но потом его ум занял сложный салат из мяса птицы и овощей со специями. После тщательных размышлений, он отринул и эту идею. Омлет! Ну, конечно же. Сфунгато! Это было именно то, что нужно. И он съест его именно там, в любимой харчевне на рынке, где блюдо приготовят на его глазах, пока он будет предвкушать прием пищи, смакуя охлажденное вино с острова Хиос. Да, вот оно, настоящее счастье!
