В наше время трудно разобраться с историческим прошлым, когда самые издаваемые историки у нас – математики Фоменко с Носовым и с их достойным оппонентом Аджи, которые творят не историю народов и государства, а «свою историю», в лучшем случае как историю «своей этничности» независимо от истории и этногенеза стран и народов. Идет растаскивание истории нашей российской общности, отрыв ее от общности народов, навязывание истории искусственно придуманной в кабинетах терминологии, тем более, когда рядом тоже формируется целая «библиотека сепаратизма» (Кавказ, Поволжье), «библиотека расизма» (Санкт-Петербург, Ростов, Москва), когда самыми великими объявляются только сами по себе русские, угро-финны, тюрки, татары, чеченцы, аварцы, мусульмане, при этом забывается обо всех других. Параллельно с ними по всем газетам и журналам выступают новые теоретики с отрицанием понятий «этнос», «нация», «национальная политика». И это вместо того, чтобы помогать людям, своим согражданам формировать идентичность их сознания как этнонациональностей, граждан страны на основе более или менее принятых терминов.
Марксизм-ленинизм со своими достижениями и догмами уходит, а на смену приходят национал-шовинизм и национал-сепаратизм, нацизм и расизм со всеми трагедиями, где каждый народ велик не только сам по себе, но при «ничтожестве» другого народа. И это в условиях, когда люди и так перепуганы тем, что у них «отнимут» национальность, культуру, язык, тем, что они растворятся в условиях глобализации. В полукриминальном постконфликтном российском обществе мало места для благополучных идей. И тут важно не терять связи преемственные, как теоретические, так и практические. А ученые должны не запутывать, а прояснять. Теория и идеология тоже становятся криминальными, с призывами идти «стенка на стенку». Здесь особую роль играет и мифология, когда человек уводится в прошлое или будущее, но лишается настоящего. А люди хотят жить сегодня, сейчас. И они на это имеют право. Человек в своей природной, этнической, культурной, гражданской сущности имеет одну только жизнь. И она связана с определенными общностями, в составе которых проходит становление человека.
Мы проходим период методологического хаоса и понятийно-категориальной сумятицы, когда нет никаких методологических и моральных обязательств. Тут трудно сразу и однозначно определиться. Главное сейчас – не впадать в крайности, доводя частные теории и конъюнктурные идеологемы до господствующих догм. Понятие «многонациональный народ» отличается по своему социально-политическому содержанию от понятия «советский народ». В новом понятии прежде всего нет внутреннего разделения самих этнонаций по социально-классовому признаку. Но определенная историческая преемственность между этими общностями есть. И, исходя прежде всего из идентичности данной общности, люди различных национальностей согласились жить в общности «российский народ». Народ как общность может быть этносом, но он может быть и соэтничностью, полиэтничностью. И если люди живут в одном государстве, их общность, единство как народа, как «нации-согражданства» неминуема. Но в согражданстве не исчерпывается этнос и этничность, этнонация, этнонациональность, более того, это новый уровень их самоутверждения. В новой общности они самостоятельно получают перспективы своего развития. Утверждение же реалий одних общностей при захоронении других, свойственное для ряда работ этнологов, носит деструктивный характер. Социально-этнические процессы исторически развиваются на основе заимствования и преемственности. Здесь глубокие связи и зависимости. А однобокое, искусственное отрицание, свержение этносов-наций и насаждение сверху политический нации – подходы, разрушающие историческую общность людей, в том числе и различных национальностей, отторгающие их друг от друга. А на такой основе трудно создавать и общность людей как граждан страны.
Этнонации: не умственные конструкции, а реалии жизни
В. А. Тишков заявляет, что этносы существуют якобы исключительно в головах этнографов и что вместо этой «умственной конструкции» реально существует лишь некое культурное многообразие, мозаичный, но стремящийся к культурности и самоорганизации континуум из объективно существующих и отличных друг от друга элементов общества и культуры»[115]. Но культура – продукт многообразия творческой деятельности людей, в том числе концентрирующие элементы и способы социального и духовного творчества индивидов, объединенных в общности и пользующихся ее коллективным потенциалом. «Культура всегда шире места (пространства, среды), где она совершается»[116]. Она шире и индивидуального творчества. Культура как феномен – это результат еще и сотворчества людей.
Подходы В.А. Тишкова были подвергнуты критическому анализу многими учеными. Так, Ю.И. Семенов в статье «Этнология и гносеология»[117] подчеркивает, что постмодернистское влияние оказалось «заразным» и разрушительным. В 1994 г. появилась статья В. Роктянского, оправдывающая постмодернистские подходы в этнографии. Активизировалась постмодернистская деятельность и директора Института этнологии и антропологии В.А. Тишкова. В статье «О нации и национализме» (1996 г.) им было заявлено, что «нация – это политический лозунг и средство мобилизации, а вовсе не научная категория» и что понятие «нация», как таковое, «не имеет права на существование и должно быть исключено из языка науки». Непонятно почему, ибо сам В.А.Тишков и был тем, кто превращал этнос из явления исторического, социокультурного в однобокое согражданство, то есть в «политический лозунг». Эти идеи лишь на первый взгляд казались постмодернистскими и прогрессивными из-за заимствования западной терминологии, но советую всем традиционалистам не мешать, а удалиться в «башни из слоновой кости»[118]. Он сам тем временем усиленно ремонтировал «старую башню великодержавного шовинизма», утверждая реальности и жизнеспособности как бы одного этноса-нации, подход, реализованный с кровью на Западе, но который уже дважды разваливал Россию (в 1917 и в 1991 гг.). «Евроремонт» великодержавного шовинизма вновь нужен, чтобы сказать о существовании лишь одной нации-этноса, которая вновь как бы должна доминировать в старой имперскости, но в новой форме «согражданства» под девизом, что «империи создают расово чистые народы, а помеси эти империи разрушают»[119]. Более откровенно и открыто эти идеи пропагандируются от Хомякова и Солженицына и до «либерального империалиста» Чубайса, при этом забывается, что мы имеем дело не с физикой и химией, которые не имеют этнонациональных границ, а с общественными явлениями со своими социально-этническими и культурными многообразиями (по форме и содержанию). И попытки их подогнать под расово-этнические характеристики одной этнонации не приведут к формированию единой нации в России. И самое главное, такие подходы размывают и истинно самобытную этничность, этнонациональность русских.
В последнее время делаются попытки в СМИ, в литературе пренебрегать понятием «россиянин» и активно использовать понятие «русский»: «Русская девушка Елена Исимбаева стала лучшей спортсменкой года», хотя в фамилии и имени явно видно переплетение национальностей и культур «многонационального народа». При этом нет понимания того, что такое однобокое навязывание вызывает отторжение части людей, граждан России от российской идентичности, в том числе и у русских. Реакция русского человека понятна, когда искусственно навязывается европоцентризм. «Мудрость нашего времени состоит в признании за каждой культурой ее права на самостоятельное существование, в отстаивании равенства всех культур»[120]. Но при этом никто не отрицает не только общности культур народов России, но и ведущей роли в нашей духовной общности русского культуроцентризма. Духовное лидерство русской культуры в жизни наших народов естественно, ибо и оно создается исторически творчеством россиян разных национальностей, но это все только в том случае, если не отрицается за каждой культурой «право на самостоятельное существование» и «отстаивается принцип равенства всех культур». При всей общности в культуре всегда есть пласты с «этнодифференцирующими и этноинтегрирующими элементами и структурами» (В.М. Межуев). Отрицание этих элементов разрушает культурную общность народов, их стремление к самостоятельному творчеству и сотворчеству.
Некоторых привлекает хваленая американская теория «плавильного котла», которая, кстати, не менее отвергается сегодня в самих США, чем наша историческая общность «советский народ»! В последние годы американские обществоведы все больше стали отходить от концепции «плавильного котла» и говорить об устойчивости и учете этнических характеристик у многих групп иммигрантов. Термин «этничность» («ethnicity») применяется активно прежде всего на Западе. С. Чешко как настоящий заместитель своего директора заявляет тоже о непознаваемости феномена «этничность» и его «иррациональной» и «сверхсоциальной» субстанции»[121]. Да и человек – отдельная социально-культурная единица, – непознаваема. Мы же это не отрицаем, а стараемся познать. А что познаваемо в этом мире абсолютно? Такие подходы – демагогия, а не наука.
