Утверждать имманентность Бога – вовсе не означает «ограничивать» Его. Напротив, Он предстает Создателем вселенной, наделенной внутренним динамизмом и потому способной соучаствовать в Его творческих деяниях. Заметим, что именно такой взгляд на творение отстаивали богословы первых веков, в частности Августин в комментарии к Книге Бытия. Поэтому христианам, особенно если они хоть немного уважают науку, пора бы наконец понять, что Бог – не диктатор, не ньютоновский «часовщик», сотворивший вселенную как отлаженный механизм. Скорее Он похож на родителя или друга, готового всегда поддержать или утешить, и Писание дает немало подтверждений тому. Языком ярких антропоморфных образов оно говорит о Боге, который гневается, вразумляет, «вскармливает» вселенную. В богословии хорошо известна концепция непрерывного творения, и, если бы нам удалось осмыслить в ее контексте современные научные открытия, и богословы, и «простые верующие» от этого только бы выиграли. Бог действует во вселенной. Однако вселенная обладает некоторым запасом собственной жизнеспособности и этим напоминает ребенка. Она, как и всякое дитя, способна откликаться на ласковое, приветливое слово. Конечно, родители воспитывают свое чадо, но вместе с тем стараются сохранять и развивать его неповторимость, его жизненные силы. Они призваны дать ребенку свободу, чтобы он мог вырасти, повзрослеть, сделать свой выбор, найти свой путь, должны сказать ему те животворные слова, которые куда сильнее всех наставлений и повелений. Именно так Бог поступает со вселенной.
Конечно, это очень зыбкие, приблизительные образы, но как еще говорить о Боге? Мы можем мыслить о Нем лишь аналогиями, и одним из источников «аналогического» знания может стать вселенная, какой она предстает сегодня. Современной науке есть что сказать верующим людям о Творце. Конечно, она способна существенно поколебать традиционные представления о Боге, но эта встряска несомненно пойдет нам на пользу. Бог в своей бесконечной свободе непрестанно творит мир, который по-своему свидетельствует об этой свободе на каждом этапе постоянного становления. Он позволил вселенной «расти», непрерывно усложняться и стать тем, чем она станет. Творец не вмешивается, а дает свободу, соучаствует, любит. Но удается ли, стремясь избежать крайностей грубого креационизма, тем не менее сохранить и передать особенности религиозных представлений не только о возникновении жизни, но и о духе? Время и диалог покажут.
6. Жизнь как плод замысла: приглашение задуматься
Вот уже два десятилетия космологи напряженно спорят об «антропном принципе». Представления о нем варьируются от так называемого слабого принципа, согласно которому мы, наблюдатели во вселенной, способны видеть лишь вселенную, соотносимую с нами, до «сильного», предполагающего, что все ленной присуща некая независимая от человека внутренняя телеология. Для наших рассуждений особый интерес будут представлять два хорошо известных космологических факта:
(1) чтобы появился человек, понадобилась «точная настройка» природных законов и физических констант, что подтверждается многообразными эмпирическими исследованиями вселенной;
(2) общепринятой космологической теории, объясняющей, почему эти константы и законы должны были оказаться именно такими, не существует.
Некоторые из упоминавшихся здесь примеров не раз обсуждались учеными. Основной аргумент, как правило, звучит так: опытно установленные значения многочисленных физических констант: скорость расширения вселенной, масса и заряд электрона в соотношении с протоном, гравитационная постоянная и т. д. – настолько точны, что при малейшем (примерно в одну миллионную) отклонении человек бы не появился. Но откуда, спрашивается, взялась такая точность?
Приведу несколько примеров. После Большого взрыва вселенная непрерывно расширялась и одновременно охлаждалась до нынешней температуры около 3 градусов по Кельвину (шкала абсолютных температур). Происходило это по всеобщему, хорошо известному закону: при сжатии газ нагревается, при расширении остывает. Окажись теперешняя температура вселенной иной, земля не могла бы рассеивать энергию и становилась бы все «горячее». Как все знают, жизнь на поверхности нашей планеты возможна лишь при определенной температуре. Но почему, начавшись с миллионов градусов, температура понизилась именно до этой – и никакой другой отметки? Подобным примерам несть числа. Возьмем еще один. Если бы энергетические уровни гелия, углерода и азота были бы хоть немного другими, не произошла бы термоядерная реакция, в результате которой появились более тяжелые элементы. А не будь этих элементов, не было бы и нас с вами. Как мы уже говорили (см. раздел 2), чтобы во вселенной, причем в необходимом соотношении, могли образоваться вещества, из которых состоит человеческого тело, понадобились три звездных поколения, и возникнуть эти вещества могли только в термоядерной «домне» звезды. В течение жизни звезда превращает более легкие элементы (водород, гелий и т. п.) в более тяжелые (углерод, кремний, кислород и т. п.) и, умирая, выбрасывает их во вселенную. Из этого материала образуется новое поколение звезд, все повторяется заново, и так вселенная постоянно пополняется тяжелыми элементами. Еще раз напомним: чтобы во вселенной появился весь необходимый для возникновения человека химический «материал», нужны были три поколения звезд.
Чтобы найти разгадку сверхточных значений, космологи сначала попытались прибегнуть к общей физической теории, но такой теории попросту нет. Затем мы попробовали объяснить «благоприятные совпадения» статистически. Чистая случайность при этом, конечно же, исключалась, поскольку вероятность того, что значения могли совпасть случайно, неприемлема с научной точки зрения. Статистические исследования позволили сделать следующий шаг – допустить возможность одновременного или последовательного существования нескольких вселенных. Если помыслить, что их было достаточно или даже бесконечно много, вполне естественно предположить, что среди них могла возникнуть и подобная нашей. Однако ни одна из гипотез множества вселенных не может считаться удовлетворительной или потому что у нас нет необходимых данных, или же проверить предположение невозможно, а проверяемость, как известно, – исключительно важный критерий достоверности любого результата. В гипотезе множественности вселенных, существующих одновременно, они отстоят друг от друга на расстояние, превышающее количество световых лет нашей вселенной, и, следовательно, получить данные о них нельзя, поскольку в этом случае «универсумы» никак не сообщаются друг с другом. Что же касается гипотезы последовательного существования вселенных, здесь также невозможно получить какие-либо данные о вселенной, которая была до Большого взрыва.
Таким образом, невозможность, оставаясь в рамках науки, объяснить сугубо научную теорию антропного принципа, может быть понята (особенно в контексте наших рассуждений об универсальности как одном из критериев достоверности знания) как приглашение поискать ответ в области телеологии. Слово «приглашение» представляется нам здесь наиболее уместным, поскольку позволяет сохранить эпистемологическую независимость отдельных наук. Приглашение, как известно, можно принять, а можно отвергнуть. Не исключено, что кто-то предпочтет блюсти собственную неприкосновенность и ни за что не согласится выйти в поисках ответа за свои мыслительные границы. И все же, как мне кажется, наше предложение вполне реалистично, а также обоснованно, и нужны очень веские аргументы, чтобы его отвергнуть. Более того, сколь бы серьезными эти аргументы ни казались, они неизбежно вступают в противоречие с изначально присущим религиозной мысли представлением о том, что у истоков вселенной стоит Личность, которой ведомы цель и замысел творимого Ею мироздания, и часть этого замысла, а может быть даже, сердцевина его – наша с вами жизнь.
Итак, что же предлагается? Ни много ни мало – пересмотреть в свете современной космологии идею божественного происхождения мира. Как показывает опыт, едва ли не самые интересные результаты в современной космологии дает изучение наиболее ранних этапов истории вселенной с помощью методов квантовой механики. Конечно, тут же необходимо оговорить, что полученные нами опытные данные о происхождении и развитии мира крайне ограниченны, вернее, можно сказать, их вообще нет. Тем не менее физические и математические методы позволяют на основании современных наблюдений за происходящим в космосе достаточно точно воссоздать физические условия, в которых зарождался мир.
Из множества доступных нам эмпирических данных выделим три типа наблюдений, на которые главным образом опирается реконструкция ранней вселенной:
(1) измерения удаленных галактик и галактических скоплений, показывают, что расширение вселенной происходит при строго определенных параметрах;
