Но Брусилов пользовался популярностью среди войск и показал себя выдающимся вождем. В противоположность Иванову, боявшемуся движения вперед, Брусилов горел наступлением… 28 марта Государь прибыл в Каменец-Подольск. Встречали почетный караул и Брусилов. Последний имел доклад у Государя. Ему оказывали особое внимание. Он держался красиво и независимо. Война набивает цену генералам, особенно в их собственных глазах…».
Батарея на Брусиловском фронте. Фотография времен Первой мировой войны
Оставим на совести жандарма недоумение по поводу сплетен о влиянии Распутина и императрицы – они роем носились над салонами, земствами и передовой. Ну и последнюю фразу, раскрывающую всю разницу между тыловым и боевым генералами. При чём тут самоощущение? Просто новая должность до известной степени развязывала Брусилову руки, предоставляла инициативу, потому что он терпеть не мог неопределённости, безволия в осуществлении планов. Он не раз вспоминал и осуждал странное начало войны: «Должен оговориться, что с начала войны я никак не мог узнать плана кампании. Когда я занимал должность помощника командующего войсками Варшавского военного округа, выработанный в то время план войны с Германией и Австро-Венгрией мне был известен; он был строго оборонительный и во многих отношениях, по моему мнению, был составлен неудачно. Он и не был применен в действительности, а по создавшейся обстановке мы начали наступательную кампанию, которую не подготовили. В чем же заключался наш новый план войны, представляло для меня полную тайну, которой не знал, по-видимому, и главнокомандующий фронтом. Легко может статься, что и никакого нового плана войны создано не было, и действовали лишь случайными задачами, которые определялись обстановкой». Так что нескончаемые обвинения высшего советского командования в полной неготовности к войне в 41-м выглядят на этом фоне сознательной клеветой, хотя провалов и стратегических ошибок было впрямь много. Но тут – не было даже планов, и Брусилов решил сполна воспользоваться самостоятельности хотя бы в полосе своего фронта на 550 км. Безхребетное верховное командование несколько ослабило свое давление на него, правда, окружение царя по-прежнему не любило Брусилова и опасалось роста его популярности. Для придворной свиты генерал без княжеского, графского или баронского титула, без протекций и связей, без академического значка оставался «выскочкой» и «берейтором». Но теперь в руках Брусилова сосредоточились крупные воинские силы, дававшие ему возможность ставить и разрешать большие задачи.
Начало 1916 года проходил под знаком позиционной войны. Войска зарылись в окопы. На огромном протяжении на западе и на востоке тянулись бесконечными лентами окопы, ходы сообщений, блиндажи, волчьи ямы, проволочные заграждения, минные поля.
Война ушла под землю. «Если бы кто-то ничего не знающий о войне очутился между неприятельскими траншеями, он даже при самом остром зрении не усмотрел бы нигде следов человека. А между тем на расстоянии каких-нибудь 200 метров за козырьками окопов, в блиндажах и землянках кипела особая окопная жизнь, и тысячи глаз зорко смотрели вперед, подстерегая врага. Лишь по ночам тарахтели повозки и кухни, глухо рокотали автомобили, идущие с притушенными фарами, подходили санитарные двуколки и бесконечной вереницей тянулись по путям сообщений истощенные, посеревшие от окопной земли солдаты. К рассвету же опять все вымирало. Лишь изредка появлялся тихоходный неуклюжий самолет. Как комья ваты, распухали вокруг него разрывы шрапнели, и летчик спешил назад», – живописует современник. Фронт застыл…
Обстановка на Западном фронте была очень тяжелой. Англо-французская армия нуждалась в помощи. Французам под Верденом с каждым днем становилось все трудней. Верденская операция поглощала несметное число человеческих жизней и огромное количество боеприпасов, военного снаряжения. Итальянская армия отступала, и Италия оказалась на грани военной катастрофы. Англо-французское и итальянское командования требовали от России немедленной помощи. Русская Ставка вынуждена была принять решение о наступлении.
Операция изначально входила составной частью в общий стратегический план летнего наступления союзников на Западном и Восточном фронтах. План, как мы уже говорили, предусматривал почти одновременное наступление англо-французских войск на реке Сомма и русских войск в Белоруссии, Литве и Галиции. Подготовка реализации плана началась еще зимой и продолжалась несколько месяцев. Как чаще всего бывает, за это время жизнь внесла в первоначальные планы существенные изменения. Тут и битва за Верден, и наступление австрийцев в Альпах. Были и тысячи других на первый взгляд незаметных моментов, изменивших всю картину летней кампании. Решающий момент – назначение Брусилова главнокомандующим Юго-Западным фронтом. Бывший главком ЮЗФ генерал от артиллерии Н. И. Иванов полностью вписывался в концепцию, подготовленную Ставкой для Юго-Западного фронта, в которой фронту отводилась второстепенная роль поддержки главного удара Западного и Северного фронтов. Иванов в провальном 1915 году был готов отступать аж до самого Киева, неудачные операции фронта зимой 1916 года окончательно подорвали его веру в собственные силы и войска. Даже планируемые вспомогательные удары своего фронта он считал неосуществимыми.
Брусилов же знал силы и слабости прежде всего своей 8-й армии и с удовлетворением отмечал: к весне войска полностью оправились от предыдущих неудач, хорошо доукомплектовались, вооружились, получили полный комплект артиллерии, в том числе тяжелой, и боеприпасов к ней. После назначения главнокомандующим он, как положено, лично проинспектировал некоторые части 7-й, 9-й 11-й армий, убедился в их достаточной боеготовности, высоком моральном духе и принял решение добиваться для своего фронта более решительных задач. Историки, мемуаристы, в том числе и сам Брусилов, чаще всего обсуждают передачу дел от одного главкома к другому на фоне дворовой интриги, хотя нам теперь, после опыта стольких побед и поражений от Московской битвы до Чеченской войны, надо обратить внимание именно на персоналий, от которых и зависел исход Брусиловского прорыва. Например, во главе 8-й армии, осуществлявшей главный Луцкий прорыв, вопреки воле Брусилова был поставлен генерал Каледин, в сущности, не готовый командовать армией, да еще в такой ответственной операции. Если бы во главе 8-й армии, как считают многие, стоял человек уровня Брусилова или командующего 9-й армией генерала Лечицкого, без всякого сомнения, Брусиловский прорыв получил бы иное течение и завершение. Но в истории, а тем более военной истории, не может быть сослагательного наклонения.
Сразу же после своего назначения главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта Брусилов взялся за разработку плана наступления. Смысл его оперативного плана заключался в том, чтобы «навалиться всеми силами на австро-германский фронт». А для этого каждая армия выбирала один наиболее ответственный участок, каждый корпус также намечал для себя такой ударный участок. На всех этих участках должны были немедленно начаться земляные работы для сближения с противником. Даже если неприятель обнаружит подготовку к наступлению, то все равно он не сможет стянуть в одно определенное место все свои силы и, более того, не сумеет даже обнаружить направление главного удара. А главный удар намечался по городу Луцку. Его должна была нанести любимая и проверенная в боях 8-я армия. Остальные армии Юго-Западного фронта тоже должны были нанести сильные удары. Резервы намечалось бросить туда, где будет достигнут наибольший успех.
Смелость, оригинальность этого плана как раз заключается в многовекторности. Традиционному замыслу нанесение удара «кулаком» по одному месту Брусилов противопоставил идею «атаки по всему фронту». Он учел неудачи своих коллег – главнокомандующего армиями Западного фронта генерала Эверта, главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерала Куропаткина, а также печальный «опыт» германского командования под Верденом и категорически отказался выполнить «пожелание» Николая II придерживаться обычной тактики прорыва. «Я приказал не в одной, а во всех армиях вверенного мне фронта подготовить по одному ударному участку, а кроме того, в некоторых корпусах выбрать каждому свой ударный участок и на всех этих участках немедленно начать земляные работы в 20–30 местах, и даже перебежчики не будут в состоянии сообщить противнику ничего иного, как то, что на данном участке подготавливается атака. Таким образом, противник лишен возможности стягивать к этому месту все свои силы и не может знать, где будет ему наноситься главный удар. У меня было решено нанести главный удар в 8-й армии, направлением на Луцк, куда я и направлял мои главные резервы и артиллерию, но и остальные армии должны были наносить каждая хотя и второстепенные, но сильные удары, и, наконец, каждый корпус на какой-либо части своего боевого участка сосредотачивал возможно большую часть своей артиллерии и резервов, дабы сильнейшим образом притягивать на себя внимание противостоящих ему войск и прикрепить их к своему участку фронта».
