— Откуда у тебя эта пижама?
— Тетя Анс подарила. — Она подошла к столику у кровати Вольфа и щелкнула выключателем. Наши с сестрой священные ясли, окруженные свечками. Гипсовые Иосиф и Мария, сто раз битые и снова склеенные, вол, осел, четыре овцы и ясли с младенцем. Мейрел тихонько села на корточки перед гипсовыми фигурками. Она погладила Марию и Иосифа и очень осторожно вынула младенца из яслей.
— Это Иисус, сын Бога. Это праздник его, а не Деда Мороза. Мы празднуем его рождение.
— Он давно уже умер. — Вольф сел на кровати и тер глаза, кудряшки его растрепались. Он подполз по кровати к нам.
— Привет, мама. Я думал, что ты тоже умерла.
Я подняла его к себе на колени:
— С чего это ты взял?
— Анс сказала. Тому дяде.
— Виктору, — резко уточнила Мейрел.
— Да. Она сказала, что ты вполне могла врезаться в дерево.
Я уложила их в кровать. Вольф засунул большой палец в рот и сразу же опять уснул. Мейрел спросила, можно ли оставить зажженными огоньки у вертепа. Я разрешила.
— Мам? — воскликнула Мейрел, когда я хотела закрыть за собой дверь. — А что вообще с тобой случилось?
— Со мной ничего не случилось. Я немного устала и очень испугалась. Но теперь все в порядке.
— Анс говорит, что ты заболела. И тебе не надо надоедать.
— Ничего подобного. Вы мне никогда не надоедаете.
— А твоя мама тоже всегда болела?
— Я не всегда болею. А завтра мы будем целый день заниматься интересными вещами.
— Хорошо. Смотри же, ты обещала! — Мейрел погрозила пальцем и строго посмотрела на меня.
— Ну конечно! А сейчас — быстро спать.
Я услышала, что вернулась Анс.
Она отшатнулась от меня, когда я вошла в комнату.
— Что это за номера ты выкидываешь!
Меня ужасно раздражало, когда она вела себя как мать-игуменья. Она давно уже научилась подавлять свой характер, но сейчас он вырвался наружу в полную силу.
— Тебя это, знаешь ли, совершенно не касается. К тому же ты знаешь, где я была! У твоих друзей в полиции!
Анс в ярости посмотрела на меня:
— Почему это «твоих друзей»?
— Ну ты ведь к ним тоже недавно заходила? Рассказать, что я совсем свихнулась!
Я закурила. Анс подошла к столу, собрала кофейные чашки и кружки со стола и в сердцах поставила их на поднос.
— Такого я им не говорила. Я только попросила их оставить тебя в покое. А потом они задали мне пару вопросов.
— А почему ты мне об этом не рассказала?
— Я не хотела тебя беспокоить.
Она вышла из комнаты с подносом в руках.
— Мария, но ты ведь понимаешь, что Анс беспокоилась? Тебя не было целый день. И вчера вечером ты не приняла лекарство… — Виктор по-отечески склонился ко мне и накрыл мою руку своей ладонью.
— А что вы здесь делаете, собственно говоря?
— Анс мне позвонила. Она была сильно взволнованна. Я сразу же пришел. По правде говоря, я чувствовал себя тоже немного виноватым. Если с вами что-то случится, я тоже несу за это ответственность. Я в конце концов согласился оказывать вам помощь на дому.
— Виктор, мне не нужны таблетки. Сегодня я в кои-то веки чувствую себя хорошо. Без этой гадости. Я видела свой дом, поговорила со своим бывшим. Была на допросе в полиции. Все это я смогла выдержать без лекарств.
— Вы до сих пор чувствуете, что вам угрожают?
— Мне действительно угрожают. — Я показала ему сообщения на моем телефоне. — Петра — это имя моей матери. Видите? Я не знаю, что он собирается сделать со мной, но я точно знаю, что ему это не удастся. Я буду бороться. Что бы вы об этом ни думали.
Анс снова вошла в комнату. Она явно взяла себя в руки. Волосы снова связаны в аккуратный хвост, она подправила макияж и улыбалась.
— Прости, Мария. Я действительно очень волновалась. Особенно когда пошел снег. Я думала, ты приедешь часа через три. Мы с детьми украсили комнату, поставили елку, приготовили вкусную еду. Мы хотели тебя удивить. А ты все не приезжала. Мейрел даже пробовала тебе позвонить, но твой телефон был выключен.
— Не может быть. Он был включен целый день…
— Но ты ведь и сама могла нам позвонить? Это не так сложно.
Конечно, могла. Почему я об этом не подумала? Я возвращалась из Амстердама все еще под впечатлением от моего разоренного дома и трудного разговора с Ван Дейком. И потом эта встреча с Геертом…
— Анс, я взрослая женщина. Я не должна перед тобой отчитываться.
— Передо мной не должна. Но ты несешь ответственность за детей.
Виктор отдал мне мой телефон. Анс с удивлением перевела взгляд с него на меня, и я протянула мобильный ей.
— Он опять дал о себе знать.
Она прочитала сообщение. После этого посмотрела на Виктора. Он пожал плечами и озабоченно посмотрел на нее.
Анс положила телефон на стол.
— Я не соображаю в таких вещах. Не может получиться, что кто-то по ошибке отправил тебе это? Что-то вроде «неправильно набран номер»?
— Господи, ну что же должно случиться, чтобы вы мне поверили? Как это может быть случайностью? Петра — это же имя моей матери? «От судьбы не убежишь, как ни прячься». Случайность?
— Милая, половину голландских женщин зовут Петра. И эта фраза может значить все что угодно. Я не считаю, что она звучит угрожающе.
— Все дело в вашем восприятии, — встрял Виктор. — Мы вам верим, Мария. Анс просто хочет вас успокоить. Ваш страх реален. Это ваша действительность.
— К черту вашу «мою действительность»! Пойду сделаю себе яичницу и лягу спать. Без таблеток. Спокойной ночи.
Они не удерживали меня. Я чувствовала спиной их взгляды, когда выходила из комнаты. Как только я закрою за собой дверь, сразу начнут шушукаться. Обо мне. Как скоро они смогут упрятать меня в психушку. Мне нельзя терять самообладание.
Бекон шипел на сковороде. Я разбила яйцо о край сковороды, налила в кружку кипятка и положила пакетик «Эрл грея». Положила на тарелку два кусочка хлеба и взяла газету.
Когда я подняла глаза, то увидела Виктора, который стоял на пороге и рассматривал меня.
— Яйцо пригорает, — сказал он и показал на плиту.
Я выключила плиту, переложила яичницу на хлеб, села перед тарелкой и раскрыла газету. Я хотела, чтобы он проваливал отсюда. Виктор взял стул и сел напротив меня.
— Почему ты такая строптивая? — сказал он тихо, перейдя на «ты», и попробовал поймать мой взгляд.
Я посмотрела на него, прямо в его сонные карие глаза, и опять принялась за яйцо. Проткнула кончиком ножа желток. Он вытек на белок. Я разрезала бутерброд на четыре части.
— Почему ты, собственно, не идешь домой? — Я отправила кусочек в рот. Надо было побольше посолить.
— Я хотел сначала узнать, как у тебя дела.
— Прекрасно, как видишь.
— Мария, мы в самом деле беспокоимся о тебе. И боюсь, что не без оснований. Почему ты не хочешь принимать лекарства?
— Потому, что со мной все в порядке.
— Я считаю, что с тобой не все в порядке. И Анс так считает. И в полиции тоже так считают. Мы с Анс очень хотим, чтобы ты не зацикливалась на своих проблемах.
Капля пота защекотала мне подмышку. Сейчас очень важно было оставаться спокойной. Он хочет упрятать меня в психушку. Оторвать от детей. Говорить с ним было не о чем.
— А как ты думаешь, что со мной происходит?
— Ну, пока я не могу этого сказать. Для этого нам надо поговорить с тобой побольше. Я думаю, что ты испытываешь большие психические нагрузки. И ты чувствуешь, что тебе угрожают. Скажем так: твой организм постоянно находится в высшей степени напряжения. Ты подвергаешься такому стрессу, что сама не в состоянии разорвать этот замкнутый круг.
— Но мне ведь действительно кто-то угрожает. И если не он, так вы с Анс.
— Мы только хотим тебе помочь.
— Вы мне поможете. Если будете мне доверять.
— Мы доверяем тебе, Мария. Я понимаю, как ужасно ты себя чувствуешь.
— Если вы отправите меня в больницу, значит, мой враг будет доволен.
— А кто, ты думаешь, твой враг?
— Я знаю, кто это, но не могу сказать это тебе. Я сначала должна убедиться в этом сама. Для этого мне нужно несколько дней.
— Лучше всего было бы, если бы ты сама добровольно поехала со мной.
— А если я не поеду?
— Тогда придется применить насильственные методы.
— Что это значит?
— Доставить тебя под охраной.
— У вас ничего не выйдет. Я ведь не представляю угрозу для окружающих?
— Полиция подозревает, что ты сама подожгла свой собственный дом.
— Этого не может быть. Меня ведь даже не было поблизости, когда произошел пожар.
— Кто-то оставил газ открытым.
— Кто-то ведет грязную игру. — Я отодвинула тарелку. Мне больше всего хотелось швырнуть ее через всю кухню. И засунуть Виктору в глотку сигару. В голове у меня начинало стучать. Чего бы это ни стоило, я должна остаться с детьми. — А если я тебе скажу, что с этого момента начну послушно глотать все твои таблетки?
