— Пожалуй, я спущусь вниз. Не подскажете, где тут лестница в подвал?
— Спускаетесь на первый этаж, а дальше направо, там есть указатель. Удачи. — Девушка снова открыла книгу. — Если вы впервые в анатомичке, дышите глубже.
Спустившись в подвал, Адам понял, что девушка дала хороший совет. Сладковатый и тошнотворный запах формалина чувствовался уже отсюда. Он поморщился и пошел в том направлении, которое ему подсказывал указатель.
Первый зал анатомической лаборатории оказался большой комнатой с двумя рядами широких столов из нержавеющей стали, на которых проводили вскрытие. Возле одного из столов собралось несколько студентов, и Адам направился туда.
Доктор Мори внимательно следил за тем, как один из студентов делает надрез скальпелем в районе живота одного из трупов.
— Смелее. Не волнуйтесь, ему не больно. — Циничная медицинская шутка возымела успех — студенты дружно рассмеялись. — Извлеките то, что вы нашли, и покажите это нам.
Студент взял в руки печень и продемонстрировал окружающим. Студенты закивали головами. Адам не разделял их воодушевления — он чувствовал головокружение и подступающую к горлу тошноту.
— Обратите внимание на этот экземпляр, — снова заговорил доктор Мори, воспользовавшись лазерной указкой. — Судя по тому, что печень увеличена в размерах, ее обладатель при жизни любил крепко выпить. Так будет выглядеть и ваша печень, если вы будете сидеть в барах вместо того, чтобы готовиться к экзаменам.
Ответом ему был очередной взрыв смеха.
— А вы любите выпить, профессор? — спросил кто-то из студентов.
— Почти не пью. И вам советую. От жизни можно получать удовольствие другими путями.
Вивиан повернулся и заметил Адама.
— Господин Фельдман! Вот так сюрприз. Познакомьтесь, друзья. Это Адам Фельдман, мой хороший друг. Если кто-то любит его книги, вы можете взять у него автограф. Но только после того, как мы закончим занятие.
Студенты с любопытством посмотрели на Адама. Он, в свою очередь, со страдальческим лицом посмотрел на доктора Мори — от вида увеличенной печени ему стало еще хуже.
— Ну что же, друзья, печень мы оставим на потом. Кто хочет попробовать наложить швы? — спросил Вивиан, оглядывая студентов. — Или же мы попросим господина Фельдмана?
— Мы попросим господина Фельдмана! — дружно ответили студенты.
— О нет, нет, — взмолился Адам.
— Пожалуйста, господин Фельдман, — попросила одна из студенток. — Если вы ошибетесь, профессор скажет вам, как нужно делать правильно.
Адам приложил ладонь к виску. У него продолжала кружиться голова, и он подумал, что сейчас больше всего ему хочется присесть. Но стульев в анатомической лаборатории не было.
— Господин Фельдман, вам нехорошо? — обратился к нему доктор Мори. — Я выведу вас на свежий воздух, вам станет легче.
— Спасибо, доктор, я справлюсь сам.
С этими словами Адам шагнул в направлении двери, но понял, что дальше он не пойдет. Он опустился на колени, а потом сел на пол. Девушка, которая предлагала ему наложить швы, подошла к нему и положила руку ему на плечо.
— Профессор, — сказала она, обращаясь к Вивиану, — думаю, нам нужен нашатырный спирт.
Доктор Мори открыл окно и подошел к Адаму, который лежал на диване. Рядом с ним на небольшой табуретке стоял стакан с водой, а спасительная вата с нашатырным спиртом до сих пор была в руке «пациента».
— Какой ужас, — проговорил Адам тихо — он сказать это громче, но понял, что для этого сил у него не осталось. — Как я умудрился упасть в обморок?
— Вы, наверное, впервые переступили порог анатомической лаборатории?
— Я ни разу не был даже в морге.
— Рискну сказать, что вам повезло. Что до обморока — многие так реагируют на подобную атмосферу. Вашего покорного слугу долго приводили в чувство после того, как его преподаватель анатомии предложил ему сделать первый в его жизни надрез скальпелем. Один из моих профессоров говорил: «Если будущий врач упал в обморок в анатомичке один раз, то это нормально. Если он упал в обморок во второй раз, то ему нужно задуматься о правильности выбора профессии. А если он упал в обморок в третий раз, то ему никогда не стать врачом». Так что ничего страшного не произошло. Вы еще и студентов повеселили. Лежите, лежите. Пусть кровь прильет к голове.
Адам устроился поудобнее. Вивиан подошел к столу и стал приводить в порядок документы.
— Хорошо, что вы пришли, — снова заговорил он. — Я хотел позвонить вам, но не хотел мешать. Также я хотел к вам зайти, но не знал вашего университетского расписания, а приходить не вовремя мне, опять же, не хотелось. Я хотел попросить у вас прощения. Надеюсь, я не очень сильно обидел вас.
— Не обидели, но ваша реакция меня удивила.
— Не только вас — Доктор Мори открыл один из ящиков стола и положил туда пару тонких папок. — В последнее время я перестаю понимать, что со мной происходит. Простите, — тут же оборвал он себя. — Вас, конечно же, это не интересует.
Адам попытался поднять голову, но бдительность Вивиана он недооценил — под взглядом доктора ему только и осталось, что вернуться в исходное положение.
— Если вы чувствуете, что вам нужно об этом рассказать, то я буду рад вас выслушать.
— Если бы я знал, что рассказать, Адам, то обязательно бы рассказал. У меня в голове и в жизни чертов салат. Афродита, доктор Гентингтон… и еще целая куча всего.
— Доктор Гентингтон?
— Да лежите же спокойно, черт побери!
Адам вздохнул.
— Я ничего не знал про доктора Гентингтон, — сказал он честно. — Если вам будет легче, вы можете рассказать. Мы с Джеральдом хорошие друзья, но, обещаю, он ничего не узнает.
— Вот кто-кто, а Джеральд меня волнует меньше всего.
Доктор Мори сел в кресло у стола.
— Как… поживает госпожа Вайс? — спросил Адам, почувствовав, что нужно нарушить молчание.
— После того, как вы с ней спали в одной постели, вы до сих пор называете ее госпожой Вайс? — Вивиан покачал головой. — Ладно. Поднимитесь-ка.
Адам встал и прислушался к своим ощущениям.
— Вы не думаете повторять свой недавний подвиг?
— Со мной все в порядке.
— Отлично. — Вивиан посмотрел на наручные часы. — Самое время для того, чтобы пообедать.
— Мне кажется, что тут даже уютнее, чем у меня дома.
Вивиан отреагировал на реплику Анжелики едва заметным поворотом головы. Номер отеля выглядел вполне пристойно, но впечатления уютного не оставлял.
— В отелях есть что-то пошлое, — сказал он. — Меня так и тянет на мысли о второсортных фильмах и парочках, которые ютятся в темных номерах и прячутся от жен и мужей.
— Мы мало чем от них отличаемся.
Анжелика села на кровати, помедлила пару секунд, после чего поднялась и, осторожно ступая босыми ногами по ковру, подошла к окну.
— Снова дождь, — сказала она печально. — Я живу тут не один год, но меня всегда удивляло, что здесь так часто идет дождь.
— Для меня это всегда было неотъемлемой частью города. Когда нет дождя, я начинаю чувствовать, что что-то не так.
— Мы ведь останемся тут до утра, правда, Вивиан?
— Если тебе тут так понравилось, то можно остаться и до утра.
Анжелика отошла от окна и присела на покрывало кровати.
— Что-то не так? — спросила она.
— Что может быть не так? Мы вдвоем и замечательно проводим время. Нам не мешает ни твой муж, ни моя женщина. О чем еще можно мечтать?
Анжелика прилегла на подушку и укрылась легким покрывалом. Вивиан наклонился к ней для того, чтобы поцеловать, но она отвернулась.
— Нет, на самом деле, — заговорила она. — Что случилось?
— Ничего не случилось. Просто сегодня я устал.
— Или тебе не понравилось. — Она села на кровати, обхватив колени руками. — Но ты можешь сказать мне об этом прямо. В отличие от Джеральда, у тебя с этим нет проблем.
— В отличие от Джеральда, я думаю, что в постели важны желания обоих, а не только желания мужчины.
Анжелика посмотрела на него и перевела взгляд на окно.
— Джеральд мог бы многому тебя научить. Просто он не понимает, как это делается.
— О чем ты?
— О том, что твой муж эгоист. И его эротические сны, которые он так усердно записывает в своем дневнике, говорят об этом прямо. Кстати, ты никогда не заговаривала с ним на эту тему?
— На тему его… эротических снов?
— В том числе. Ты можешь сказать ему, какая поза тебе нравится?
Анжелика подняла бровь и сделала неопределенный жест рукой.
— Я? Нет… не думаю.
— Потому что ты не знаешь, какая тебе нравится поза или потому, что тебе стыдно об этом спрашивать?
— Думаю, что и то, и другое.
— Вот об этом я тебе и говорил. Как ты можешь знать, что доставляет удовольствие другому, если не знаешь, что доставляет удовольствие тебе?
