На самом деле, Шамси знал про себя правду. Никакой он не лучший. Невозможно быть лучшим в шестнадцать лет. Вот отец, дед, а особенно прадед… Те — да, ими заслуженно гордится вся семья. Но отец и дед сгинули без следа в России, когда американские шайтаны сломали мир. А прадед слишком стар и уже не может ходить по горам за зверем. Он и до арыка на окраине кишлака доходит с трудом. Научил правнука стрелять и читать следы — и за то спасибо. И оружие передал: старое, никуда не годное ружьё и лук. Фамильный лук, очень хороший. Подарок какого-то хана далекому предку Шамси. Что был за хан, как его звали, сейчас никто не вспомнит. Зато вся семья знает, как звали награжденного. Так же, как и далекого потомка (и всех первенцев во всех поколениях Абазаровых): Шамси! И лук остался, служит верой и правдой. Не сказать, что совсем без ремонта и ухода, такое оружие берегут как зеницу ока. Прадед сам ухаживает за ним, никому не доверяет. И стрелы режет сам, благо глаза старика еще не подводят, а руки его тверды, как в молодости…
Но никто не даст скидки на возраст, когда нечего есть. Своего стада у Абазаровых нет. И земли мало. А мать и сестренок надо кормить. И прадеда тоже. Конечно, женщины что-то выращивают, и продают прадедовы поделки. Но без охоты очень плохо. Еще года три назад прадед мог понемногу охотиться. Сейчас ноги совсем отказали. И надежда только на него, Шамси.
И вторая правда, что он боится. Очень боится. Да, он не верит ни в Аллаха, ни в шайтана. Прадед говорит, что мулла врет, значит, так и есть. В отличие от муллы, прадед не врет никогда. И в злых духов Шамси тоже не верит. Но всё равно страшно. Только это не повод для мужчины отказываться от добычи.
Охотник осторожно выглянул из-за скалы. Баран стоял метрах в пятидесяти. Отличная мишень: очертания четко видны на фоне закатного неба. И второй немного ближе и ниже по склону. Кого бить? Но руки не спрашивали голову. Две стрелы взвились одна за другой. И обе нашли свои цели. Всё-таки, он очень хороший лучник. Очень…
Может, духи этого ущелья и злые, но к Шамси они сегодня добры. Архары не сорвались на дно ущелья, а лежат на скалах, там, где паслись. Прекрасно. Сейчас он разделает туши, а завтра уйдет из этих мест и не будет больше гневить злых духов. И добрых тоже. Охотник вытащил нож и принялся за работу…
Самара, ул. Осипенко
— Вот теперь, Борька, я тебе скажу, что ты точно не задрот, — философствовал Герман на подъезде к бабушкиному дому. — Пришел. В морду дал. Все в шоколаде и новом прикиде…
Красный, как вареный рак Боря сидел сзади, уставившись в пол, и упрямо молчал.
— Ванек, завали, а? — рыкнул Урусов, — Борис, ты чего мордой кривишь?
— Да как-то странно получилось. Вышло, что мы пришли и ограбили. Он ведь брошенное подобрал, сейчас все так делают…
— А ты бы так подобрал?
— Ну, не знаю, нет, наверное.
— А если бы подобрал, а потом настоящий хозяин вернулся, ты бы что сделал?
— Отдал бы!
— Вот и он отдал. И не переживай на эту тему. Ты отцовское имущество отбил. Семейное, так сказать, достояние. Лучше скажи, что ты в драке творил…
— А что?
— Что? Троих уложил, пока я автомат с плеча сдергивал, и спрашивает, что! Как ты умудрился с такой скоростью грабками шерудить?
— Не знаю… — ефрейтор надолго задумался. Потом проговорил. — Олег рассказывал, у него такое в драках было. А папа говорил, что это у нас семейное. Бледнеем и убыстряемся. На инстинктивном уровне.
— Ну, ты и сказал, — хмыкнул Ванька, — я и словесов таких не знаю.
— Тебе и не надо, — ответил Урусов, — твое дело баранку крутить. Много думать будешь — все столбы наши!
И впервые подумал, что Борька, наверное, дойдет куда хочет. Если будет бледнеть при каждом опасном случае…
— Ребята, возьмите с собой! — вдруг произнес всю дорогу молчавший Юрка.
— С хера? — поинтересовался Урусов, — нам только еще одного ханурика не хватает. Своих алкашей достаточно.
— Возьмите, я пить брошу! Я ж не всегда алкашом был! Водила я! На дальнобое работал, «Манн» гонял! У меня все категории открыты! Вожу всё, от мотоцикла до танка!
— И как кардан-многостаночник дошел до жизни такой?
— Как-как! А так! — Юрка замолчал. Потом с дикой тоской в голосе произнес. — Вон, Борька семью свою ищет… Надеется… А мне искать некого… Из рейса вернулся пятнадцатого августа, а вместо дома — воронка… У «Прогресса» мы жили!.. В июле новую квартиру купили… Галка так радовалась… Две дочки были… Пять лет и три… Пришел, ни жены, ни дочек, ничего!.. Воронка… Я сначала по всем пунктам сбора бегал, по приемникам детским… А потом бросил… Сидел в квартире и пил. Как напьюсь, всё нереальным кажется… Сижу, с фотографиями разговариваю… Я в эту квартиру двадцатого пришел, как вода схлынула… Бабушку похоронил… По-человечески… Думаю, может, вернется кто, так хоть могилка будет… Мне-то и могил не досталось… — он посмотрел на Борю, — я ж тебя по фотографии узнал… Я имена ваши все знал, а как напивался, так без имен называл. Шахматист там, Лыжник, Маленькая… Думал, погибли все… Вы же мне, как родные, я же за вас, как за своих, пил… Чтобы чудо свершилось… Чтобы хоть кто-то выжил… А теперь ты и фото заберешь… Заберешь, не спорь… И правильно… Только совсем тошно будет…
Юрка сглотнул и продолжил:
— Возьмите, парни… Я водить не разучился, опыт, он не пропивается. Брошу пить — не подведу.
— А бросишь?
— Уже. Со вчерашнего вечера не пью. На утро не осталось, а ты, капитан, так и не опохмелил. — Горько усмехнулся Юрий. — И не надо. Лучше с собой возьми.
— Андрей… — произнес Боря.
— Что Андрей? — окрысился Урусов, — нет, ну вот почему я такой добрый! Ладно, всё равно за фотками едем, заодно и твои шмотки заберем, доходяга! Только имей в виду, у нас не детский сад. Могут и грохнуть.
— Да по хрен! В хорошей компании и сдохнуть не страшно…
Таджикистан, ущелье Зеравшана, укрепления кишлака Сангистан
Ночь. Тишина, прерываемая только шумом дождя. Да часовые перекликаются на постах. Боевые действия приостановлены, чтобы продолжиться утром. Можно было и в темноте закончить бой, если бы не налетевший шквал. Но завтра, невзирая на погоду, джигиты войдут в Сангистан. И ничто не сможет их остановить. Укреплений, подобных разбитым, у матчинцев больше нет. И воинов у них практически нет. А пока лагерь спит. Даже победителям нужен отдых перед новым боем…
Часовой дошел до большого камня. Здесь граница его участка. Сквозь водяную пелену разглядел товарища с соседнего участка и двинулся обратно. Дежурить, конечно, лень, лучше бы прикорнуть, да хоть у этой же скалы, что столь удачно прикроет от дождя, да часок покемарить… Но в последнее время, баши всерьез занялся дисциплиной. Поймают — мало не покажется. Лучше уж доходить свою смену, а потом отоспаться. Боец зевнул…
Легкая, неуловимая взглядам тень метнулась к нему, вынырнув из стены падающей воды. Чужая рука зажала рот, лезвие ножа вошло под ребра, и бездыханное тело, придерживаемое убийцей, аккуратно легло на землю.
— Третий готов. — шепнула тень и скользнула в направлении машин…
Только что встретившийся с товарищем постовой остановился в удивлении. В полутора метрах, как из-под земли, возникла крупная собака. Большая собака. ОГРОМНАЯ СОБАКА. Часовой даже не мог представить, что в мире могут существовать такие чудовища. Шерсть топорщилась, словно и не поливает ее сильнейший ливень, который с трудом пробивает свет фонаря. Угольно-черный зверь молча оскалил пасть, издевательски улыбаясь джигиту.
— Карашайтан! — прошептал человек, и руки сами потянулись к автомату, но долей мгновения раньше пес прыгнул, и клыки сомкнулись на горле человека, не успевшего даже вскрикнуть. А зверь растворился в темноте…
Вид лагеря не изменился. Только разом, словно по команде, умолкла перекличка часовых. Разводящий, сидевший у небольшого костерка под навесом, поднял голову, прислушиваясь, но поднять тревогу не успел. Из темноты прилетела смерть…
А у оставленных на обочине дороги машин, на позициях пушек и у входов в наиболее крупные шатры мелькали почти незаметные тени… Еще более незаметные из-за непогоды.
Через десять минут лагерь вновь опустел…
Бодхани проснулся. Что-то изменилось. Он не сразу понял, что именно не так… Что?.. Заныла культя левой руки… В чем дело? Баши посмотрел на часы. Почти полночь. Время Иблиса… И тут до него дошло: часовые должны перекликаться. Обязаны. Но молчат…
Рот успел открыться, но не выкрикнуть сигнал тревоги. Часовая и минутная стрелка хронометра баши совместились на цифре «12», и лагерь взорвался…
Самара — Саратов — Волгоград
С «жигулевскими» «перетерли» быстро. Ребята были совсем не похожи на остальные местные «бригады». Даже манера общения, как ни старались, очень отличалась. Так что не «терли» с ними, а разговаривали. Очень даже культурно и благопристойно.
