— Уверена, — тихо ответила я и шумно сглотнула, когда почувствовала, что он поменял положение правой руки и сейчас умело задирал ей подол моего легкого летнего платья. — Прекрати, — сказала и сама себе не поверила. Слишком сипло и неуверенно звучал мой голос. Слишком согласно.
Господи. Верни меня обратно на грешную землю. Потому что сейчас я явно была не в этом мире. И уж точно не в себе.
Холодные пальцы уверенно прошлись по внутренней стороне бедра, подбираясь к нижнему белью, а я даже вырываться перестала. Хотя хотела, видит бог, хотела. Но Богдан опять меня поцеловал. Усиливая свой напор, лишая разума опять. В который раз.
Он отпустил мои руки, позволяя ими вцепиться в него самого. Да, я сделала это на уровне инстинктов, совершенно не думая о том, плохо ли это или хорошо. Просто вцепилась в его волосы, а затем обняла и за шею, прижимая еще ближе, еще теснее к себе. Совершенно не заметив, как он в тот момент спустил лямку моего платья. Лишь когда его губы оторвались от моих и оказались на груди, меня затрясло. То ли от осознания происходящего, то ли от нежелания понимать, что это неправильно, то ли просто оттого, что мне было до отчаяния хорошо.
Я горела, каждая моя клеточка горела в ожидании. Мое тело откликалось, как заговоренное. Ни на чьи ласки я никогда так не реагировала, словно сумасшедшая, потерявшая ориентиры и рассудок. Начала сама прижиматься к мужу теснее, идя на поводу у своей страсти, отдавая себя на власть мужчине, которого совершенно не знала. Потому что сейчас это был чужой, совершенно незнакомый мне Богдан.
Происходящее было так глупо и в то же время смешно. Я в каждом своем мужчине искала нежность Богдана. Ждала того трепетного, неземного ощущения. Осознания, что я особенная, которое он подарил мне в ту нашу единственную ночь. В каждом я искала чего-то подобного. И в итоге десять лет спустя я вновь в объятиях Богдана, но совершенно другого — ни капли нежности или заботы, — сумасшедшего, напористого, ожесточенного и даже грубого.
Он ни мгновения не думал о моем удовольствии, резко закидывая мои ноги на свои бедра, вдавливая меня острыми позвонками в холодную и шершавую стену. Ему было абсолютно наплевать. А я, словно назло ему, растворялась в этих ощущениях, получая от этого исступления какое-то изощренное удовольствие.
Первый болезненный толчок, общий стон удовольствия, потонувший в наших губах, заглушенный яростным поцелуем и стуком зубов друг о друга, и движения… резкие, неистовые, опьяняюще острые. Меня лихорадило от его ненасытной жажды, а Богдан, как оголодавший, обезумевший зверь, продолжал брать меня у стены, думая лишь о себе.
Все закончилось слишком быстро, разрывая остатки моей души в клочья.
Что это было? Наша всепоглощающая страсть или только моя болезненная любовь, маниакальная потребность в этом человеке? Зависимость, которую я взращивала в себе год за годом на протяжении последних девяти лет.
Королевство кривых зеркал, в которое я попала еще сегодняшней ночью… Сейчас я так явно услышала звук бьющегося стекла. Каждое зеркало, искажающее реальность, словно рушилось в моей голове. Вся моя картина мира полетела к чертям.
Я сбежала, стоило только почувствовать ногами твердый пол. Пошатываясь, на ходу возвращая лямку платья на место, пока Залесский пытался разобраться с застежкой на своих шортах и вернуть одежду на место, я громко хлопнула тяжелой железной дверью, пытаясь вернуть себя в реальность, пытаясь наконец-то вдохнуть, потому что все это время я была в водовороте бушующей стихии, поглотившей меня и потопившей в темной непроглядной толще воды.
Глава 20
Богдан меня не догнал. Не то чтобы я надеялась… это было бы верхом глупости.
О господи, да кого я обманывала? Разве что саму себя.
Конечно же, я до последнего момента ждала, что он окликнет меня. Назовет Авророй. Объяснит хоть что-то. Хоть маленькую толику того, что произошло с ним. Что случилась между нами сейчас? Сегодня.
Но никаких ответов у меня не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Выбежав из подъезда, я быстро пересекла двор, выходя на более людную улицу, увидела такси, выстроившиеся в ряд, и направилась к одному из них.
— Пуллман, — бросила я таксисту, он кивнул, я открыла заднюю дверь и, начав садиться, поняла, как же сильно попала. — Ох, черт, простите. Я забыла сумку!
Выпрыгнула из машины как ошалелая и заозиралась по сторонам.
— Облом тебе, — похабно выкрикнул мужчина, сидящий за рулем следующей в очереди машины.
Я прикусила губу и медленно зашагала спиной вперед. Ощущение потерянности и полная дезориентация в пространстве никак не проходили.
— Красавица, — это опять первый, тот, к которому я чуть не села в машину, — да тебе здесь идти ближе, чем ехать. На соседнюю улицу выходишь и прямо до Фестивального, а там уж сориентируешься.
Я прикрыла рот ладонью и, кивнув таксисту, пошла в заданном направлении. Соображала бы лучше — непременно вернулась бы назад за сумкой, но сейчас я была способна лишь на то, чтобы упрямо шагать вперед. Лишь бы дальше от Богдана. От его студии. От его запаха, который все еще преследовал меня.
Че-е-ерт.
На ресепшен мне выдали новый ключ, но въедливый администратор последовала со мной в номер, чтобы посмотреть на мои документы. С одной стороны — правильно, но с другой — вдруг я бы и их потеряла?
Расплатившись за новую ключ-карту, я осторожно поинтересовалась, не сможет ли попасть в номер тот, кто найдет мой ключ.
— Вы что? Мы же на каждого постояльца новый код вбиваем, и в случае утери тоже.
— Спасибо, — кивнула ей и смахнула пряди волос со лба.
Села на кровать и уставилась в зеркало. Жалко было на себя смотреть. Потерянная, испуганная…
— К черту!
Резко поднялась и, на ходу стянув с себя платье, пошла в душ. Там я провела целую вечность, пытаясь смыть с себя запах, въевшийся мне под кожу. А ведь все дело в подсознании.
В номере, укутавшись в одно лишь полотенце, я по-прежнему ощущала тот самый сладкий запах свежести и лишь тогда поняла, что и девять с лишним лет назад Богдан пах почти так же, потому мне и кажется, что запах морской свежести меня преследует. По пятам ходит, не оставляет меня в покое. А ведь он у меня в голове, не на коже.
— Ну уж нет.
Быстро собралась, даже не глянув на платье, валяющееся на полу. Надела шорты — на высокой посадке, с тремя пуговицами вместо молнии, словно специально для такого случая эта вещь и была предусмотрена. Кое-как намазала щеки тоном. Взяла большую сумку, рассчитанную для бумаг, потому что другой у меня больше не было, и теперь я как никогда остро понимала всех женщин, что везли с собой на отдых огромные чемоданы. На все случаи жизни. Авось и пригодится. Вот и мне бы сейчас пригодилось.
Нужен был новый телефон. Причем скорее. Вряд ли Богдан стал бы лазить по моему телефону, да еще и без пароля. Но все же. Там же всплывающие оповещения. Вдруг Уля напишет сообщение. Или Рус?
— Господи, о чем я только думаю, — зло прошипела, глядя на свое отражение в зеркальном лифте. Поймала себя на мысли, что сегодня я выглядела как-то по-другому.
Вышла на этаже-ресторане. Залпом выпила кофе, два раза надкусила булку и уже из ресторана сбежала по лестнице. Новый телефон купила в ближайшем магазине, зашла в свой айклауд и, когда через программу для поиска утерянного телефона увидела, что мой отключён, с облегчением выдохнула. Значит, сел. А может, сам Богдан и вырубил.
— Ладно, подумаю об этом позже, — шепнула, понимая, что сегодня мой мозг точно повредился. Все эти разговоры с самой собой до добра не доведут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Слушаю, — после первого же гудка в трубке послышался раздраженный голос Руса.
— Это я.
— Что за номер?
— Новый. Телефон потеряла.
Я присела на скамью, спрятанную в тени у моего отеля. Не было еще и десяти, а солнце уже пекло как ненормальное.
— Потеряла? — удивился он.
Ну еще бы. Я никогда ничего не теряла. Кроме мужа! Будь тот неладен!
