«Я было попался в кляпцы со своими амуреттами, да вывернулся; но теперь глядят за дамой во сто глаз. Пришлось поневоле или по охоте пробовать других». Похождения нашего героя кончались иногда совсем не мирно: героиня отделывалась тумаками, которые получала от своего ревнивого мужа, а Бестужев принимался чистить свои пистолеты. «Всегда рука на ручке кинжала, – писал он, – и ухо – на часах… и переодеванье ее, и прогулки, и визиты ко мне… и удачные забавные обманы аргусов – о! я прелюбопытный роман вроде Фобласа! Я всегда был так счастлив с женщинами, что не постигаю, чем я это заслужил. И что осталось после всего этого? Фейерверк кончился… грязные доски, дым, угар, сожженные платья, растерянные вещи и раскаяние потерянного времени!» Характерная заметка, в которой наш Дон Жуан обнаруживает свое родство с разочарованными типами. Еще характернее другая заметка, которая искупает всю, иной раз циничную, откровенность нашего ловеласа. «Не поверишь, – пишет он брату, – как глубоко трогает меня всякое падение невинности: всякий разврат в других меня оскорбляет, меня, который, конечно, не стоик, но сердце у меня чисто, несмотря на то, что ум XVIII века на этот счет».
В общем, все эти романы были веселыми эпизодами его печальной жизни в Дербенте. В них было много задора, таинственности, маскарадной интриги и много опасности, если принять в расчет, что его соперниками выступали восточные люди или, что еще страшнее, его начальники – подчас очень грубые.[213] Но счастливая звезда как-то Бестужева хранила, и из всех этих опасностей она выходил невредим так же, как из боевой перестрелки с горцами.
Только однажды судьба рассчиталась с ним сразу и жестоко за все его донжуанство, и, как всегда бывает при случайностях, она обрушилась на его голову тогда, когда он всего менее был виновен. Случилось это в Дербенте в феврале 1834 года. К нему иногда ходила за шитьем на квартиру одна девушка – унтер-офицерская дочь Ольга Нестерцова. Пришла она к нему 23 февраля часу в девятом вечера и, не нашедши его в комнате, послала за ним денщика. Когда Бестужев пришел, у них завязался какой-то разговор – очень живой и смешной. Бестужев хохотал во все горло. Девица вела себя также очень весело: бросалась на кровать, «резвилась» на ней, как выражается Александр Александрович, прилегала на подушки и вдруг кинулась на них правым плечом, обратясь лицом к стене. Под подушкой у Бестужева всегда лежал заряженный пистолет и кинжал – на всякий случай, ввиду частой резни и грабежа в Дербенте. Когда Нестерцова бросилась на подушку, пистолет, скатившийся дулом вдоль кровати, от сильного ли движения подушек, зацепясь ли собачкою за косму ковра, а может быть, и по иной причине выстрелил и ранил несчастную девушку в плечо, так что пуля прошла внутрь груди. На крик «помогите! прощайте!» Бестужев кинулся к свечке, чтобы посветить и посмотреть, что случилось, но, запнувшись за крюк кровати, уронил свечу и побежал вниз за светом к хозяину своей квартиры. Вернувшись, он нашел Ольгу в обмороке. Тотчас же известили коменданта, послали за лекарем и скоро вокруг несчастной собрались и священник, и наряженные комендантом для следствия секретарь и один поручик. Когда раненая пришла в себя, она рассказала все, и наедине, и при других, и в бреду подтверждала, что во всем этом несчастии Бестужев виноват не был. Она жила пятьдесят часов и затем в страшных мучениях умерла от излияния крови в легкие.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Полное собрание стихотворений князя А. И. Одоевского. Собрал барон А. Е. Розен. СПб., 1883; Сочинения князя А. И. Одоевского. С биографическим очерком и примечаниями, составленными М. Н. Мазаевым. – Ежемесячное приложение к журналу «Север» за июль 1893 г.; Собрание стихотворений декабристов. Лейпциг, 1862, с. 7- 44. Кроме кратких упоминаний в некоторых общих обзорах русской словесности, А. И. Одоевскому посвящена статья А. Н. Сиротинина «Князь А. И. Одоевский. Биографический очерк» – Исторический вестник. 1883. Май. См. также: Тимирязев В. А. Пионеры просвещения в Западной Сибири. – Исторический вестник. 1896. LXIV, с. 638–639.
2
Барон Розен ошибается, утверждая, что некоторые мелкие стихотворения Одоевского были напечатаны Пушкиным в «Литературной Газете» (Розен А. В ссылку: Записки декабриста. М., 1900, с. 210). Единственное при жизни автора напечатанное стихотворение было «Сен Бернар», которое Плетнев поместил в «Современнике» 1838 г. (Т. Х, отд. III, с. 167).
3
Ср. Мазаев М. – Сочинения А. И. Одоевского, с. XI.
4
Это был христианский идеализм, который выразился у Одоевского наиболее симпатичным образом. Пыпин А. Н. Общественное движение в России при Александре I. СПб., 1885, с. 456–457.
5
Розен А. – Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. СПб., 1883, с. 9, 10.
6
Государственный Архив. I. B., № 347. Дополнительные сведения об Одоевском имеются в нижеследующих делах этого Архива №№ 62, 113, 192, 208, 217, 222 и 229.
7
Письмо к тетке 1836 г., из Иркутска. – Русский архив. 1885. I, с. 130.
8
Из неизданных писем к В. Ф. Одоевскому, хранящихся в Импер. Публичной Библиотеке.
9
Из переписки В. Ф. Одоевского. 1821, 2/X. 1823, 23/XII. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 372, 377.
10
1821 г. 10 октября – юнкер. 1822 г. 1 мая – эстандарт-юнкер. 1823 г. 23 февраля – корнет.
11
В корнеты он был произведен 23 февраля 1823 г.
12
Из неизданного письма 1822, 3/VI из Великих Лук (Импер. Публичная Библиотека).
13
Из неизданного письма к В. Ф. Одоевскому 1821, 24/VIII (Импер. Публичная Библиотека).
14
Из переписки В. Ф. Одоевского. 1823, 2/III. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 376.
15
Из переписки В. Ф. Одоевского. 1821, 2/Х. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 372.
16
В его письмах попадаются иногда очень милые остроты:
Лежачих не бьют, а особливо ослов; ты их тем заставишь только встать, чтобы снова лягаться.
Береги свою желчь, ибо и ее можно употребить на что-нибудь путное в сей странной жизни.
17
Из неизданного письма 1824 г. (Импер. Публич. Библиотека). Смысл этих писем не совсем соответствует словам бар. А. Розена, который говорит, что Одоевский был христианин с «философическими воззрениями Канта и Фихте». (Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. СПб., 1883, с. 10). Одоевский был в значительной степени равнодушен к философии.
18
Вот это неизданное стихотворение: оно не из сильных (Из переписки В. Ф. Одоевского. 1821, 5/Х. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 373–374).
… сбросив бремя светских уз,В крылатые часы отдохновенья,С беспечностью любимца музПитаю огнь воображеньяМечтами лестными, цветами заблужденья.Мечтаю иногда, что я поэт,И лавра требую за плод забавы,И дерзостным орлом лечу, куда зоветУпрямая богиня славы:Без заблужденья – счастья нет.За мотыльком бежит дитя во след,А я душой парю за призраком волшебным,Но вдруг существенность жезлом враждебнымРазрушила мечты – и я уж не поэт!Я не поэт! – и тщетные желаньяДух юный отягчили мой!Надежда робкая и грустны вспоминаньяГостьми нежданными явились предо мной.
19
Из неизданного письма 1824, 19/III (Импер. Публичная Библиотека).
20
Генерал Раевский, под началом которого он служил на Кавказе, продиктовав свои реляции, присылал их обыкновенно рядовому Одоевскому для просмотра и поправок. (Из записок Н. И. Лорера. – Русский архив. 1874. II, с. 646–647).
21
«Воспитывался у моих родителей, – писал он в одном показании, – учители мои были: российского языка и словесности д.с. с. непременный секретарь Императорской Российской Академии Соколов; французского: Геро, Шопен; немецкого: Катерфельд; английского: Дайлинг; латинского: Белюстин, а потом Диц; греческого: Попов; истории и статистики: Арсеньев (короткое время) и Диц; чистой математики: Темясен; фортификации: полевой и долговременной: Фарантов; физики: профессор Делош; законоучители: протоиереи Каменский и Мансветов.
22
В письмах к В. Ф. Одоевскому. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 371–378.
