Вот же загнул… Ну чего ты, дурень, на жизнь свою сетуешь, лучше бы к девушке на чашечку кофе напросился – и то толку больше!
Маша меня опередила, спрашивает, тихо так:
– Зайдешь?..
Ну что я сам себе враг?.. Согласно киваю – слишком энергично, конечно, но разве можно рядом с Машей вести себя по-другому…
В ее доме пахнет молотым кофе и ванилью. Можно было бы и не заходить, чтобы убедиться – она и сама вся пропитана этими волшебными запахами, вызывающими во мне ощущение возвращения в детство; к маме, которая каждое воскресенье пекла ванильные булочки. Я просыпался, тихонько подходил к ней и пытался поймать руку, белую от муки. Она уворачивалась до последнего, но потом проводила по моей щеке своими теплыми пальцами, оставляя белый мучной след, и тихо смеялась. И я вместе с ней.
Я так и слышу свой собственный тоненький голосок двадцатипятилетней давности:
– Мама, а теперь я похож на индейца? Ну, того, которого вчера по телевизору показывали… У него еще имя такое странное… Забыл… А, Яс-тре-би-ны-й глаз, да?
– Конечно, милый. – Мамин ласковый голос сквозь время и расстояния все равно раздается в моем сознании… Я вспоминаю, что не звонил ей почти месяц – вот, утюг!..
Пока я как в теплой реке купался в своих воспоминаниях, Маша успела провести меня на кухню, заварить чай с земляничными листьями и кофе с кардамоном заодно; поставить на стол вазу с теми самыми ванильными булочками, которые я поминал давеча всуе. Умница, какая – не хотела меня отвлекать и выяснять что мне больше по душе. А я не гордый: пробую и чай, и кофе.
Маша по моей просьбе поставила передо мной сразу две чашки, не на секунду не усомнившись в моей психической адекватности – просто счастье какое-то…
А у чашки кофе в пол-первого ночи есть одно несомненное преимущество – она не дает уснуть до утра, даже таким прожженным кофеманам как я. Что уж о Маше говорить?
Вот мы и накачиваем организм кофеином, потому что мечтаем отстрочить время, когда нас начнет клонить в сон. В забвение и Пустоту.
Я прошу Машу спеть что-нибудь. Она, нежно улыбаясь, кивает и идет за гитарой…
…И сегодня всю ночь,
Все бродит за мной,
Тот незримый немой силуэт.
Той, что вечно живет,
Той, что вечно со мной,
Той печали, что смотрит мне вслед.
Машин голос льется как родниковая вода, орошая мое затвердевшее сердце и возвращая его к жизни. Я слушаю, подперев голову руками, и мысленно благодарю неведомых существ над нами, за возможность прикоснуться к ее душе хотя бы таким примитивным способом.
…Убежать от нее
Я давно не хочу,
Стала доброй подругой моей —
Та, что вечно живет,
Та, что вечно со мной,
Та печаль, что смотрит мне вслед…
Чувствую, как по моим щекам безудержно текут соленые слезы. Первые за всю мою взрослую жизнь. Мне не стыдно перед Машей – она и сама еле сдерживается. Но ей проще – песня-то ее.
И откуда в такой милой головке столько невыплаканного детского отчаяния? И музыка под стать стихам: надо отдать должное Маше, но она виртуозно владеет этот деревяшкой с шестью железками. Никогда ничего подобного не слышал.
Чтобы хоть как-то привести себя в божеский вид, допиваю остатки остывшего нектара… Того самого, который напиток богов – только боги ничего не понимали в напитках, поэтому ошибочно приняли цветочный сок за вершину совершенного вкуса. В моем же случае Нектар (да-да, именно, с большой буквы) – это кофе с кардамоном или миндальной крошкой.
Маша снисходительно наблюдает за моими вялыми попытками собрать растекшееся по стулу тело в одну твердую мужскую массу. Для оказания мне посильной помощи в данном процессе, ставит на огонь турку с новой порцией природного допинга.
– Я больше не хочу оставаться одна, – говорит она, спустя несколько минут.
– В чем проблема, – улыбаюсь помимо собственной воли. – Если ты не против, то мы с Гипоталамусом и ноутбуком переберемся к тебе хоть сегодня.
– С кем – с кем? – смеется.
– Ну, с Гипоталамусом… это нахлебник мой домашний. Толстый рыжий котяра, которого кроме еды ничего не интересует. Даже кошки, и те – через раз. А вот китикет какой-нибудь, так это святое…
– Все вы мужики одинаковые! – Сквозь безудержное хихиканье Маши, слова падают, словно капельки росы, ей-богу! – Ладно, два мужика в доме, однозначно, лучше, чем один.
Теперь уже смеюсь я. Разве можно спокойно относиться к женщине, которая согласна терпеть не только тебя, но и вечно голодающий довесок в виде рыжего лентяя. Бедная, она еще не знает, что ей предстоит. Но в моих силах сделать все возможное, чтобы мои многочисленные недостатки перевешивало хотя бы одно неоспоримое достоинство. Или два. Как получиться…
Радость наша не могла остаться безнаказанной. Пустота все-таки нас достала.
Уже на исходе ночи, когда солнечные лучи, просыпались и сладко потягивались за горизонтом. В час, когда все страшные сны покидают людей до следующей ночи или на более долгое время (это кому как повезет).
В минуту, когда наши руки, уставшие всю жизнь на ощупь в полной темноте искать родное тело, коснулись друг друга…и вздрогнули от радужных искорок, достигших двух наших сердец одновременно.
В ту секунду, когда две пары губ, не знавших до сих пор клубничного привкуса настоящей любви, отыскали-таки друг друга и слились в единое целое.
В миг, когда мы были беззащитны как новорожденные бабочки перед ЕЕ властным призывом. Когда два ангела, отвечающих за наши жизни, сидели на облаке обнявшись, обливаясь слезами от умиления.
Вот именно в эту секунду, Пустота нас и поймала в свои вязкие сети. Уничтожила вокруг нас все, что мы наивно полагали своей Реальностью. Отравила окружающий воздух своим злобным дыханием. Закрутила в бешеном танце похожем скорее на тайфун, сметающий все на своем пути. Увела в свое царство бесчувствия и бессмыслия, помахав на прощание лапой нашим телам, оставшимся вне ее пределов.
И вправду, зачем ей два бренных тела, если можно заполучить сразу две бессмертных души? И ныне, и присно, и во веки веков!
АМИНЬ, блин!
Но там, то есть в Нигде и в Никогда, мы все-таки остались одним целым. Бестелесным, бессознательным, но все-таки ОДНИМ ЦЕЛЫМ! Я чувствовал Машино присутствие по каким-то неуловимым признакам в том, чем мы стали. Не смотря на окружающую черную пустыню, на отсутствие в ней даже нас, было нечто, что не давало (нам?) полностью исчезнуть, бесследно пропасть и раствориться в небытии.
Это Нечто даже имело какие-то призрачные очертания: округлые как яйцо…
Все, чем мы стали, болталось в пределах этой границы. Какая-то внешняя сила не давала (нам?) покинуть эту невидимую тюрьму. Внутри (нас?) тоже происходили какие-то неуловимые изменения, которые не возможно было отследить, но и с полной уверенностью утверждать, что их не было, тоже не правильно.
Так, наверное, прошла не одна Вечность…
В какой-то неведомый земному отсчету времени момент, осознание себя и мое и Маши вернулось. Возвратилось даже какое-то подобие чувств. То есть, конечно, ни видеть, ни слышать я не мог, но я мог ощущать свое бесформенное существование и Машу рядом. Я даже при желании мог вспомнить кто я и где нахожусь – правда, желания такого не возникало, вернее, это было неважным, не существенным.
И еще я чувствовал, что стал какой-то сущностью. То есть не чем-то конкретным, а просто чем-то.
Я точно знал, что я был теплым. И сильным. Сила, которая постепенно разрасталась во мне, была светлой и беспредельной. Она не позволяла себе проявиться каким-то способом – она просто была. Я чувствовал ее и радовался – да-да, оказывается, я еще способен испытывать радость! – еще и потому, что рядом со мной была еще одна безграничная сила – Машина.
Мы даже могли объединять кусочки силы, находящейся в нас.
Поскольку других развлечений у двух бестелесных сущностей не было, мы играли так некоторое время: когда два осколка силы, сидящей в нас пересекались в Пустоте, то возникало небольшое сияние. Ненадолго, правда. Оно было действительно очень красивым. Я все еще помнил, что такое радуга, поэтому для себя окрестил его радужным шаром.
Не известно, сколько бы мы еще так развлекались, но – назовем это однажды – вдруг мы решили, что можно попробовать объединить нашу силу. Ну, то есть, решили – это громко сказано, просто моя сущность приблизилась к Машиной и…
Взрыв невиданной мощности выбросил нас в реальность. Ту, с которой все и начиналось – то есть на кухню моей любимой девушки.
Осознание того, что произошло, лишило меня на некоторое время почвы под ногами. Озарение, наполнило нескончаемым светом мой разум и душу. Я понял все и перестал бояться Пустоты. Она лишь чрево нашей Вселенной, из которого все рождается, а сила, с помощью которой из мужского и женского начала появляется все из ничего, называется – ЛЮБОВЬ!
Именно любовь к Маше, тогда, у меня дома, вернула меня в реальность, потому что смысла в том, что я болтался там один, не было никакого. Какой толк от пестика, если нет тычинки…
