Мои мыслительные процессы, породив мысль о возвращении в Машины объятья, взяли тайм-аут – мол, справляйся сам, дорогой товарищ, а мы пока соснем часок. Зато за моим сердцем было не угнаться никакому чемпиону мира по плаванью. В каком только из участков своего бренного тела я не ощущал его барабанный бой!
От этой моей любовно-истерической реакции есть только одно лекарство – десять очень медленных вдохов-выдохов. Тем и спасаюсь. Втягиваю через нос городской «кислородный» коктейль через равные интервалы времени и, спустя несколько минут, беру, наконец, в руки то, что можно было бы назвать «Я» лишь с большой натяжкой, и продолжаю путь.
Лечу к ней, не зная преград и сомнений.
Как в женских романах, представляете? Тридцатичетырехлетний небритый взъерошенный мужик, без определенного места работы, и, к тому же, вконец ошалевший от счастья. Даже мухи уступают мне дорогу, чтобы ненароком не быть сбитыми с тщательно выбранного курса, моим бешеным галопом…
Но все-таки, несмотря на стремление побыстрее оказаться рядом с Машей, решаю смешаться с солнечным светом и теплым ветром и залететь на секунду в окно своей берлоги, чтобы привести себя божеский вид. А то, срам один, прости господи!
Ключи несколько раз выпадают из рук на лестничную площадку со звоном, разносимым эхом по всему подъезду. На простую процедуру открытия входных дверей, я трачу несколько минут.
От нетерпения, наверное…
Жилище мое как всегда не внушает доверия даже мне. Расплавленный жарой воздух с примесями запахов из неработающего холодильника. Ноутбук, похороненный заживо под кучей несвежей одежды. Голодный рыжий кот – Гипоталамус. И кто придумал ему такое дурацкое имя? По-моему не я. Пыль, считающая себя полновластной хозяйкой в моем доме. Кровать с остатками борьбы с ночными химерами. И гордо возвышающаяся над всем этим великолепием гора грязной посуды.
Да уж… Придется начать гармонизировать свою жизнь при помощи элементарной уборки занимаемого мной помещения. Впрочем, начало – это уже полдела, так ведь?..
Медленно разбираю завалы собственной жизнедеятельности. Кормлю животину. Собираю в корзину вещи, заправляю кровать, мою посуду, включаю холодильник и вытираю пыль. Затем достаю пылесос…
Еще немного и я начну входить во вкус. Любая уборка обладает психотерапевтическим эффектом. Очищая от грязи пространство, окружающее нас, мы невольно приводим в порядок свой внутренний мир. Вот так вот.
Потом душ и легкий холостяцкий второй завтрак (пускай нормальные люди уже обедают, так скучно быть таким как все) и я снова готов ко всему на свете…
Внезапно, окружающий меня, мир темнеет и съеживается. Сквозь открытое окно спальни одним мощным порывом врывается горячий ветер и буквально сбивает меня с ног. Действительность тает под его натиском. Мое сознание, не оглядываясь, покидает меня и на этой планете меня держат только гулкие удары сердца, напоминая о том, что я еще живой.
Темнота, не допускающая никаких возражений, захватывает мою берлогу и проникает сквозь меня. Я корчусь на полу спальни, жадно глотая ртом воздух, в котором уже нет кислорода, а только дыхание горгульи пришедшей за мной.
Привычная мне реальность, которую я уже почти не способен воспринимать, исчезает в Пустоте. Я вижу, как она уходит. Я почти слышу жадное чавканье Черной Карги, заглатывающей ее и чувствую ее холодное равнодушное присутствие каждой клеточкой своего тела. Последняя связная мысль, пришедшая мне в голову, констатировала тот факт, что моя вечная ночная спутница все-таки добралась до меня наяву.
И я оказываюсь там…
Я? Там? Нет никакого «я» и «там». Только Пустота и то, что осталось от меня – какая-то одна протяженная во времени недооформившаяся мысль. Ее свободный от временных и пространственных рамок полет – единственный выбор, предоставленный мне. Но какой смысл в свободе, если (тебя?) никто и ничто не держит? Кроме того факта что Ничто, Нигде, Никогда – есть и вырваться из него нет ни желания, ни сил… Бесцельное перемещение в вакууме того, что когда-то было человеческим существом по имени Игорь, а сейчас рассеянное по всему Мирозданию скопление микрочастиц. Отсутствие ориентиров, ощущений, целостности. Безразличное ко всему спокойствие, граничащее с небытием. Даже описать не возможно, потому и не вспоминается – нет в человеческих языках подходящих слов.
Время, которое я провел в таком состоянии, измеряется не часами, а бесконечностью. Но в какой-то неопределенный отрезок времени и пространства, сознание, так трусливо покинувшее меня, вернулось, ознаменовав свое появление одним словом «МАША». Вот на этот маяк и слеталось мое исчезнувшее в безвременьи и бесчувствии, бесознании и беспространствии, Я. Все, что я мог бы считать собой.
Возвращение происходило болезненно медленно. Маленькие паззлы моей сущности, находили друг друга по каким-то отличительным признакам в бесконечности Вселенной. Находили, сливались вместе и отправлялись на поиски недостающих частей.
Пустота отпускала меня неохотно, намекая на скорое и безоговорочное возвращение. Но сила, взявшаяся непостижимо откуда, выталкивала меня из нее. Природы нежданной защитницы то, что постепенно становилось мной, так и не осознало. Не до того было (мне?). Освобождение было мучительным как рождение. Я протискивался наружу, в мир, сосредоточенный вне пределов Пустоты, слишком уж долго, но…
Но мне все-таки это удалось!
Прихожу в себя на полу собственной спальни. Разбитый и обессиленный, но живой! Одежда – насквозь мокрая от струящегося по телу холодного пота… хоть отжимай!..
Первые несколько часов я грежу наяву, даже не утруждая себя попытками подняться с пола или открыть глаза. Равнодушие, не приправленное даже радостью от полученной отсрочки, полностью сковало мое тело и разум. Наверное, именно так чувствует себя черепаха на двухсотом году жизни. Или бактерия, продолжительность жизни которой склоняется к бесконечности, потому что у нее отсутствуют понятия о времени и исчислении количества лет, проведенных в мире.
В конце концов, я все-таки нахожу в себе достаточно сил, чтобы подняться и вылить на свою пустую голову ведро холодной воды. И вот тогда, наконец, отмечаю тот факт, что пора бы уже обрадоваться.
Чувства радости, освобождения, страха, счастья, надежды, нетерпения, холода, облегчения, сбиваясь с ног и перегоняя друга, все сразу нахлынули на мое измученное тело.
Реакция последовала незамедлительно: меня бросает то в жар, то в холод; сердце мчится бешеным галопом, превратив мое тело в беговую дорожку; дыхание сбивается с привычного ритма и мне перестает хватать кислорода. Потеряв привычную ориентацию в пространстве, выхожу, держась за стену, на кухню и открываю балконную дверь….
Немного восстановив жизненные функции, отмечаю, что погода испортилась. И когда она успела?..
Дождь льет, словно кто-то там, наверху решил, наконец, выплакать свое, недоступное для понимания простых людей, горе. Грязно-серое небо над городом не дает возможности увидеть хотя бы маленький кусочек далеких созвездий.
Понимаю, что пока я отсутствовал, не только наступила ночь, но, скорее всего, еще и осень. Все радужное сияние мира, в котором я имел счастье родиться, исчезло бесследно. Серость. Чернота. Дождь, по следам которого неслышно и непоколебимо ступает холодный ветер. О его присутствии можно догадаться только по музыке водосточных труб, непривычной для людского уха. Люди, изредка проходящие по улице, напоминают бестелесных духов – они расплывчаты и черны.
Сюрреализм, какой-то, ей богу…
Пока мои органы чувств воспринимают увиденное сквозь прозрачную тюль, разум мечется в поисках объяснений происходящему. Это же, сколько длилось мое отсутствие? Месяц? Год? Два? А вдруг уже наступило новое столетие? Нереально, конечно, но чего только в жизни не бывает…
В процессе поиска решения данной задачи, мне приходит «гениальная», поражающая своей простотой и новизной мысль: включить компьютер (телевизора-то у меня отродясь не было!). И как только я привожу в исполнение задуманное, из моей груди вырывается вскрик облегчения – три дня прошло, всего-то!..
Просто удивительно, какие только мысли сдуру не приходят в голову!
Выяснив, что на дворе нынче не ночь, а всего-то девять часов вечера, я решаю-таки ехать к Маше.
Что ж, лучше поздно, чем никогда. Для меня эта фраза на сегодня более чем актуальна.
Одеваюсь, сажусь в свою серебристую «Шкоду» и еду по направлению к ее дому. Скольжу по дождливому городу как парусник сквозь шторм. Останавливаюсь лишь на минуту для того, чтобы купить букет мокрых ландышей у бабульки возле метро. Наверное, это последние во всем городе ландыши, потому что все нормальные цветы данного вида отцвели еще недели три назад.
Неуправляемое желание побыстрее заключить Машу в объятия, заставляет меня нарушать все возможные правила уличного движения. Вот ведь, сидели люди, выдумывали, а такие самоубийцы как я никакого внимания на них не обращают… Но в виду практически полного отсутствия машин на моем пути, я, конечно же, прощаю это безобразие себе любимому. А что? Надо же иногда делать себе такие щедрые подарки, тем более, что покалечить этим вечером кого-нибудь мне так и не удалось…
