Он знал, что у сейфа было несколько систем защит, но открыл его просто молниеносно.
Впрочем, теперь он был уверен, что хозяин им останется доволен. Через семь минут здесь будут сотрудники вневедомственной охраны. И дальше — это уже их забота. Банк платит им приличные деньги за охрану, вот пусть и охраняют. А у него, Тельмана, другая специальность. Он финансист.
— Больно? — участливо спросил Рафик.
— Конечно, — согласился Тельман.
— Хорошо знать русский язык? — спросил Рафик. — Вот ты армянин, я азербайджанец, а понимаем друг друга. Кнопку нажал?
Тельман благоразумно промолчал.
— Нехорошо. Поспешил. Минута уже прошла, — ссыпай все, что есть в сейфе, в этот мешок.
Тельман послушно выполнил указание.
Запечатав мешок, Рафик печально посмотрел в глаза Тельмана.
— У меня нет национальных предрассудков, — сказал Рафик. — Но так тебе будет лучше, поверь, друг.
После чего он с такой силой ударил Тельмана кулаком правой руки в уголок подбородка, что тот отлетел в другой конец кабинетика и, ударившись о стену, тихо сполз по ней на пол.
Не медля ни минуты, Рафик выскочил из кабинета, перепрыгнул через высокий барьер, — для лихости, можно было бы теперь-то уж и через дверь выйти, и, кивнув по дороге пахану, направился к машине.
Уже на крыльце он весело кивнул земляку, стоявшему на стреме.
— Зачем столько людей на операцию взяли? Я бы и один справился.
— Э, молодей ты, горячий. Не понимаешь… Если ты один пошел бы на операцию, люди потом бы говорили, — ай-яй-яй, у Тофика Бакинского совсем людей не осталось, обеднел, по одному в банки своих бойцов посылает.
— Это один довод, — усмехнулся в усы Казбек, выходя следом. — А еще учти и психологический фактор.
— Это как? — спросил Рафик, бросив тяжелый мешок с деньгами на заднее сиденье машины.
— А так. Вошел бы ты один в зал, может, никто бы и не лег и зав. филиалом не был бы таким покладистым.
— Кнопку он успел нажать? — спросил Тофик.
— Успел, — виновато ответил Рафик.
— Это хорошо. Пусть шухеру будет больше.
Тофик связался по мобильному с абонентом, осторожно так, чтобы даже его подельники не видели, какой номер набирает.
Абонент словно ждал звонка, тут же ответил.
— Слушаю, капитан Свищев.
— Все по плану?
— Так точно. Одна машина выехала в Борисоглебский переулок, там сработала сигнализация в филиале банка «Росинвест-Слоган», и, что характерно, только что сработала сигнализация в ихнем же банке в Старопраменском переулке, и туда машина выехала. А вот сейчас сработала сигнализация в Кривоколенном, тоже в ихнем «Слогане», так туда и послать некого.
— Молодец, хорошо рапортуешь. Грамотно, заслужил премию, — усмехнулся Тофик.
— Рад стараться, — радостно рявкнул густой баритон.
— Не будут менты здесь через шесть минут, — успокоил своих Тофик. — У них тут дел выше крыши, запарились совсем.
Уже в машине Тофик пощупал плотный бок мешка с деньгами.
— Я так думаю, три миллиона баксов.
Сидевшие в его машине подельники присвистнули.
— Ты не говорил, что это будут баксы.
— Меньше знаешь, приятнее живется, без забот, — пояснил Тофик, — ты знаешь, что тебе положено. Я знаю, что положено мне. А там, — он поднял указательный палец вверх, — там один человек знает все. За всех думает. Так было, и так будет. У каждого, извини, джан, свой потолок.
Машины свернули с Большой Никитской на улицу Маши Порываевой. Подъехали к главному зданию банка «Логотип» так, чтобы идущая в середине машина, в которой были деньги и в которой сидел Тофик, оказалась перед входом. Казбек выскочил из машины первым, распахнул заднюю дверку, поддержал Тофика под локоть. Тофик вышел, закурил длинную ароматную сигарету.
Сидевший рядом с Тофиком Рафик выскочил с другой стороны, обежал машину, вытащил тяжелую сумку.
— Помоги, — бросил Казбеку.
Взяв банковскую сумку с инкассаторскими печатями, они потащили ее в банк.
Не обращая внимания на толпившихся в операционном зале клиентов, Тофик прошел сразу в левый угол зала, где была узкая дверца без таблички.
Казбек и Рафик тащили за ним инкассаторский мешок. Тофик постучал условным знаком. Дверь открылась. Все трое просочились в тесное помещение. Тофик приподнял над головой серого каракуля «Хрущевку». Перед ним стояла высокая, стройная как топ-модель изумительной красоты молодая женщина. Холодно и отстраненно, не замечая или делая вид, что не замечает восторженных взглядов кавказцев, женщина приняла мешок из рук Казбека и Рафика, открыв сложный замок и сняв печати, вывалила содержимое в бункер с мягким кожаным навершием. Каким-то образом свалившиеся в бункер деньги расположились там пачками друг за другом. Это, впрочем, кавказцы могли только предполагать. Но факт остается фактом: на массивном электронном приборе, стоявшем на столе у узкого окна, что-то сработало и пошел отсчет денег. Причем с сумасшедшей скоростью.
Когда цифры на экране наконец перестали мельтешить, стало ясно, на сколько бригада Тофика нагрела банк «Росинвест-Слоган».
— Ни хрена себе, я, конечно, извиняюсь… 3 миллиона 789 тысяч баксов.
Красавица сунула мешок с атрибутикой банка «Росинвест» в другую пасть очередного прибора. И через секунду из прибора вырвался тонкий столбик дыма.
— Вот и все. И никаких следов. Все свободны. Ваша доля будет перечислена в валюте на счет в Цюрихе.
— Твоя доля? Или наша доля? — спросил Тофика Казбек на выходе.
— Вай, джан, слушай, какая разница? Наша, наша доля… Ты понял? Никаких проблем. Мы знали, куда идти и когда идти. Взяли мешок с баксами, привезли его сюда. Отсюда бабки тут же пойдут в зарубежный банк. То есть они пойдут здесь на конкретные инвестиции. Но черным налом. А по авизо уйдут в Цюрих, на Фолклендские острова, в Грецию. И поступят там на счета «Структуры».
— Как так, — не понял простодушный Казбек, — деньги же не могут быть одновременно и тут и там.
— Э, джан, в жизни все может быть, если умный человек чего-то сильно захочет. Понял? И ему хорошо, и нам хорошо. А если всем хорошо, то и вообще хорошо.
— Банку «Росинвест» — плохо, — пробормотал Казбек.
— И тебе их жалко?
— Не очень.
— И я так думаю. Чего их жалеть: жадные люди. Пусть немного пострадают. На самом деле все хорошо не бывает. Кому-то обязательно плохо. Так пусть это будем не мы? А? Джан?
И Тофик подставил раскрытую ладонь. Казбек радостно ударил по ней своей жесткой ладонью.
И что за человек, их пахан, с ними — как с равными. И умный, влиятельный. Как сказал, так и сделал.
***
Пока бригада Тофика Бакинского праздновала победу, в двух кварталах от них бригада Корня брала другой филиал банка «Росинвест-Слоган», разница в начале операции у Тофика и у Корня была минут 6. То есть, когда сработала сигнализация в первом банке, во втором только начиналась операция по изъятию денег могущественного олигарха Арама Каштоянца.
В выигрыше были бригады Тофика и «Корня» и, конечно же — банк «Логотип», принадлежащий АОЗТ «Структура» и Московской научно-технической корпорации «Логотип». Потому что бригада Корня действовала по той же схеме.
К филиалу банка «Росинвест-Слоган» подъехали три черных «Волги» с мигалками, из машин выскочили девять крепких парней в длинных черных и синих кашемировых пальто. Войдя в операционный зал они вытащили из-под пальто помповые ружья и сделали несколько негромких — через массивные глушняки — выстрелов по люстрам.
И снова в операционном зале прошел дождь из хрустальных капель.
Разница была только в поведении паханов. Если Тофик прошел через зал с барственным пренебрежением к служащим банка, Корень играл «популиста». Извинился:
— Простите, мы тут немного нашумели.
Когда служащие банка легли на пол, заложив за голову руки, еще раз извинился:
— Простите, понимаю, что это неудобно.
— Что вы сказали? Нет, руки опустить нельзя. Не будете ли вы так любезны оторвать пальчик от «тревожной» кнопки? Нет-нет, я вовсе не собираюсь вас убивать. Вы ведь только выполнили свой долг. Ну, что сделано, то сделано. Вызов, как говорится, принят. У нас остается шесть минут. Если, конечно, доблестную милицию не отвлекут другие вызовы. Уходим, уходим. Не смеем вас задерживать. Перерыв по техническим причинам длился всего-ничего. Впрочем, валютные операции сегодня банк выполнять уже не сможет за отсутствием валюты. Кланяюсь вам, примите наилучшие соболезнования и пожелания.
У Корня было незаконченное среднее образование и в сумме 15 лет мордовских и карельских лагерей.
Но он обожал выражаться интеллигентно.
Заметив, что он и его пехотинцы наследили армейскими ботинками, достал кожаное портмоне, вынул бумажку в 500 рублей, подозвал к себе дрожащую от страха девушку-контролера:
