не совсем понятных мне слов, в которые я не вникаю из чувства протеста:
моргидж, лоан, лизинг, Тойота, Меркури, эквити, сэйл, газ стэйшен, моргидж, лоан, аэ-пи-ар, какой процент… и т. д. Кроме Гарри Ландмана, здесь интересного никого больше не было. К тому же общество состояло из одних стариков. Мы с Леней вскоре уехали домой.
* * *
Когда на другой день я проснулась утром, апрельское солнышко так весело пригревало и природа, вся пробуждаясь после зимы, переполняла меня такой жаждой счастья, что мысли о вчерашнем знакомстве с Гариком, о самопожертвовании для несчастных детей и несчастного старика казались мне теперь утопией. Слишком уж сильно мне самой хотелось счастья. Ни лучшие книги, написанные человечеством, ни другие произведения искусства, которые мне открывала дружба с Гариком, не могли мне заменить настоящего, все смывающего счастья живой любви. Я была не готова к такому большому компромиссу. Мне все казалось, что вот-вот – и случится чудо и я наконец свою Любовь встречу…
* * *
Ячувствую в своей груди крушение, отчаянье, истощение, усталость: как мне встретить Любовь?
Как мне еще проявить нечеловеческую изобретательность, сколько приложить еще недюжинных сил, где преклонить колени с неистовой мольбой? Как – разъяренным ли бешенством, расчетливой ли хитростью или смиренной молитвой – как мне добиться того, без чего я ни жить, ни дышать не способна? Как мне найти Любовь?
Как мне встретить Любовь????????????????????
* * *
Белые облака, свежий ветер. Одетые в белые, розовые, салатово-светлые кофточки, брючки, рубашечки девочки, наряженные, гуляют по улицам. Модные очки, блестящие волосы. Запахи тонких духов и дезодорантов. Солнце заливает все своим ослепительным весенним светом.
* * *
Бродила по улицам, как всегда, до одурения. Снова весна. Пришла домой поздно ночью. Только вошла, звонок.
Это был Гарик. Поболтала с ним. Он, конечно, прекрасный человек, но… только как «подружка». Хотелось плакать от тоски. Рассказала Гарику о своей проблеме, о том, как тяжело здесь в Америке встретить свою половину. Стало легче. У него самого, наверно, такая же проблема. Только ему должно быть гораздо тяжелей с такой внешностью. Гарик не жалуется, однако. Уважаю. Не то что я, тютя-матютя. Спать пошла с просветленным настроением, приятно, когда хоть кто-нибудь тебя понимает. Теперь я понимаю, зачем люди заводят себе собак. Надо завтра позвонить Вере, рассказать, какого я ей классного мужика нашла. Верка ни на внешность, ни на возраст не смотрит. Она и сама не богиня Венера. Надеюсь, Гарика не спугнет Веркина внешность. А так, они очень во всем друг другу подходят.
* * *
Мы летим в самолете. Самолет наш падает. Рев мотора, вой людей, суматоха. Меня вместе с другими пассажирами бросает в разные стороны. Невыносимая качка. Такое ощущение, что кишки все вот-вот вылезут наружу. Я лечу лицом в перевернувшийся потолок. Я лечу в пропасть. Мне плохо. Меня тошнит, мне дурно, я ни жива ни мертва.
Чьи-то сильные руки берут меня за плечи и прижимают к себе. Мгновенно я чувствую себя защищенной и в надежных руках. Сладкое ощущение, как в детстве, когда я плакала, а мама приходила, брала меня на руки, прижимала к себе, и я мгновенно успокаивалась. Я чувствую сильное литое тело, смотрю и вижу бородатое лицо Гарика.
В его движениях уверенность и самообладание, его лицо не искажено паникой. Нас бросает, все-таки бросает, обоих вместе, но его руки намертво, крепко держат меня, прижав к себе, и мне уже не так больно и не так страшно. По твердости его поведения я чувствую, что есть надежда, что раз он не оплакивает нашу погибель, значит, мы не погибаем. А качка, однако, продолжается. Вот-вот меня вырвет… мне невыносимо, невыносимо.
Я открыла глаза в холодном поту и увидела свою комнату. Прежде чем я успела опомниться, меня отнесло в ванну, и там с надрывающимися стонами я долго извергала, стоя над унитазом, серо-буро-малиновые потоки. Вернулась в кухню, залпом выпила несколько стаканов холодной воды и, все еще чувствуя кружение стен и потолков, вернулась назад в постель. Меня знобило. Я укрылась поплотней одеялом и посмотрела на часы: было без пятнадцати три. Что же я съела такое несвежее?
Едва я легла в постель, как вмиг вспомнила что-то неизъяснимо сладостное, только что пережитое мною в этой постели.
Ах да, Гарик…. Его объятия… Странно, почему же мне все-таки приснился такой сон? Если верить Фрейду, то в снах выявляются наши истинные желания. Разве я хотела бы любви с Гариком? Фуу-уу! Совершенно нет. Он очень нравится мне как человек, но не больше! А ты уверена? Еще раз хорошенько пошарив фонариком сознания в закоулках своего подсознания, – уверена. Почему же мне приснилось? Может быть, Фрейд со своей дурацкой теорией не прав? Или в его теории, как и во всех правилах, бывают исключения… ой, как дурно мне, фу, как кружится все… снова побежала в туалет.
К утру мне полегчало, и я уснула. В двенадцать часов дня меня разбудил звонок Гарика.
* * *
Я хочу повременить пока со знакомством с Веркой, – говорит Гарик.
– Почему? – разочарованно спрашиваю я. – Я с ней уже поговорила, она ждет звонка.
Меня начинает беспокоить сомнение: уж не собирается ли Гарик клеиться ко мне.
– Я сейчас так занят на работе. Когда дела пойдут получше, мы все вместе встретимся.
– Ну хорошо, – соглашаюсь я и чувствую, как с меня сходит напряжение или испуг: слава богу, не стал клеиться.
Почувствуй я малейшее его ухаживанье – я бы тут же перестала с ним говорить подолгу по телефону. Но его обещание встретиться втроем убедило меня, и я снова пошла спокойно болтать с ним о том, о сем, как с подружкой.
– А давайте встретимся, – говорит Гарик, – что мы все по телефону, да по телефону общаемся?
– Я люблю по телефону общаться, – говорю я, скрывая, что на самом деле я просто побаиваюсь, как бы Гарик, общаясь со мной вживую, случайно не влюбился в меня.
Все-таки он живой одинокий мужик. Встречаясь с ним один на один, я могу ему дать ложную надежду. Может возникнуть неловкая ситуация. Придется его обидеть, отказав ему, и уже дружба будет не та, если будет вообще. Судя по тому, как спокойно Гарик воспринимает мое нежелание с ним видеться, я успокаиваюсь опять: нет, он не собирается меня клеить, он понимает разделяющую нас дистанцию лет и уважает ее. Поэтому, когда он спрашивает, не будет ли лучше, если мы перейдем на «ты», я соглашаюсь, будучи уже относительно спокойна, что Гарик – просто моя «подружка»
