Фашисты атаковали со всех сторон, вели губительный огонь. Тогда-то и отличился Степан Елизарович: он умело и быстро отыскал слабые места в боевых порядках противника и дерзким броском прорвал вражеское кольцо окружения. За ним, под прикрытием ночи, вышли и остальные.
Когда же началось общее наступление советских войск под Сталинградом, Артеменко сражался с врагом севернее города. Он командовал ротой, действовал смело, искусно маневрировал, применял разные хитрости, смекалку, которым научила война. Ни плотный огонь фашистов, ни минные поля, ни противотанковые рвы — ничто не могло остановить роту храбрецов.
Тяжелые фронтовые дороги…
У Степана Елизаровича хранилась карта, на которой изображен боевой путь 397-й стрелковой дивизии. Этим путем после Сталинграда и боев на Курской дуге прошел и Артеменко, командуя сначала ротой, а потом батальоном. Коростень… Сарны… Гомель… Пинск… Брест… Рига… Варшава… Таковы этапы его боевого пути, ставшие ныне вехами славной истории. И каждый из них по-особому значимый.
Взять хотя бы бой за Сарны, где гитлеровцы, используя болотистую местность, организовали сильную оборону.
— Вызвал меня ночью к себе командир дивизии и спрашивает: «Что бы ты хотел, Артеменко?» А я отвечаю: «Чтобы быстрее закончилась война». Он хлопнул меня по плечу и как-то особенно по-доброму сказал: «Чтобы приблизить этот час, тебе с батальоном придется выполнить серьезную задачу». Разговор был недолгим, но конкретным. Комдив отдал приказ зайти в тыл противнику, захватить станцию Думбровицы, перерезать железнодорожную ветку Сарны — Думбровицы и не дать возможности противнику подбрасывать боеприпасы и продовольствие.
С наступлением темноты ударила наша артиллерия, пришли в движение соседние подразделения. В брешь, образовавшуюся во вражеской обороне, под покровом ночи батальон проскользнул незаметно. Шли молча, по бездорожью. Метель бушевала такая, что в метре ничего не было видно.
К утру подошли к станции Думбровицы. Разведчики доложили: вокруг тянутся проволочные заграждения, все подступы простреливаются из пулеметов, а на самой станции установлены орудия.
Фашисты не ждали нас в такую ночь. И вот взметнулась красная ракета — сигнал к атаке. На проволочные заграждения полетели шинели, ватники, маскировочные халаты. Гитлеровцы не выдержали рукопашной схватки и побежали. На железнодорожной станции батальон захватил эшелон с сорока танками, несколько эшелонов с продуктами и обмундированием, освободил сотни наших людей, которых гитлеровцы угоняли в Германию.
Фашисты отступали в Сарны по мосту через реку Горынь. Мною было принято решение захватить город с ходу. Связавшись по рации с командиром дивизии и доложив ему обстановку и свой план, услышал в ответ: «Молодец!» Мы внезапной и решительной атакой опрокинули фашистов, захватили мост и буквально на их плечах ворвались в город.
За отвагу и мужество, проявленные в этом бою, капитан Артеменко был награжден орденом Отечественной войны.
Вскоре он был назначен командиром лыжного батальона, совершившего не один рейд по вражеским тылам. Знание немецкого языка пришлось как нельзя кстати.
Никогда не забыть ему один из рейдов по пинским болотам.
— Разведчики доложили, — вспоминал Артеменко, — что гитлеровцы, подтянув свежие силы, в том числе кавалерийский корпус, готовятся перейти в контрнаступление. К деревне, где расположились передовые части фашистов, вела лишь одна дорога. Я получил приказ выйти в тыл гитлеровцам, сбить их заслон, охранявший дорогу. Шли целый день без отдыха, иногда по пояс в воде — местность болотистая. К селу Дубенецкий Бор подошли ночью. Немного передохнули, собрались с силами и бросились в бой. Часа через полтора уничтожили почти весь немецкий гарнизон; кое-кто бежал, бросив оружие. Потом, уже под Пинском, выходили из заболоченных перелесков и поднимали руки.
«Вперед, на Пинск!» — написал на куске фанеры комсомолец Михаил Шило.
Мы установили этот щит как указатель в самом центре Дубенецкого Бора…
И здесь уместно привести слова из «Личного дела» Артеменко.
«В боях на подступах к городу Пинску — говорится в боевой характеристике, датированной 1944 годом, — при овладении населенными пунктами Дубенецкий Бор и Барова, в условиях труднопроходимой болотистой местности, обходным маневром Артеменко с успехом выполнил поставленные батальону задачи.
В этой операции было уничтожено до ста гитлеровцев, взято в плен 32 человека, захвачено 4 миномета и станковый пулемет».
Пинск запомнился Степану Елизаровичу и тем, что здесь ему командующий армией вручил сразу два ордена — Александра Невского и Красного Знамени. Тогда же ему присвоили звание майора.
Боевые эпизоды из ратной жизни Артеменко один ярче другого. Надо было обладать большой силой воли, железным характером, богатым военным опытом, командирским мастерством, чтобы выдержать то огромное физическое и моральное напряжение, которое выпало на его долю. И он выдержал.
При прорыве обороны гитлеровцев на западном берегу Вислы батальон штурмом прорвал вражеские заграждения и первым ворвался в город Сохачев. Бойцы и командиры не успели передохнуть, как снова приказ: зайти во вражеский тыл и перерезать фашистам пути отступления.
«Вперед, вперед! — торопил комбат. — Отдохнем в Берлине».
И этот приказ выполнен. За ним последовал другой. Прорвавшись в тыл противника, батальон с ходу захватил высоту под городом Шнейдемюлем и вышел к границе фашистской Германии. Михаил Шило и здесь укрепил свою наглядную агитацию: «Вот она, Германия!».
— Гитлеровцы не ожидали столь внезапного нашего появления и сначала растерялись, — вспоминал Степан Елизарович, — а когда опомнились, то бросились на нас, стараясь выбить и уничтожить.
Атаки пьяных фашистов следовали одна за другой.
Боеприпасы были на исходе. Связь с полком прервана. Гитлеровцы теснили храбрецов со всех сторон. Наступил критический момент, когда казалось, что ряды наших бойцов дрогнут. Но вот Артеменко выскочил из траншеи и с криком «Ура!» поднял батальон в штыковую. Схватился в рукопашной, заколол двух гитлеровцев и вдруг почувствовал, как обожгло плечо. Гитлеровцы не выдержали натиска героев и отступили, оставив на поле боя до сотни убитых.
Батальон не только удержал высоту, но и захватил много техники и живой силы противника. А в это время подошли основные силы дивизии. Комбат, скрывая штыковую рану, доложил генералу: «Приказ выполнен…»
— Два часа после этого боя метался в лихорадке, — вспоминал Степан Елизарович, — вот что значит побывать в штыковой.
Семь человек, участвовавших в этом бою, были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. И среди них — комбат Степан Елизарович Артеменко, пулеметчики Тимофей Акимович Яковлев и Михаил Давидович Шило.
Вспоминая о своем комбате, Тимофей Яковлев рассказывает:
— Волевой, смелый командир, лихо водил красноармейцев в атаку и личным примером увлекал на разгром ненавистного врага. Это закаляло нас, укрепляло боевой дух.
Мне много раз приходилось ходить в бой со Степаном Елизаровичем. Смелость и решительность его часто граничили с риском. Но он рисковал во имя победы! Я был участником боя, когда гитлеровцы, обладая численным превосходством, зажали остатки нашего батальона в кольцо. Положение казалось безнадежным. Тогда Артеменко отдал мне свой автомат, сам залег за станковый пулемет и косил гитлеровцев с такой яростью, что они не выдержали и отступили. Комбат объявил нам благодарность и сказал: «И впредь будем бить фашистов только так!» Очень жалею, что наш комбат не дошел до Берлина!
Случилось это уже на Одере.
Стрелковый батальон, которым командовал майор Степан Артеменко, первым вышел к этому водному рубежу.
В тот вечер он долго сидел над картой. Заснул уже на рассвете. Но в это время в блиндаж вбежал дежурный и крикнул:
— Командир, на выход…
Когда Артеменко выскочил из блиндажа, то увидел «виллис». Оказывается, это приехал Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Выслушав доклад, маршал поздоровался и попросил, чтобы ему показали передний край обороны батальона.
— Опасно идти, товарищ командующий, — озабоченно ответил комбат. — Фашисты беспрерывно ведут обстрел.
Константин Константинович подошел к комбату поближе, улыбнулся и твердо сказал:
— Правильно, товарищ майор! Всем там делать нечего, но мы с вами пойдем…
И они пошли в сопровождении двух автоматчиков. Часа три ходили. Маршал Рокоссовский беседовал с бойцами, интересовался их настроением и знанием поставленных задач.
— Как ни бахвалились фашисты своей непобедимостью, а мы на пороге Германии! — говорил, обращаясь к бойцам и офицерам, командующий фронтом, которого все знали и любили.
