И он же вспомнил эпизод, случившийся в 1979 году: «Как-то мы пришли к нему [Высоцкому], включили телевизор, а там выступал известный в те времена обозреватель Юрий Жуков. Из груды писем он вытягивал листок: “А вот гражданка Иванова из колхоза ‘Светлый путь’ пишет…”. Затем другой конверт: “Ей отвечает рабочий Петров…”. Володя, постоял, посмотрел: “Слушай, Вадим, ну где этих блядей выкапывают? У него ведь всё фальшивое, и за версту мерзостью несет!”»[357]!
Импрессарио поэта Валерий Янклович приводит следующую его реплику: «В Союз [писателей] они меня, конечно, бляди, не примут никогда, но хотя бы ребята похлопочут? Булат, может»[358].
Похожие свидетельства принадлежат сценаристу Кириллу Ласкари: «А когда Вас КГБ не пустил в Мулен Руж, Высоцкий что-то предпринимал для этого? — Нет. — А реакция? — Ну, реакция, конечно, была: “Бляди?”, — он сказал, или что-то в этом духе. Может, там можно было потрепыхаться, но я уже думал так: “Ну, что заводиться из-за этого? И… чтоб были неприятности… черт его знает, они на Володьку стукнут..”. Я говорю: “Володь, давай не надо, оставь!”»[359] [360] [361]; и ростовскому врачу Светлане Гудцковой: «Когда я в марте 1977 г. была у Высоцкого в Москве, он собирался к Марине, и всё бегал по инстанциям. Однажды, вернувшись, выругался матом — это при мне случилось впервые. Видимо, были нелады с визой. Говорил-то он, что едет скоро, а когда на самом деле полетел?..»021.
А вот как характеризует отношение Высоцкого к советским чиновникам участник альманаха «Метрополь» (1979) Виктор Тростников: «Однажды Высоцкий в компании сказал: “Они хотят, чтоб я им пел ‘Охоту на волков’”. В первый раз в жизни я тогда услышал от него непечатное слово — не совсем матерное, на букву “б”, — и оно там было очень кстати. И это был единственный раз, когда я от него это услышал»05.
Известно, что за «Охоту на волков» Высоцкого вызывали на Лубянку. Например, в октябре 1968 года, записав эту песню на Одесской киностудии, где проходили пробы к фильму «Опасные гастроли», Высоцкий на следующее утро сказал: «Ребята, я вас умоляю, сотрите эту песню, у меня неприятности могут быть большие. Меня из-за нее КГБ затаскало»[362].
Примерно тогда же Высоцкий пожаловался на неприятности самарскому коллекционеру Геннадию Внукову, с которым встретился у Театра на Таганке: «А ну вас и вашу Самару на хрен! — вдруг взорвался он. — Тут вообще со свету сживают, никуда не пускают, сплошные неприятности, без конца звонят то с одной, то с другой площади. Вон опять только звонили, мозги пудрят… <…> Тебе хорошо, тебе не звонят с Лубянки, тебя не таскают на ковер. А тут не успеваешь отбрехаться»[363].
Да и позднее Высоцкий находился под прицелом КГБ. Так, на концерте в московском издательстве «Прогресс» (18.12.1979) он рассказал о своей поездке в Армению в апреле 1970 года: «Вы знаете, вот из-за этого жеста у меня были колоссальные неприятности в Ереване. Я пел в зале, наверху там комитет госбезопасности, у них три этажа, а внизу у них зал. Так там был какой-то товарищ, который так рвался и говорил мне: “Я тебя так люблю, Володя! Если я не послушаю тебя, то это всё — я на три года раньше помру!”. Я умолил, чтобы его пропустили. Его посадили в первый ряд. Он всё записывал. Думаю, ну так любит он, просто невероятно. И потом он, оказывается, написал на меня пасквиль, потому что у меня был чай, и я делал вот такой жест. <.. > Он написал, что я пил коньяк во время выступления»[364].
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
О том, кто является автором этого пасквиля, рассказал Давид Карапетян.
Его отец — Саак Карпович — в прошлом был видным номенклатурным чиновником (в конце сороковых — начале пятидесятых занимал пост премьер-министра Армении), а его вторая жена Октябрина (приемная мать Давида Карапетяна) на момент приезда Высоцкого работала инструктором по образованию в ЦК Компартии Армении: «Выбрав подходящий момент, Окта вызвала меня на кухню, — вспоминает Давид Карапетян. — Вид у нее был встревоженный.
— Ты знаешь, что произошло?
И рассказала, что сегодня с ней был разговор — и весьма серьезный — от имени Первого секретаря ЦК КП Армении Кочиняна. Антон Ервандович Кочинян (в народе его называли Антон Бриллиантович) считался человеком Брежнева, он очень долго пробыл на этом посту, прекрасно знал отца и всю нашу семью.
Выяснилось, что на концертах в клубе КГБ присутствовал какой-то чиновник из идеологического отдела ЦК, который записывал все, что происходило на сцене. Утром он подал официальный рапорт секретарю ЦК по идеологии “либеральному” Роберту Хачатряну (а тот, в свою очередь, настучал Кочиняну) о том, что сын Саака Карповича привез в Ереван полуподпольного Высоцкого, а режиссер Оганесян устраивает Высоцкому официальные концерты, на которых тот поет антисоветские песни и пьет водку на сцене (вот так “аукнулся” Володе тот стакан с водой).
Впоследствии, вспоминая обо всем этом в Москве, Володя каждый раз особенно напирал на то, что, по версии отдела ЦК, “приехал сын Саака Карповича с контрой, — то есть, значит, не я приехал с Давидом, а он со мной…”
В общем, Окте сказали, что в КГБ на нас завели дело, сотрудники отслеживают каждый наш шаг, и вообще — положение серьезное.
— Скажи Давиду, пусть они с Высоцким срочно уезжают из Еревана. По этому делу ничего им не будет, никуда сообщать не станут, только нужно им спокойненько уехать. <.. >
Много позже отец рассказывал мне, что как-то в том самом ресторане на озере Севан он стал невольным свидетелем разговора оперативников, сидевших за соседним столиком. Они говорили о “несоветском человеке” Высоцком, о его передвижениях по Еревану; говорили, что из-за него “были скомпрометированы” уважаемые люди. Выходило, что органы фиксировали тогда каждый наш с Володей шаг, и, не будь отмашки Кочиняна, нас бы охотно водворили в подвалы местного Чека»[365].
В 1977 году Михаил Шемякин издал в Париже альманах «Аполлон-77», в котором были собраны работы представителей советского андергаунда, и один экземпляр подарил Высоцкому. В итоге, как вспоминает Шемякин: «Однажды он мне позвонил и сказал: “Мишка, меня сегодня проморочили в КГБ почти весь день. Очень много спрашивали — спрашивали о твоем “Аполлоне”. <.. > И на столе лежал “Аполлон”, и меня спросили очень строго: “А как вы относитесь к ‘Аполлону’ Шемякина, вашего друга?”. Я сказал, что это грандиозная книга, великолепная, после чего мне сказали: “И вы будете продолжать дружить с Шемякиным?”. Он сказал: “Мы дружили и дружить будем. Вы нашей дружбы не касайтесь”. Вот так, Мишуня, я им ответил, после чего меня отпустили»[366].
Актер Семен Морозов, сыгравший в фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1976) роль Михайло Говорова, вспоминал: «Шли съемки очередной сцены фильма “Как царь Петр арапа женил”. Закончились они только поздней ночью. Как добираться домой? Метро уже закрыли. А студийные машины — так получилось — все уехали. Володя предложил меня подбросить. И вот мы на его знаменитом “Мерседесе” поехали. <.. > Мы ехали, Высоцкий рассказывал о своей жизни, о вещах глубоко личных — о том, что ему не хватает денег, о проблемах в театре, об отсутствии нормальных условий для концертной работы, о вызовах в КГБ, где его обвиняют в том, что он зачастую на концертах поет незалитованные песни»[367]!
