Наступила необходимая тишина.
– Ваши акции – фуфло! – объявил я. – Полная …!
Народ безмолвствовал. Требовалось время, чтобы он убедился, что этот одетый в костюм и галстук московский банкир произнес с трибуны именно то, что послышалось.
– Ну и сидите со своими бумажками, которые вы называете акциями! – орал я. – Вам мозги полоскали, что вы совладельцы завода, а деньги как крали, так и будут красть дальше! На кой ляд вам акции, если вы ими только подтереться и можете?
Народ оживился.
– А чем твой фонд лучше? – почти радостно среагировали в зале.
– Тот, кто вкладывает деньги, сам у себя не ворует, – объяснил я. – И себе прибыль, и вам зарплату в рост! Да и воровать-то у вас больше нечего! Все уже просрали и пропили! Не отдадите сейчас акции в фонд, все по миру пойдете, а завод обанкротят и закроют, понятно?
– Не пугай ежа голой жопой! – услышал я. – И так нищета!
– Так, вашу мать, в дерьме и останетесь! – пообещал я. – Мы-то сейчас плюнем и уедем в Москву, а для вас это последний шанс! Растащат последнее, корпуса под склады отдадут, а вас за ворота! Дешевле где-нибудь в другом месте новый современный завод построить, чем с вами возиться!
Зал загудел, но выкриков уже не было. Пора было добивать.
– Значит, так! – рявкнул я. – Каждому, кто сдаст акции в фонд, путевка в санаторий или оплата лечения на ту же сумму за наш счет!
– А что не деньгами-то? – съязвил кто-то.
– А с какой стати? – отрезал я. – Придет инвестор, производство поднимет – тогда и деньги будете через зарплату получать! Или хотите, как раньше – битым кирпичом?
– Взятку, что ли, нам предлагаешь?
– Взятку чиновнику суют, чтобы он чужое добро пристроил, – возразил я. – А я вам честную сделку предлагаю с вашими же акциями! Короче! Мое предложение действительно до конца рабочего дня, а завтра мы уезжаем! И так уже загостились… Прием желающих начинается в профкоме через полчаса!
Я не стал возвращаться на свое место в президиуме, а сразу вышел вон. Спустя минуту выскочил генеральный директор завода.
– Вы что там наговорили! – бешено вращая зрачками, захрипел он. – Вы же меня вором обозвали! Что вы себе позволяете! Если бы не я, вас и на порог не пустили бы!
Я утомленно отстранил директора и, не скрывая раздражения, сказал:
– Слушайте, что вы от меня хотите? Вас вором считали и до нас. А если у нас все получится, то вас все равно сменят. Мы же вам обещали, что дадим уйти спокойно и при своих накоплениях… Так что не мешайте!
Следом вышел Антон Дорофеев.
– Вы там не слишком, Андрей Викторович? – озабоченно спросил он. – Вы, оказывается, так можете завернуть… Зажгли зал, как говорится! Уж и не знаю, стоило ли мне выступать…
– Нет, Антон, тебе обязательно нужно было выступать, – заверил я его. – Именно после твоего выступления мой спич мог быть настолько ярким и понятным.
– Много интересного я узнаю о современных корпоративных финансах, – пробормотал Дорофеев.
Появился ухмыляющийся Владимир Ильич.
– Как бы они мне там профком не разнесли! – весело сказал он. – Чего ж вы, Андрей Викторович, им так мало времени-то дали?
– А чтобы ночью не передумали и с женами не советовались, – объяснил я.
Владимир Ильич захохотал.
– Учись у шефа, специалист! – похлопал он по плечу Дорофеева. – Нормальным языком людям объяснять надо! А ты им, блин, про инвестиционную привлекательность и лояльный менеджмент… Правильно говорю, Андрей Викторович?
– Телихенция, едреныть! – подтвердил я и отправился восвояси, оставив их выяснять отношения с гендиректором и готовить профком к набегу акционеров.
Если честно, я чувствовал себя усталым. Меня даже слегка мутило. В тот момент я был как никогда близок к тому, чтобы отказаться от курирования управления корпоративных финансов.
Но ничего, потом привык.
НЕТ ПРЕДЕЛА СОВЕРШЕНСТВУ
Депутат Государственной Думы, член комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам, побарабанил пальцами по столешнице своего рабочего стола, устало посмотрел на меня и сказал:
– Андрей Викторович, это несерьезно.
Я поудобнее устроился в кресле для посетителей и ответил депутату Госдумы лишь безмятежным взглядом. Мы помолчали.
– Это уже пятое обсуждение, – драматичным тоном проговорил депутат.
Я пожал плечами и улыбнулся со всевозможнейшим обаянием.
– Вы представляете, какой шум поднимется на экспертном совете? – повышая голос, возопил депутат. – Вы хотите вносить поправки уже в пятый раз!
Я вздохнул, развел руками и сочувственно покивал.
– Этот законопроект мы мурыжим уже третий год! – надрывно произнес депутат. – В то время как банки и финансовый рынок ждут этот закон! Он внесет, наконец, ясность в чертову уйму вопросов! Все в один голос твердят, что пора навести порядок…
– Да кто же спорит? – с готовностью отозвался я. – Этот закон действительно очень важен для нас!
Депутат всплеснул руками.
– Так за чем же дело стало? – воскликнул он. – Пора вносить законопроект на рассмотрение Думы!
Я наклонился вперед и задумчиво поворошил страницы законопроекта, разложенные на столе депутата с моей стороны.
– А у наших юристов есть замечания, – веско изрек я.
– Ну какие еще замечания! – расстроился депутат. – Примем хотя бы в первом чтении…
– Так не пойдет! – возразил я. – Это же серьезная юридическая работа! Это вам не антинатовские декларации сочинять…
– Не понимаю! – возвел очи горе депутат. – Мне же вас рекомендовали как очень конструктивного эксперта…
– И совершенно верно рекомендовали, – сухо заметил я. – Но любое дело должно быть сделано качественно. Мы тут с вами, понимаете ли, поторопимся, а профессиональным участникам рынка потом расхлебывать наши сомнительные компромиссы…
– Сомнительные компромиссы… – безнадежно пробормотал депутат.
– Так что давайте дружненько продолжим законотворческую деятельность, – бодро предложил я, – и соберем экспертный совет где-нибудь… м-м-м… через месяц… или два?
Депутат уставился на меня долгим испытующим взглядом.
– Гардези, – вдруг мрачно сказал он, – не зарывайтесь.
– Это вы не зарывайтесь, – холодно ответил я и тут же широко улыбнулся. – А вы, кстати, в курсе, что в нашем банке совершенно фантастические условия по доверительному управлению активами VIP-клиентов? Инвестиционный портфель с гарантированной доходностью и льготные тарифы…
Депутат посмотрел на меня томным взглядом.
– А народных избранников, – вкрадчиво добавил я, – мы считаем VIP-клиентами по определению…
* * *
Выйдя из здания Госдумы через Георгиевский переулок на Большую Дмитровку, я сел в ожидавшую меня машину и немедленно позвонил с мобильного телефона юрисконсульту нашего банка.
– У тебя месяц на подготовку новых поправок к законопроекту, – сообщил я ему радостную новость. – По-моему, времени предостаточно.
– Да хоть полгода, – без энтузиазма отреагировал юрисконсульт. – Я иссяк.
– Что значит – иссяк? – посуровел я. – Нужны поправки!
– Андрей Викторович, я уже пять раз выдумывал поправки и даже поправки к собственным поправкам! У меня уже не хватает фантазии, что еще там совершенствовать!
– Всегда есть что совершенствовать, – отрезал я. – Совершенству, как известно, нет предела.
– Это в теории, – парировал юрисконсульт. – А на практике лучшее – враг хорошего.
– Ты мне еще тут афоризмами побалуйся, – проворчал я. – Твое дело – юриспруденция, а не риторика. А мое дело – бизнес, а не юриспруденция и не риторика! Так что предел совершенству наступит тогда, когда я тебе скажу, понял?
– Понял, – печально ответил юрисконсульт и после паузы нерешительно спросил: – И чего вы так замучили этот законопроект, Андрей Викторович? Неужели вам так сильно будет мешать этот закон?
– Да не так уж сильно, – признался я. – Но хочется, чтобы было поменьше тех, которые придется нарушать… – Я нервно зевнул. – Так что будем его совершенствовать, пока я не придумаю, как нам его обходить, не нарушая…
– Это уж вы сумеете, – уважительно сказал юрисконсульт.
– Попрошу без компрометирующих намеков, – одернул его я. – Работай давай. Через три недели жду от тебя очередного чуда законотворческой мысли. Чтобы на экспертном совете все буквально охренели от нашего совершенства…
– Охренеют они от нашей наглости, – предположил юрисконсульт.
– В наше время это одно и то же, – заметил я и дал отбой.
НАСТОЯЩАЯ УГРОЗА
Татьяна Феликсовна, мой помощник, зашла ко мне в кабинет и сказала:
– Андрей, ты обещал поговорить с Зиной.
Было уже поздно, и я собирался домой. Говорить с Зиной, молодой сотрудницей отдела расчетов и оперативного учета операций, мне совершенно не хотелось, что я явственно изобразил на лице.
