Обращаясь к Леденцовскому обществу с ходатайством об ассигновании этой суммы, прошу не отказать уведомить меня, по возможности скорее, о решении, так как благодаря уходу из университета у меня освобождается больше времени для научной исследовательской работы, чем я думал раньше.
С глубоким уважением и преданностью Ваш В. Вернадский.
Из письма к А. Е. Ферсману[65]
4 июля 1911 г. Матвеевский завод
Урал производит тяжелое впечатление тем ужасающим расхищением, какое здесь происходит, огромных богатств. Леса, копи дорогих камней, дороги, строй жизни — все отражает все ту же неурядицу, все то же допотопное государственное устройство, анархию, какая царит кругом! Вы не можете себе представить, что за варварство знаменитая Мурзинка и ее окрестности! А между тем богатства здесь и сейчас огромные. В 200 лет ни одной порядочной дороги! Леса горят и на 2/3 гибнут даром! Для добычи драгоценных камней чуть не половина их истребляется, и будущая работа делается почти невозможной.
Из письма к А. Е. Ферсману
3 августа 1915 г. Шишаки
Нам надо будет очень энергично двинуть Комиссию о производительных силах России, и поэтому, может быть, было бы нужно Ваше присутствие в Петрограде 20–21 августа. Вероятно, на первый план надо будет выдвинуть издание сборника. Но, может быть, еще осенью можно будет воспользоваться для некоторых работ. Положение вообще становится все серьезнее, и если для ближайшей потребности дня мы в нашей комиссии, может быть, не должны много делать, то задача дальнейшего становится серьезнее и тревожнее, так как война еще будет еще более длительна, чем я думал, и наши потери будут еще больше, так как разоренная территория увеличивается и разор еще более увеличен дезорганизованностью администрации в устройстве беженцев. У меня сейчас даже являются такие мысли — нельзя ли действительно усилить добычу дорогих продуктов Au, Pt, алмазов? Может быть, усилить средства для изобретательной творческой работы? Кстати, я видел у Зелинского производство каучука из спирта: очень любопытно. Выйти из войны без крушения можно лишь подъемом доступных производительных сил и усилением творческой и производительной работы населения. Придется работать не покладая рук и удесятеряя усилия.
Письмо к С. Ф. Ольденбургу[66]
22 августа 1924 г. Париж
Дорогой Сергей, сегодня я посылаю заказным письмом на имя президента свое заявление в Академию, в котором заявляю, что я не возвращаюсь к 1 сентября, и объясняю, почему я считаю себя вправе это сделать.
Мне хочется тебе высказать более определенно — в чем идея этого. Я не хочу это обнародовать публично. Очень возможно, что я имею дело с новыми химическими элементами, к тому же с очень странными свойствами, расширяющими даже, может быть, таблицу Менделеева. Это одна гипотеза, мною и моей помощницей проверяемая. Другая гипотеза — нахождение изотопов урана, — может быть, еще более интересная, но тоже важная — образование урановых — неизвестных почти комплексов.
Для меня очень важно, что я теперь нахожу некоторые из этих явлений не только в минералах Конго, где я их нашел, но и для некоторых урановых тел Португалии и Корнваллиса. Одно из явлений, мною наблюдаемых, описано и объяснено, но мне удалось неопровержимо доказать, что объяснение… неверно.
Я чувствую, что коснулся большого, неведомого. Я не знаю, хватит ли моих сил и способностей в нем разобраться и сколько потребует времени эта работа. Но я чувствую, что я, ни с чем не считаясь, пойду по этому пути, и ты должен понять, что при этих условиях я не могу подчиняться прошению Академии и приехать тот же час в Петербург…
Мое заявление Академии я хочу, чтобы было доведено до Конференции. В благоприятном случае первые результаты моей работы будут к декабрю. Всего лучшего. Наташа и я шлем горячий привет.
Твой Владимир.
Из писем к БЛ. Личкову[67]
15–16 августа 1934 г. Санаторий «Узкое»
Я много времени начинаю внутри себя отдавать этим более философским вопросам — не случайности того движения народных масс и исканий, которое тесно связано с тем действием, которое человеческая мысль (часть структуры биосферы — геохимически исключительная в наше время) открывает на геохимические процессы. Я думаю, уже сейчас научная мысль не может пойти назад и устоят те формы общественной жизни, которые этому не противоречат.
Эти многие месяцы, которые мы с Вами не виделись, я находился в странном и необычном для моего возраста (71 год) состоянии — непрерывного роста. Многое сделалось мне ясным, чего не видел раньше. Во — первых, складывается новая наука — радиогеология (прочел в Радиевом институте ряд лекций, и выходит моя французская книжка «Le probleme de la radiogeologie», об этом читал в Париже, Праге (по — французски и немецки) и в Варшаве). В связи с этим для меня выяснилось, что существует помимо выветривания и метаморфического изменения радиохимическое изменение, играющее огромную роль, на которую не обращали внимания.
Я находился и нахожусь в этом периоде творчества, несмотря на тяжелые переживания — смерть Сергея Федоровича и т. д.
12 января 1935 г. Ленинград
Вы не огорчайтесь на меня, что я так мало отвечаю на Ваши письма, — я завален работой и с ней не справляюсь. Переезд Академии в Москву, радиогеология, силикаты, биогеохимические проблемы в их срочных требованиях совершенно не дают мне возможности вести сколько‑нибудь энергичную переписку. Учтите мои годы.
Я переживал и переживаю такие подъемы творчества, как и Вы, и по опыту думаю, что всегда такое изложение надо переделать несколько раз, прежде чем оно выльется в нужную форму. И было бы очень хорошо, чтобы Вы попробовали переписать, отделывая и перечитывая вновь то, что Вы написали.
Я понимаю, что это тяжело и трудно сделать в Ваших условиях, но это совершенно неизбежно, и спешность отражается в Ваших статьях.
12 мая 1935 г.
Мне кажется, что если Вы хотите вести те широкие темы, которые у Вас вырисовываются, — читайте, но не печатайте, отделывайте и переделывайте. Думайте — многое, конечно, никогда не будет напечатано, как горы моих рукописей в связи с живым веществом. Но наступит благоприятный момент, и все переменится. То, что Вы будете работать, но не сможете отделывать сейчас же, может быть, к Вашей пользе будет.
Всего, дорогой Борис Леонидович, хорошего, и помните, все преходяще, и Ваша жизнь впереди. Конечно, не бросайте большую тему — и работайте над ней сколько можно.
Собирайте материал и обдумывайте.
15 ноября 1936 г. Москва
Как я Вам писал, я сильно продвинул свою книгу «Об основных понятиях биогеохимии», вчерне написал «Введение» и весь план ее обдумал. Теперь надо писать, и я хочу это устроить, как главное свое дело. Очень многое я продумал, и выясняется многое. Ввожу новое понятие «ноосфера», которое предложено Леруа в 1929 году и которое позволяет ввести исторический процесс человечества как продолжение биохимической истории живого вещества.
25 января 1937 г. Москва
Я очень много думал над тем идеалом, который мы получаем в структуре ноосферы. Сейчас пишу — все же урывками, хотя
Иван Васильевич и Анна Петровна — родители В. И. Вернадского
1–я классическая гимназия в Петербурге, которую закончил будущий ученый
Д. И. Менделеев
и В. В. Докучаев — любимые педагоги в Петербургском университете
В. И. Вернадский (в центре) со своими ассистентами (слева направо): В. В.Карандеев, Г. И.Касперович, А. Е.Ферсман, П. К.Алексат
В 1906 году В. И. Вернадского избрали от Академии наук и университетов страны в Государственный совет
Деревня Красивка Тамбовской губернии. В. И.Вернадский оказывает помощь голодающим крестьянам. 1910
Жена Наталья Егоровна Старицкая
Георгий и Нина — их дети
Радиевая экспедиция. Туркестан. 1910–е годы
Средняя Азия. 1911
Рабочее место ученого в Минералогическом кабинете в Ленинграде
Химическая лаборатория В. И. Вернадского в Санкт- Петербургском университете
В. И. Вернадский на заседании Академии наук (крайний справа). Конец 1920–х годов
Сертификат, подписанный М. Склодовской- Кюри, подтверждающий получение В. И. Вернадским радия в 1928 г.
Труды В. И. Вернадского
