И он сделал так, что она возненавидела его. Гейбриел так любил ее, что все эти годы терпел ее ненависть, презрение, только чтобы защитить Рейчел от последствий ее же собственных действий.
— И Аманда была лишь защитой?
Гейбриел сухо рассмеялся:
— Всего лишь. Хотя в ту ночь она получила мало удовольствия. Удивительно, как это Аманда не сделала этот факт достоянием гласности — тогда или потом, когда я уехал. Как же, Гейбриел Тернан, известный всем племенной жеребец, оказался ни на что не способен! Хотя мне действительно казалось, что я могу таким образом стереть все мысли о тебе, найти забвение. Но когда дошло до дела — ничего не вышло!
Может быть, это было не слишком хорошо, но Рейчел почувствовала не просто облегчение, но и радость. Как влюбленная женщина, она не могла не радоваться тому, что Аманда заняла ее место совсем не так просто, как ей казалось.
— А Кэсси?
— Кэсси? — Гейбриел усталым жестом потер ладонями лицо. — Кэсси — это щит, который ты вынудила использовать против себя.
— Я вынудила? — недоверчиво переспросила Рейчел.
— Когда я приехал на похороны отца, то полагал, что четыре с половиной года — срок вполне достаточный, и что при встрече с тобой мне удастся преодолеть свои чувства к тебе… Или, во всяком случае, я смогу достаточно хорошо скрывать их до тех пор, пока не улажу все свои дела здесь и не вернусь обратно в Америку. Но я ошибался.
Глубоко вздохнув, он прислонился спиной к стене, как будто ноги плохо держали его.
— Боже, как я ошибался! Стоило мне увидеть тебя, как я понял, что ничего не умерло. Передо мной была уже не девочка, а женщина в полном расцвете лет, еще более красивая, чем прежде. И оказалось, что чувство никуда не делось, оно просто ждало случая, чтобы расцвести вновь. Я говорил себе, что могу с этим справиться — обязан справиться. И справился бы, если бы ты продолжала сердиться на меня, по-прежнему ненавидела бы меня, держалась бы на расстоянии…
— Я просто не могла, — тихо призналась Рейчел.
— Ты не могла, и я тоже не мог. Мне достаточно было только увидеть тебя, чтобы захотеть коснуться, чтобы воспламениться. Я выдержал всего лишь три дня и, страшась того, что могу вот-вот открыть этот ящик Пандоры, сбежал обратно в Америку. И тогда мне стало ясно, что необходимо предпринять какое-то решительное действие, которое окончательно расставило бы все по своим местам. Я твердо решил не возвращаться сюда до тех пор, пока не женюсь, потому что боялся встречаться с тобой.
— И тогда появилась Кэсси?
Он опять испустил глубокий, шедший как будто из глубины души, вздох.
— Да, и я очень привязан к ней, Рейчел. Конечно, мне никогда не удастся полюбить ее так, как тебя. Но я сделаю все возможное, чтобы она была счастлива. Если бы можно было сыграть скромную свадьбу в Штатах, я, конечно, предпочел бы именно это. Но Кэсси хотела, чтобы все было по полной программе, именно здесь, в Лондоне, и нигде больше. Когда все закончится, мы уедем обратно в Нью-Йорк. Тебе не придется видеть…
— Нет! — Это было уже выше ее сил. — Гейб, нет… пожалуйста!
— Да! — Решительное слово прозвучало холодно и твердо. — Это просто необходимо, Рейчел. Я не в состоянии видеть в тебе только сестру. Пытался, но безуспешно. Поэтому, когда мы с Кэсси поженимся, то тут же уедем. А для тебя самое разумное будет забыть обо мне и найти себе кого-нибудь другого.
— Никогда! Я просто не смогу!
Ее вызывающий ответ пробил защитный барьер, которым он отгородил свои чувства.
— Боже мой, дорогая, не говори так! Ты должна найти себе кого-нибудь… и начать жить заново. Если я буду знать, что ты счастлива, то смогу перенести все.
Счастлива? Без него? Это невозможно. Но она знала, что сказать ему об этом — означало бы только усугубить его страдания, и поэтому прикусила язык, принудив себя хранить молчание.
Медленно, устало, как будто постарев за эти минуты лет на десять, Гейбриел оторвался от стены.
— А теперь я ухожу.
— К Кэсси?
— К Кэсси, — решительно подтвердил он. — Либо это, либо напиться до бесчувствия. Но если я напьюсь, то не уверен, что не вернусь сюда, а этого делать никак нельзя. Нельзя до тех пор, пока не вернется твоя мать. Если бы я мог, то до свадьбы пожил где-нибудь в другом месте, но тогда люди начали бы задавать ненужные вопросы.
— Гейб… — попыталась запротестовать Рейчел, но он жестом заставил ее замолчать.
— Рейчел, пожалуйста, не останавливай меня. Не усугубляй ситуацию. У нас нет выбора, и ты это знаешь.
Но как могла она дать ему уйти, зная, что это навсегда? Что они никогда больше не останутся наедине?
— Можешь ли ты поцеловать меня на прощание? Всего один поцелуй?
Она знала ответ еще до того, как он заговорил. И все же отрицательное движение головы было самым горьким переживанием из всех, которые Рейчел перенесла в жизни.
— Ты знаешь, что не могу, ангел мой. Потому что не ограничусь одним поцелуем. Если я снова коснусь тебя, то не могу ответить за последствия. Поэтому дай мне уйти, дорогая, это единственно, что я могу для тебя сделать. Дай мне уйти, но помни, что где бы я ни был и что бы ни делал, ты всегда будешь со мной, в моем сердце и моих мыслях, и этого у меня никто не отнимет.
Рейчел не знала, откуда у нее взялись силы отпустить его, сидеть и смотреть, как он идет к двери и открывает ее.
— Я люблю тебя, — сказал напоследок Гейбриел, и дверь за ним закрылась.
— Рейчел! Рейчел! Эй, соня, телефон!
Недоуменно моргая, Рейчел оглянулась и сквозь открытую дверь увидела секретаршу, машущую ей телефонной трубкой.
— Телефон! — повторила она. — Это тебя!
— А… сейчас иду!
Но прежде чем Рейчел успела окончательно прийти в себя, Алиса вновь приложила трубку к уху.
— Что? Но… Ладно, я ей скажу. Повесили трубку, — сообщила она наконец-то подошедшей Рейчел.
— Повесили? Но кто это был?
— Какая-то женщина. Она не назвалась. Но сказала, что говорит от имени твоей матери.
— Моей матери?
Рейчел ничего не понимала. Зачем матери поручать кому-то звонить ей? Если только….
— В чем дело? Что-нибудь не так?
— Не с твоей матерью, но звонившая сказала, что Гейбриел… Это тот самый Гейбриел? Мистер Тернан?
— Гейбриел! — Рейчел насторожилась. — Что насчет Гейбриела?
— Она сказала, что он очень плохо себя чувствует. Кажется, что-то с сердцем.
С сердцем! Подбежав обратно к столу, Рейчел схватила сумочку и торопливо надела жакет.
— А сказали, куда надо идти?
— Домой. И лучше поторопись. Она добавила, что это очень важно…
Остального Рейчел уже не слышала. Гейбриел нездоров. Что-то с сердцем. О боже, пожалуйста, пусть с ним будет все в порядке! Пожалуйста!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
