– Что случилось? – спросил Джерри.
– Джерри, – сказала Тина, – твой брат Майкл мертв.
* * *
Клара и Сэм, взявшись за руки, сбежали вниз к тихо плещущейся воде. Здесь они остановились, прильнув друг к другу в страстном поцелуе.
– Я люблю тебя, Клара, – тихо сказал Сэм.
– И я тебя, – ответила Клара. – О Боже, ты обжигаешь меня, как вулкан.
Руки Сэма ласкали ее лицо, шею, затем грудь.
– Что это у тебя? – спросил Сэм, когда его рука нащупала прохладный предмет на груди у Клары.
– Медальон.
– А что внутри? – продолжал расспрашивать Сэм, в то время, как его руки продолжали путешествие по телу Клары.
– Божья мама, – ответила Клара.
Она высвободилась из объятий Сэма и побежала вдоль берега, срывая на ходу одежду. Вскоре, совершенно обнаженная, словно русалка, Клара вошла в воды озера.
– Эй, ты, трусишка, – кричала она, – иди ко мне!
– Зачем? – спросил Сэм.
– Я совершу обряд омовения, – объясняла Сэму Клара. – После чего ты будешь допущен в святая святых.
– Это куда? – спросил Сэм, сбрасывая обувь.
– В мое сердце, – отвечала Клара, отплывая от берега.
В тот самый момент, когда девушка нырнула в глубину, жуткие руки Баркулаба фон Гарта обхватили Сэма за шею и стали его душить. И несмотря на то, что Сэм отчаянно сопротивлялся, через несколько секунд все было кончено.
Клара вынырнула из воды. Открыв глаза, она увидела лежавшего на берегу Сэма.
– Помогите! – закричала Клара, но было уже поздно. Жуткая фигура Баркулаба фон Гарта отделилась от берега и исчезла в воде.
Шагая по дну озера, Баркулаб видел, как над ним в отчаянии барахталась Клара. Он схватил ее за ноги и потянул на дно. Клара закричала, но в раскрытый рот хлынула вода. Баркулаб резко потянул ее на дно.
Через минуту на поверхности показалась голова утопленника-убийцы. Он вышел на песок, волоча за собой обнаженное тело девушки. Затем, нагнувшись, он поднял еще один труп и скрылся в лесу.
* * *
А в доме Майкла продолжался веселый спектакль. Джон накинул на себя какую-то рваную сеть, а затем, стоя перед зеркалом, стал накладывать на лицо белый грим.
– Этого мало, – сказал Клод. – Возьми краску и нанеси продольные красные полосы.
– Ты их всех напугаешь, – сказал Пит.
– Вот этого я и добиваюсь. Джон забрался на стол и застыл в позе командора.
– А скажи, – спросил Клод, – зачем тебе такие большие глаза?
– Это для того, чтобы лучше видеть, – отвечал Джон.
– А почему у тебя дрожат руки? – спросил Пит.
– Это потому, что он много пьет, – объяснил ему Клод.
– Дурак, – ответил Джон.
– Сам дурак, – огрызнулся Клод.
– Кто я? – спросил Джон.
– Реверс, – приказал ему Пит.
– Я?
– Ты.
– Я?
– Ты.
– Отомри, – сказал Джон.
– Говорят, ты любишь книги обо всякой мистике? – спросил у Джона Клод.
– Угу, – отвечал Джон.
– Тогда, успехов тебе, – сказал Клод.
– Спасибо, – отвечал Джон.
– На здоровье, – закончил тему Клод. Так они балдели втроем, пока в комнату не вошел Карл.
– Привет, почтеннейшая публика, – расшаркался он.
– Ты кто? – спросил у него Пит.
– Студент, – отвечал Карл.
– Что делаешь? – продолжал «достачу» Джон.
– Учусь.
– Реверс! – приказал Клод.
– Учусь. Учусь. Учусь. Учусь. Учусь.
– Отомри! – вновь приказал Клод. Джон прикурил от спички сигарету, а затем, сделав несколько глубоких затяжек, спросил:
– А все же, как звали трех поросят?
– Ниф-Ниф, Наф-Наф, Нуф-Нуф… – отвечали Клод и Пит.
– А кто съел Красную Шапочку? – задавал далеко не детские вопросы Джон.
– Бабушка…
– А кто освободил Прекрасную Елену? – доставал ребят Джон.
– Серый волк.
– Как его звали?
– Гомер…
– О'кей. Можно начинать, – сказал Джон. – Представление начинается! – с этими словами он распахнул двери, ведущие в гостиную.
Джон, Клод и Пит разом выскочили на освещенный синим светом пятачок и запели песню, лихо отплясывая и стуча в ладоши:
Нам не страшен серый волк,Серый волк, серый волк.Где ты ходишь, глупый волк?Старый, страшный волк…
Раздумывая над тем, что случилось, доктор Круз машинально перебирал предметы, лежащие в верхнем ящике письменного стола. Неожиданно его рука нащупала что-то острое. Он выдвинул ящик из стола. Под газетой пятилетней давности лежал огромный стальной стержень. Точно такой, какой описывала в своих видениях Тина.
– Что это, случайность? Или роковой знак судьбы? – спрашивал себя доктор Круз и не находил ответа.
Под утро доктор решил развеяться, чтобы избавиться от непонятных и навязчивых мыслей. Он пошел по направлению к озеру. На бетонных плитах выделялись грязные следы. Доктор Круз нагнулся, чтобы внимательно их рассмотреть. От следов исходил приторный запах перегнившего мяса. И вели они вглубь леса. Доктор Круз смотрел на огромные провалы, по форме напоминающие человеческую ступню, и в его сознании возникал образ утопленника-убийцы, точно такой, каким его и описывала Тина.
Через двести метров он увидел на земле кровь. А когда поднял голову, то увидел зажатое между стволами деревьев мертвое тело парня.
– Его звали Майкл, – почему-то подумал доктор Круз.
Сверкнула молния. И доктор увидел под ногами какой-то блестящий предмет. Он поднял его. Это был стальной стержень. Точно такой же доктор Круз держал в своих руках десять минут назад. Только на этом была запекшаяся кровь.
И еще раз сверкнула молния. Доктор Круз побледнел и, с ужасом отбросив стержень, пустился бежать к дому.
Поднявшись в кабинет, он увидел такую картинку: миссис Редфорд стояла в центре у стола и просматривала записанный доктором Крузом сеанс психотерапии на экране монитора. Тина говорила:
– Я не понимаю, как это происходит! Не понимаю! Чего вы от меня добиваетесь?! Я не понимаю, каким образом передвигаю предметы! Я ничего не понимаю!
На столе доктора Круза лежал стальной стержень.
На экране монитора доктор Круз выступал перед своими коллегами.
– …В скором времени управление телекинезом станет таким же простым занятием, как и вождение автомобиля. Я подхожу к тому, что скоро смогу открыть механизм этого управления. Миссис Редфорд, почувствовав взгляд доктора, повернулась к нему.
– О Боже! – вскричала она. – Вас совершенно не интересовало здоровье моей дочери! Вы не хотели ее спасти. Она была нужна вам только для грязных корыстных целей, вы хотели вытянуть из нее информацию.
– Вы ошибаетесь, миссис Редфорд, – говорил доктор Круз. – Все это время я занимался лишь тем, что пытался излечить вашу дочь от неприятных наваждений.
– Вы подонок, доктор Круз! – выкрикивала миссис Редфорд, – вы превратили мою дочь в объект для экспериментов!
– Миссис Редфорд, – спокойно сказал доктор Круз, – я на вашем месте избегал бы подобных выражений…
– …Вы привезли ее сюда лишь для того, чтобы провести свой последний чудовищный эксперимент! – миссис Редфорд схватила с письменного стола стальной штырь. – И вы прекрасно понимали – все, что говорила моя дочь о убийце-утопленнике – правда!
– Если вы не прекратите меня оскорблять, я запрячу вашу дочь в психушку до конца ее дней, – пригрозил Круз.
– Вы ублюдок, доктор Круз! – громко сказала миссис Редфорд. – Ваше место не в клинике, а в тюрьме!
Увлеченные ссорой, доктор Круз и миссис Редфорд не слышали, как мимо них по коридору прошла Тина. Услышав последние слова матери, Тина остановилась и стала слушать, о чем они говорили.
– Послушайте, миссис Редфорд, – зло сказал доктор. – Ведь у меня есть отличный повод для того, чтобы навсегда засадить вашу дочь. Тина очень опасна. Она может убивать людей на расстоянии, с помощью телекинеза. И отца своего она убила… тоже с помощью…
Услышав последние слова доктора Круза, Тина бросилась бежать. Она выскочила на улицу. Возле дома стоял старенький «Форд».
– Тина, постой! – кричала ей вслед миссис Редфорд. – Не надо, не уезжай!
Но Тина не слышала.
Взревел мотор, и машина, набирая скорость, понеслась по лесной дороге. Фары «Форда» на мгновение выхватили из темноты оставленный на обочине дороги пикап. Но Тина даже не притормозила. Машина мчалась по лесной дороге все с той же бешенной скоростью.
Вдруг из темноты, прямо перед машиной возник силуэт убийцы-утопленника. В руках он держал проткнутое стальным стержнем тело девушки.
От страха Тина закрыла глаза, и машина, ломая кустарник и подлесок на обочине дороги, уткнулась в огромное старое дерево.
Выскочив из машины, Тина бросилась бежать по направлению к дому Майкла.
ЕЩЕ ОДНА ЖЕРТВА
Две подружки Клариса и Медью, сидели перед зеркалом и внимательно рассматривали себя. Одна была эффектной голубоглазой блондинкой с пухлыми чувственными губами, другая же не отличалась броской внешностью, но была мила и изящна. Невысокой Медью было уже под двадцать, и она очень переживала, что ее до сих пор принимают за школьницу.
