И производство выходило под эту систему заточено. То есть, низшим классам сознательно «недодавали», при том, что с учётом небывальщины разница уровня жизни должна быть ну максимум в два раза. Между самым главным и самым неглавным.
Наверное, тут ещё и в количестве народу дело. У нас руководители новых поселений подчёркнуто, возможно даже чрезмерно демократичны. И попытки сословия ввести народ на корню давит, помня, что конец не в последнюю очередь из-за этого произошёл.
Ну да ладно, вообще — думаю, что перебесятся, со временем, если не давать разрастись. Пусть свою Поднебесную от радиации и цзянши чистят, метро копают. А лет через десять, волей-неволей эта азиатчина надломится: маги, металюди и вообще. По крайней мере, наиболее вероятный расклад, ну а нет — пусть живут, как хотят, милостиво дозволил я.
Обсудив это с Ленкой (и пофиг на греющих уши сопровождающих!), я обратился к ушастому:
— Посмотрели, неплохо у вас, — сообщил я. — Когда головой думать научитесь — совсем хорошо будет, — ехидно дополнил я.
На ельфячью морду, аж затрясшую заячими ушами от негодования, стоило посмотреть. Но доказывать «как у них всё правильно» он не стал, просто промолчал.
— Вопрос в том, есть ли у вас проблемы с нечистью и нежитью? Или метазверями? — поинтересовался я с сомнением.
Ну, при отсутствии тут лютых магов, народу дохрена. И не слабаки, прямо скажем. Так что, чтобы проблемы были — верится слабо, но всё же, ведьмачью роль отыграть не помешает. Чем чёрт (не в ступе) не шутит, может, на что интересное наткнёмся.
— В нашем благословенном городе всё в порядке, с выходцами с небес мы живём в мире, а демоны служат нам, за плату или в искупление злодеяний, — выдал ушастый. — Но если благословенному желается — можно узнать у старшин кварталов. Но не думаю…
— Не думаешь — и ладно. У всех свои недостатки, — вежливо заметил я. — Давай попробуем, поговорим.
Попробовали, поговорили. Всё у всех зашибись. Ни проблем, ни забот, ни хлопот. Вот прям рай на земле, судя по песням старшин, и ведь не врали, паразиты такие! Ну да и хрен с ними, плюнул я мысленно, распрощался, да и вернулись мы с Ленкой в Трак. Переночуем, да и дальше двинемся.
— Не нравится мне тут, — признала Ленка.
— А то, — кивнул я.
— А я думала — ты шовинист, — призналась она.
— Я — шовинист, — важно покивал я. — Наполшишечки. Лен, мне пофиг на их узкие глаза и прочее. Но у них культура, угнетающая личность. Это хорошо, когда пожрать всем не хватает — тогда личность, требующая прав и прочей фигни, вредна. Но блин, ты сама видела — они производят драгоценные чесалки для спины, чтобы ненароком не улучшить уровень жизни низших классов!
— Ну да, — признала супруга. — И Дракон этот не пожелал «встречаться с лаоваями, соседи будут косо смотреть», — пропищала она, цитируя.
— Казёл он, а не дракон, — припечатал я сетевого оператора. — Ладно, завтра поедем отсюда. И…
— В баньку, — потерла лапки Ленка.
— Можно и в баньку, — потёр лапки я.
И вот, отдыхаем мы всячески, по разному и интересно, как вдруг — алярм. Трифон сообщает, что к Траку приближаются человеки.
— Так, полчаса назад я бы сразу убил, — признал я, на что Ленка согласно покивала, поджав губы. — А сейчас — так уж и быть, разберусь. А потом убью.
— Кого? — заинтересовалась Зелёнка.
— А я откуда знаю? — пожал плечами я. — Кого-нибудь — точно, в зависимости от того, кто это к нам припёрся, с какими намерениями. Может, микроба какого-нибудь, своим могучим иммунитетом, — подстраховался от небывальщины я.
Выскочили, посмотреть на обзорный экран, кого это к нам несёт-то? И пара местных, людь и зверолюдка, лисица вроде бы. Лис в Поднебесной среди металюдей дофига было, свой выверт небывальщины, очевидно. Одеты небогато, а по местным порядкам это звиздец какой статус. За руки держатся, два шага вперёд сделают, шаг назад. Дрожат, переглядываются, да ещё и пытаются незаметными казаться, весьма посредственно.
— Смертники, что ли? — недоумевал я, причувствуясь. — Так нет.
— Точно нет, — кивнула Ленка, стучащая по кнопочкам терминала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Лен, ты это… оденься, а? — попросил я.
— А что? — очень эротишно потянулась зелёная вредина.
— А то мы сейчас займёмся не этими двумя, — тыкнул я на обзорный экран. — А этими двумя, — потыкал я в нас. — Дело приятное, хорошее, но мне интересно.
— Ммм… — вредничала вредина, принимая всякие позы. — Ну ладно, уговорил, — смилостивилась она, добавив, убегая: — Мне тоже интересно.
В общем, через пару минут мы спустились к люку, в который я высунул трос, потом морду лица и рявкнул в сумерки еле заметным фигурам:
— Идите сюда уже! И говорите, что от моего Бессмертия надо!
Фигуры замерли, полминуты постояли, но после моего хмыка подскакали к люку и… бухнулись на колени, стуча ни в чём неповинную землю лбами.
— Босьо, молю о милости! — голосил парень.
— Будем вашими покорными слугами! — голосила лисодевчонка.
— Стопэ! — заголосил я.
Повчувствовался вблизи — человек и метачеловек, ни артефактов, ничего. Искренне трясутся и надеются. Ну… несколько тросов оставлю, а так запущу в трак, узнаю, что надо. И Ленка послушает.
— Так, встали и пошли сюда. Расскажите обстоятельно, что, как и нахрена, — провозгласил я.
И встали, и пошли. За стол я этих деятелей посадил и начали они свой рассказ, прерываемый нашими вопросами и уточнениями.
Выходила картина, несколько хуже благостного сословного общества, которое было на первый взгляд. Хотя ушастый мне, скорее всего, не врал и даже не лукавил. Просто не задумывался, блин!
Так вот, выходила такая весёлая картина, что большая часть нежити подпитывается виталом, которое Ци, низших сословий. Это у них налог такой, регламентированный и по очереди. И прямо скажем, не слишком красивая практика, особенно при учёте того, что часть нечисти обслуживает интересы высших сословий, в общей жизни города не принимая участия от слова «вообще».
Ну это-то ладно, штришок на не слишком приятной картине, не слишком приятный, но опять же — живут как хотят, их дело.
А вот что нихрена не ладно — это то, что один из нечистиков берёт не витальность, а жертвы. И не просто, а раз в месяц ему жертвуют двух разнополых детей, от шести до десяти лет.
По жребию, чтоб его. И добровольно — водный оборотень не «вымогает». Я-то думал, как и офигевшая Зелёнка, что плодовитость полей — некробюрократы. Авотхрен — это некий оборотень-водяной, локальный «владыка» прибрежных к поселению вод. Насколько он именно «владыка» и в какой иерархической структуре находится с речным мохнатым червяком — чёрт знает. Но плодородие огородов — его лап дело. И «за ради общего блага» ему жертвуют детей.
Ну, вообще, если бы это касалось выживания населения городишки — я бы поморщился, но понял. Слеза младенца стоит ровно столько, сколько вода и соль, и если бы без этой жертвы десятки, а то и сотни с тысячами погибали — без вариантов, жертва нужна.
Но вопрос был именно в… увеличении производительности. То есть, по сути, выходило что чесалки для спины высшего класса. Потому что обеспечить едой городок мог более чем и сам, без оборотня, просто большими усилиями.
— И как ваши сограждане к этому относятся? — уточнил я у парочки.
— Ради блага города…
— Понял. И вам, видимо, было пофиг, — вздохнул я. — Ребёнок ваш?
— Два, почтенный, — побледнел парень, а лисица тихонько заплакала. — На обоих пал жребий, а они единственные. Мы станем вашими…
— Нахрен мне ни слуги, ни рабы не нужны. Тебе нужны? — уточнил я у Ленки, на которую парочка уставилась… с надеждой, блин!
— Не-а, — помотала ушами вредина. — Но вам поможем, — дополнила она позеленевшей парочке.
Даже лиса позеленела! Точно небывальщина, факт. А по разбору выходило, что парочка считает свою просьбу «жутким преступлением» и намеревалась поработиться к «Бессмертному с Запада», потому как после этого жуткого деяния их в городке прибьют со страшной силой и жестокостью.
