– Толстяк! – зову товарища по связи.
– Что у тебя, Дэв? – Голос у того зажатый, ломкий. Видно, тоже нелегко приходится.
– Решил…
Не успел я начать фразу, как на поле боя появились новые цели. Обозначенные четырьмя красными точками на визоре, они быстро приближались. Ни хрена себе! Боевые роботы! Плавно очерченные овальные корпуса темно-серого цвета, слегка покачиваясь в такт движению, неслись на нас, время от времени меняя направление. До этого момента эти боевые машины я видел только на плакатах и схемах и никогда вживую. Я знал, что подобный тип робота предназначен для уничтожения живой силы и не может причинить капониру большого вреда, но все равно растерялся, глядя на металлических монстров, не знающих страха и не умеющих отступать. Но растерянность длилась недолго. Миг – и «Вулкан» расцвел огненными вспышками у дульных срезов. Именно в этот момент один из снарядов Толстяка нашел, наконец, свою цель. Вторая боевая машина, обогнув останки своего собрата, продолжала нестись прямо на нас. Бью почти в упор, а пули только щелкают по броне, не причиняя вреда, и тут замечаю сигнал ошибки, выданный тактическим блоком: «Переключить на бронебойные!» Отдаю приказ, и следующая порция свинца сбивает робота с темпа, заставляя покачнуться, а затем притормозить. Новая хлесткая очередь подрубает ему ноги. Машина с грохотом падает на спину. Меня охватывает азарт. К нему примешивается радость победы. Это за Дака вам, гады! И только сейчас я обратил внимание на плотный, густой гул, видимо звучащий уже некоторое время. В следующую секунду он замолк. Мне не нужно было увеличивать изображение, чтобы понять, что это такое. Теперь стало ясно, для чего брошены в этот бессмысленный бой роботы. Для того чтобы отвлечь внимание! В памяти всплыли тактико-технические данные: «Тяжелая установка „Гоблин“. Вооружение: шесть тактических ракет, оснащенных новейшими системами наведения. Для ведения ближнего боя – напалмовая установка». В следующую секунду визор засек две яркие вспышки, осветившие приземистый корпус «Гоблина», и капонир содрогнулся. Невидимая рука, схватив меня вместе с креслом, с силой швырнула в стену. И только потом пришел оглушающий грохот, смявший мое сознание, как кулак сминает листок бумаги.
Очнулся я от резкой боли в боку. В ушах стоял непрерывный звон. Попытка подняться удалась лишь со второго раза и только потому, что затуманенное сознание слабо реагировало на пылающий огнем бок. С минуту стоял, покачиваясь, выжидая, когда перед глазами перестанет плыть. Когда зрение восстановилась, увидел раздавленный куском рухнувшей плиты терминал. Из разрушенных стен свисали разноцветные лохмотья кабелей. С усилием сфокусировал взгляд на амбразуре. Она была перекошена, а один из листов заслонки скручен так, словно сделан он не из специального сплава, а из фольги.
Медленно, опираясь и держась за все, что можно, подошел к пулеметной установке. Осмотрел ее. Она оказалась цела. Не отдавая себе отчета, что делаю, взялся за ручки прямого привода управления «Вулканом». Повел стволами. Посмотрел вдоль них. Взгляд зафиксировал развороченные корпуса «Сиверов», тела гвардейцев, лежащие вперемешку с исковерканными обломками роботов. Так я стоял и смотрел до момента, пока неподвижная картинка не ожила. В ворота периметра начала осторожно втягиваться цепочка из шести машин. Впереди шли мощные грузовики, за ними штаб-транспортер, а в самом конце колонны – три легковые машины. Как только глаза, словно датчики слежения, засекли движение, руки автоматически вывели стволы на цель. Когда первый грузовик совпал с прицелом, пальцы вдавили кнопки пуска. Тяжелый пулемет затрясся вместе со мной. Боль заставила кривиться от боли и шипеть проклятия, но бросить стрелять я почему-то не мог. Первый транспорт на воздушной подушке, перечеркнутый длинной пулеметной очередью, почти сразу осел на землю, водитель второго грузовика попытался развернуться, но штаб-транспортер, идущий следом, не дал ему этого сделать, попытавшись начать свой разворот. Переведя стволы левее, я ударил по штаб-машине, но не успел сделать и пары очередей, как из грузовиков посыпались солдаты. Перевел огонь на них. Оставив на плитах взлетного поля с десяток трупов, гвардейцы попрятались кто куда. В этот момент легковая машина, шедшая последней в колонне, сделала попытку дать задний ход.
«Враг должен быть уничтожен!» – этот приказ неожиданно выплыл откуда-то из подсознания. Руки сами перевели стволы на другую позицию, глаза наметили новую цель.
«Огонь!» – Большие пальцы рук вжались в пуск-кнопки.
Вдали – грохот взрыва и рвущееся в небо пламя. В ту же секунду гвардейцы поднялись в атаку. В первую же минуту я выкосил больше половины атакующей линии, атака захлебнулась, не успев начаться. Я продолжал стрелять солдатам в спину, даже когда они побежали. Лишь когда последний гвардеец рухнул на плиты взлетного поля, картинка для меня снова замерла, только языки пламени продолжали плясать на искореженных остатках легковой машины. Некоторое время я смотрел на них, пока они не стали расплываться и пухнуть, постепенно превращаясь в цветную бесформенную круговерть. Закрыл глаза, думая тем самым остановить кружение, но круговерть не только не улеглась, но и потянула меня к земле. Судорожно хватаясь за станину «Вулкана», я медленно опустился на пол. Едва я его коснулся, как сознание потухло, словно лампочка после щелчка переключателя.
Глава 12
Очнулся я в большой светлой комнате. Белые стены. Рядом тихо жужжит какой-то аппарат, трубки от него тянутся ко мне, скрываясь под белой простыней, которой я накрыт до половины груди. Взгляд зафиксировал картинку, но сознание все еще продолжало спать, не проявляя ни к чему ни малейшего интереса.
– Очнулся, милый? Или как?
Вопроса я не понял, но скосил глаза на звук. У кровати стояла девушка в белом халате и в такой же белой шапочке, кокетливо сдвинутой набок. Секунду я смотрел на нее, затем прошелся глазами по палате, после чего снова остановил взгляд на девушке.
«Сестра. Госпиталь, – дал заключение мозг и лишь потом спохватился: – Что со мной?»
Низко наклонившись надо мной, сестра потрогала мой лоб прохладными пальцами.
– Вроде нормальный. Как ты себя чувствуешь? Пятый день уже идет, как ты у нас. Три дня в регенерационной камере. Вторые сутки здесь, в палате.
Большие, влажные, серые глаза и высокая грудь, нависшая надо мной, заставили меня отвлечься, поэтому я не сразу ухватил суть вопроса, а когда наконец собрался ответить, то неожиданно ощутил сухость в горле.
– Пить, – прохрипел я.
Скользнув за ширму, которую я до сих пор не удосужился заметить, она появилась оттуда с кувшинчиком и стаканом. Напившись, я уронил голову на подушку. Все мои силы ушли на это простое движение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
