Это превратилось в полный маразм! При любой, даже очень сильной боли я не принимаю лекарство до последнего. Не спрашивайте меня почему! Я не знаю. Знаю, что мозг мне быстро выдает команду терпеть. И я его слушаюсь.
Несколько лет назад мы сели с Женей обедать, и он вдруг увидел, что я сижу на самом краешке стула в жутко неудобной позе. «Сядь удобно, откинься на спинку», – сказал он, а я молниеносно и с удивлением отреагировала: «Зачем?» Потом мы оба долго смеялись – ну форменный же идиотизм! Зачем сидеть удобно, на самом деле? Нужно так сидеть, чтобы спина затекла, а сиденье стула безжалостно врезалось в ляжки. Конечно, можно и посмеяться, но «фишка» в том, что и по сей день я именно так сажусь на стул. И лишь усилием воли у меня получается сесть нормально, как все люди, чтобы было удобно.
Я терплю врезавшийся в кожу крючок от лифчика. «Что ты морщишься?» – спрашивает муж. Я объясняю. «Выброси его. Купи новый, удобный.» – «Ничего, я потерплю». Женя смотрит на меня с сочувствием: «Зачем?» Да уж, тоже мне – страстотерпица. Самой противно.
Мне на самом деле противно. Сама себе напоминаю какую-то православную ханжу, убежденную в благости страданий. Так ведь нет! Я всегда слежу за тем, чтобы моим близким было удобно, чтобы родные люди вовремя принимали таблетки и не терпели боль. Злюсь ужасно, если отмахиваются! А сама… Представляю, как я могу этим раздражать. Но это уже почти условный рефлекс: больно – терпи. Интересно, можно ли в моем почтенном возрасте поломать этот рефлекс?
Новый друг А:
Самые «любимые» привычки можно из себя изжить в течение 40 дней.
Попробуйте каждый день делать себе удобно, и все получится.
Новый друг Д:
Элементарно, Катерина. Развитая «терпелка» вам нужна была, чтобы выжить. Это просто инстинкт самосохранения. Какое-то время он вам помогал, но потом ситуация изменилась, а способы реагирования – нет.
Я:
Думаю, что маниакальное желание терпеть во что бы то ни стало – это была подспудная попытка стать хорошей и достойной. Ведь я была «неправильной» и «неудачной». Так пусть хоть это будет во мне «правильным» – буду уметь терпеть, как партизан на допросе у фашистов, до самого «победного» конца, даже если сдохну. Грустно это все… Тоже мне достоинство…
С:
Это точно, больше-то гордиться нечем, кроме как богатырским терпением! Чем еще так родителям можно было угодить?
Новый друг Р:
На вот эту привычку сидеть на краешке стула обратила внимание моя подруга (за собой заметила).
Ей помогла психотерапевтическая группа. Она почти год занималась, чтобы «крылья расправить» – ведь и сутулость, и стремление занимать меньше места в пространстве (ничего-ничего, не беспокойтесь, я так незначительна, не надо на меня внимание обращать) – все от неуверенности в себе.
Надо только заметить это за собой, контролировать, и бороться. Но самое трудное – заметить это за собой! И признать, что это – проблема.
Я:
Да, я признала. Будем бороться, хотя «терпячка» – привязчивая болячка.
Новый друг Ш:
У меня такой же рефлекс. Велком ту зе клаб.
С:
Точно что рефлекс!
Поведение можно контролировать, менять, а вот неосознанное стремление все равно остается…
Я:
О! То, что сейчас происходит. При полном осознании…
С:
Да если бы одним осознанием можно было поведение изменить, как бы все просто было! Вот, к примеру, алкоголиков давно бы уже всех вылечили!
Я:
Да, мы, скорее, как собачки Павлова – сплошные рефлексы. А где же наше хваленое «сапиенс»?
С:
Сапиенс не сапиенс, а если природа требует – попробуй, воспротивься! Раз можно, два, много раз можно, но это же все будет против воли. Огромный расход ресурса то есть.
Вот я и думаю, не проще ли «забить» покуда на контроль и весь ресурс использовать экономно – в первую очередь, на изменение тех ложных постулатов, которые и есть всему причина?
Я:
Вот ведь вроде как все понято! А почему же?…
С:
Чтобы тебя и твои огромные ресурсы можно было удобно использовать, управлять ими, тебя надо непременно парализовать: внушить, что ты – пустое место, и они тебя осчастливили, что родили (ты просила?) и потом вообще не бросили. А на самом деле… Ох, какая же это тяжелая тема.
З:
Терпение притупляет боль. У меня болевой порог настолько высокий, что врачи в роддоме удивлялись: «Вы должны по идее уже кричать!», а я отвечала: «А что, уже можно?»
Я не обращаю внимания на факт терпения. Что я там терплю и как – уже не чувствую.
Терпение боли. Однажды меня обидели. Словами. Сильно. Внутри взвыла. Пришла домой и сделала себе электроэпиляцию. Одна боль заменила другую. И прошла. И теперь эпиляция для меня – не больно. Меня спрашивают: как ты терпишь? А я не терплю, как мне кажется…
Я:
Боль бить болью. Да, я о таком знаю. Иногда даже на себе применяю. Если меня мучает какой-то жуткий страх, то я быстро придумываю еще какой-нибудь страх, чтобы бояться сильней, в результате тот, первый, немножко утихает. А когда уже есть два страха, оно почему-то легче.
З:
Только «терпелка» проходит точку невозврата. Когда перестаешь чувствовать не только боль, потребности и желания, но и вообще теряешь возможность чувствовать. Например, можно долго терпеть «какую-никакую», но семью, потому что семья – это святое и разрушать ее нельзя… а потом уже даже не хочется искать темы для разговоров в этой семье… нет тем, нет разговоров… ничего нет.
Т:
Думаю, что «терпелку» надо воспитывать так, чтобы она была осознанной и осмысленной. Когда ребенок занимается спортом, например, терпеть ему приходится немало. Но он понимает, зачем все это нужно, ощущает результаты. Если же все бессмысленно, терпеж ради терпежа – вот такие эффекты и возникают…
Я тоже, кстати, очень долго не понимала разницы между впившимся в бок крючком от платья на сцене, и такими же ощущениями в быту. Потом, правда, дошло, что уйти со сцены и поправить ситуацию я могу только в положенное время, там – работа. А в работе бывает всякое. Но когда я в любой момент могу избавиться от неприятных ощущений, но этого не делаю – надо что-то «в консерватории» менять…
Я:
Конечно, бывают ситуации, когда уметь терпеть необходимо! Работа – одна из них. А вот терпеж ради терпежа… Об этом, поганом, и речь. Вот именно – «консерватория»! Перепрограммируйте меня, пли-и-из!
Т:
Только сама сможешь перепрограммироваться. И я – только сама. Так уж сложилось «исторически», что-либо продолжаешь терпеть, либо приводишь «консерваторию» в порядок… А она тебе чуть не каждый день – сюрпризы устраивает.
Новый друг К:
Это не убежденность в благости страданий – это уже условный рефлекс. «Спасибо» дрессировщикам!
Не знаю, можно ли сломать этот рефлекс, но уверена, что надо продолжать попытки сделать это. Будем делать параллельно, а потом поделимся результатами.
Словом, продолжаем бороться и меняться. Пожалуй, это никогда не поздно, потому что никогда не поздно начать жить по-человечески, а не по-рабски покорно и в страхе.
Кое-чему я уже научилась: противостоять тупой агрессии. Научилась не бояться и не стесняться говорить дураку, что он дурак, а мерзавцу – что он мерзавец. И даже – о чудеса! – давать сдачи. Не физически, разумеется, хотя, наверное, уже тоже смогу. Я не боюсь. Для меня это огромное достижение! И я счастлива. Неужели когда-нибудь я смогу окончательно справиться со страхом?
ВИНОВАТА В ТОМ, ЧТО ЖЕНЩИНА…
Когда поддаешься страху перед злом,
то уже начинаешь чувствовать зло страха.
Пьер Бомарше
Есть еще один кошмар, который преследует меня с детства, часто отравляет жизнь многим девочкам, а потом и подросшим девушкам… Этот страх может не кончиться и у взрослой женщины. Впрочем, не совсем так… Страха как такового уже нет, но с годами он превращается в не менее гадкие вещи: комплекс женской неполноценности, ощущение себя грязной – в общем, целый букет чувств, делающих жизнь несчастной, постылой.
