шанса.
Он убирает ладонь от моего рта, затем его пальцы спускаются по моей шее. Сжав рукой мою грудь, его рот опускается к моей челюсти, и он покрывает мою кожу жадными поцелуями.
Миша раздвигает мои ноги и устраивается между ними. Чувствуя, как его твердость проникает в меня, мое тело начинает дрожать от желания.
Это то, чего я ждала. Я хотела такой сильной связи с мужчиной, прежде чем отдать ему свою девственность.
Я хотела чего-то особенного.
Его твердый член словно сделан из стали, обтянутой бархатом, и пока он продолжает поглаживать меня, в моем сердце нарастает невероятная сила.
Мои руки находят его плечи, и я впиваюсь ногтями в его кожу, а затем жадно провожу ими по его широкой спине. Я чувствую, как напрягаются его мышцы, когда он двигается выше, пока мы не оказываемся лицом к лицу, и его рот приникает к моему.
Его зубы прикусывают мою нижнюю губу, а его язык облегчает жжение, затем я впиваюсь ногтями в его кожу, пока он практически пожирает меня. Поцелуй настолько интенсивен, что у меня кружится голова, и я могу только хныкать, желая большего.
Я хочу его всего.
Когда Миша прерывает поцелуй, я стону от неодобрения, что вызывает у него смешок. Затем он приказывает:
— Смотри на меня, моя маленькая лань.
Я смотрю в его бездонные голубые глаза, и когда он располагается у входа между моих ног, мое тело дрожит от предвкушения.
Вот и все. Момент, о котором я так мечтала.
— Сделай глубокий вдох, — бормочет Миша нежным голосом.
Мои глаза начинают щипать от слез от того, насколько эмоционально я себя чувствую, и когда я глубоко вдыхаю, Миша вводит в меня головку своего члена.
Жжение мгновенное, и, хотя я всем сердцем хочу этого, мое тело пытается подняться, чтобы убежать от надвигающейся боли.
Его рука сжимает мое бедро, и он с силой удерживает меня на месте.
— Дыши глубже, красавица.
Мне нравится, когда он называет меня своей маленькой ланью, но, услышав слово "красавица" на его языке, у меня в животе все трепещет.
Мне это нравится.
Миша кладет другую руку рядом с моей головой и, оттолкнувшись грудью от моей, опускает взгляд и наблюдает, как он входит в меня еще на дюйм.
— Господи Боже, вид того, как ты обхватываешь меня, сведет меня с ума.
Я опускаю взгляд, и меня охватывает чувство совершенства, когда он проникает в меня еще глубже.
Острая боль заставляет меня схватиться за его предплечье рядом с моей головой.
— Укуси меня, — приказывает он.
— Что? — Я хмуро смотрю на него, как будто он сошел с ума.
Он дергает подбородком в сторону своей руки.
— Укуси меня. Я собираюсь сделать сильный толчок.
Я поворачиваю голову, глядя на вены, извивающиеся под его кожей, и когда мои губы приоткрываются, твердый член Миши заполняет меня. Толчок такой чертовски сильный и болезненный, что мои зубы впиваются в его кожу и мышцы, когда из меня вырывается крик.
Боже.
О Боже.
Это больно.
— Блять, — рычит Миша сквозь стиснутые зубы.
Освободив его руку от моего укуса, я облизываю следы, оставленные моими зубами, затем шепчу:
— Прости.
Затем он, черт возьми, толкается глубже. Мои глаза закрываются, и я всхлипываю от резкого жжения. Такое чувство, что он разрывает меня пополам, и я почти уверена, что его член вот-вот попадет в мои легкие, которые с трудом дышат.
— Прости, красавица. — Он проводит рукой вверх-вниз по моему бедру, словно пытаясь утешить меня.
Открыв глаза, я вижу, что он смотрит на меня с абсолютной преданностью — словно он действительно любит меня.
Эмоции переполняют каждый дюйм моего тела, и когда мой подбородок дрожит, Миша наклоняется, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на моих губах.
Он опирается на свое предплечье, прижимая мою руку, которая все еще крепко держится за него, к покрывалу.
Когда он выходит из меня, я вздрагиваю от жжения, но ничто не может подготовить меня к сильной острой боли, когда он снова погружается внутрь.
— Миша, — хнычу я, когда боль становится слишком сильной. — Это больно.
— Я знаю, моя маленькая лань, — говорит он напряженным голосом. — Я не могу двигаться медленнее.
— Тогда двигайся быстрее, — выдыхаю я сквозь слезы. — Просто двигайся быстрее.
Его рот прижимается к моему, и его дыхание сливается с моим, он выходит и практически вбивается в меня.
Я сжимаю челюсть, когда слезы катятся по моим вискам. Миша, должно быть, видит боль, написанную на моем лице, потому что он просовывает свои руки под меня и прижимает к своему телу, я чувствую его рот у своего уха, когда он рычит:
— Мне так чертовски жаль, что это больно.
Он замедляется до ленивого ритма, и кажется, будто он пытается запечатлеть в своем сознании ощущение того, как я обхватываю его.
Я чувствую себя полностью наполненной, а с замедлением темпа боль исчезает, становясь терпимой.
Когда мое тело начинает расслабляться, Миша поднимает голову, и смотрит на меня.
— Лучше?
Я киваю, на моих губах появляется дрожащая улыбка.
— Намного лучше.
— Хорошо, — ворчит он, — потому что этот медленный темп, блять, убивает меня.
Моя свободная рука обхватывает его подбородок, и кончики моих пальцев с наслаждением ощущают щетину на его лице.
— Я в порядке. Ты можешь двигаться быстрее, — говорю я, чтобы подбодрить его.
Миша отодвигается от меня, становясь на колени между моих ног. Он полностью вынимает из меня свой член, и когда я вижу кровь, покрывающую его, мои брови взлетают вверх, глаза расширяются, а рот приоткрывается.
Неужели со мной что-то не так, раз я нахожу вид своей крови на члене Миши возбуждающим?
Миша видит мою реакцию, уголок его рта приподнимается в злобной ухмылке, затем он проводит пальцем по крови и подносит его ко рту.
Мое дыхание учащается, когда я смотрю, как он высасывает мою кровь с кончика пальца, а затем говорит:
— Твоя кровь сладкая на вкус, маленькая лань.
Когда он говорит, что моя кровь сладкая на вкус, меня охватывает жар, и я жалею, что не могу потереться бедрами друг о друга, чтобы создать столь необходимое трение.
Затем, словно пытаясь заставить меня самопроизвольно воспламениться, он обхватывает пальцами свой член и медленно сжимает его в кулаке.
Святой. Черт.
Я умерла.
— Это так горячо, — признаю я хриплым голосом, не в силах скрыть, насколько я возбуждена.
Миша подносит свою окровавленную руку к моему лицу и покрывает мои губы, подбородок и щеку остатками моей девственности.
— Такая… Блять… Красивая, — рычит он, его глаза, в которых читается невероятное собственничество прикованы
