Вот почему я и вынес в заголовок вроде бы неправомерный по сути вопрос: «Чего мы хотим от истории?» Действительно, чего? Выяснения, прояснения, как все было? Или же стремимся с ее помощью утвердить свои мнения, свои идеи и опровергнуть чужие? Как в народе говорят, доказать свое…
Лечебна ли правда?
Вспомним начало главы, фразу Марка Блока о том, что истории как науки нет, что история служит лишь для оправдания ныне существующей системы. А вот что писал по тому же поводу Поль Валери: «История — это самый опасный продукт, вырабатываемый химией интеллекта… Она заставляет мечтать, она опьяняет народы, порождает у них ложные воспоминания… вызывает у них манию величия и манию преследования и делает нации желчными, нетерпимыми и тщеславными. История оправдывает все что угодно. Она не учит абсолютно ничему, ибо содержит в себе все и дает примеры всего».
На первый взгляд, ведь здорово сказано, не так ли? С французской усмешкой и с русским размахом. Наотмашь. Одним махом — всех побивахом! Но в том-то и дело, что наотмашь. А наотмашь всегда выглядит лихо, но далеко не всегда умно.
В данном случае и Марк Блок, и Поль Валери впали, вольно или невольно, в детскую логическую ошибку. Они приписали истории грехи людей. Люди пишут историю! И это они, люди, совершают все то, что Поль Валери приписал истории: опьяняют народы, вызывают манию преследования или манию величия, делают нации желчными, нетерпимыми, тщеславными… А чем они, люди, при этом руководствуются — своими симпатиями, антипатиями, убеждениями или заблуждениями, подлым холуйством или желанием иметь кабинет и зарплату, — в конце концов не имеет значения… Только история тут ни при чем. Не надо, повторю, грехи людей валить на историю.
И вообще, все становится понятно и просто, если мы договоримся об одном — в истории мы ищем и отстаиваем не отдельные интересы государств, наций, этносов, партий, отдельных людей, а только лишь правду, истину, противостоим всяческим умалчиваниям и передергиваниям. Ко всеобщей пользе и ко всеобщему благу. Потому что от всех болезней, названных Полем Валери, существует одно лекарство — правда. Я убежден, что правда всегда лечебна. А когда ее нет, когда она искажена, тогда и начинаются всякие страсти-мордасти, комплексы и прочее.
Глава 12
Как Русь жила под игом
Удивляется таксист… Говорит: «Если мы триста лет жили под игом, то почему ничего не осталось? Ведь что-то от них за такое время должно было остаться: церкви ихние, дома, обычаи… А тут ведь — ничего!»
В главном он прав — в своем здравом смысле. А детали — что осталось, что не осталось — я дополню… С надеждой, что когда-нибудь прочитает он эти строки и вспомнит наш дорожный мимолетный разговор. Остановлюсь на ключевых моментах: политике, экономике, религии, семье, патриотизме, самосознании. И пусть будут повторы, но я иду на них сознательно, потому как предмет разговора есть национальное самосознание народа, определение им ключевой эпохи в своей же истории.
Итак…
Политика: послание от Папы Римского
В 1248 году Папа Римский Иннокентий IV направил Александру Невскому послание с предложением о союзе, о переходе его и народа русского в католическую веру. Рассмотрев лестные посулы, князь Александр их отверг.
На первый взгляд, ничего уж такого особенного. Международная дипломатия и международные отношения.
Но если исходить из теории «ига», то получается чушь собачья! Ведь по этой теории Русь уже десять лет как «завоевана», уже десять лет как «под игом». Какие международные переговоры может вести завоеванная страна и завоеванный князь? Как говорится, тут или — или…
Экономика: какая была дань?
Несколько раз я упоминал о дани, но вскользь. Не грех повторить и сказать подробней. У нас ведь слово «дань» — пугало. Как только зайдет речь о нынешнем тяжелом экономическом положении, так сразу возникает слово «дань». Мол, правительство угнетает народ так, «как не угнетали татары». Это расхожая фраза в современном российском обиходе. И потому повторю: в течение двадцати лет после начала Батыева похода Русь не платила никакой дани. Для несведущего человека это прозвучит дико. Двадцать лет, считается, Русь «под игом», а Золотая Орда ничего с этого не имеет… Зачем, спрашивается, завоевывали?..
Дань, или, как тогда говорили, «выход», Русь начала платить после того, как Папа Римский объявил крестовый поход против Руси и Орды, после того, как Русь и Орда, Александр Невский и хан Берке заключили военно-политический союз. То есть дань-выход была общей кассой для содержания армии, для отражения католической агрессии.
Дань собирал только великий князь. Это преимущество давало великим князьям возможность держать в зависимости удельных князей. Они им очень дорожили и старались не допускать младших родичей до непосредственных сношений с Ордой. Великие князья в договорных грамотах с удельными князьями записывали: «Мне знать Орду, а тебе Орды не знать». (В. О. Ключевский. «Русская история. Полный курс лекций в трех книгах». К. 1. М., 1991. С. 361.)
Теперь — о размерах той пугающей дани. В 1382 году, пишет историк С. М. Соловьев, татары обложили Русь «невиданной данью» — 50 копеек с деревни. В том же году Москва хоронила убитых в результате мятежа против Дмитрия Донского. Летопись отмечает, что князь Дмитрий Донской давал за сорок похороненных 50 копеек. Этот пример дает представление о том, что такое 50 копеек и что такое дань в 1382 году.
Но есть и более точные сопоставления и цифры. Как указано в завещании Дмитрия Донского, Звенигород должен платить 272 рубля, Конов — 22, Суходол, Смоляны и Скирменская слободы — по 9 рублей, Можайск и Можайская волость — 167 рублей, Верея — 22,5 рубля, Коломна и Коломенская волость — 342 рубля. А все Московское княжество платило 960 рублей в год.
Дань всей Руси в XIV веке составляла 5000 рублей в год. При тогдашнем населении 5 000 000 в итоге получается 0,1 копейки на человека. Тогда на копейку можно было купить пуд хлеба. В общем, дань составляла полторы буханки хлеба на человека в год. (С. М. Каштанов. «Финансы средневековой Руси». М., 1988. С. 9, 10.)
Экономика: русский исполин
Уже скучно опровергать устоявшиеся утверждения о том, что «татары задержали наше развитие», что Русь «отстала от Европы из-за татаро-монгольского ига» и так далее. Но — надо. Поскольку эти представления давно уже не просто представления, а состояние умов, быт, сознание и подсознание масс. Когда что-то хотят сказать о тяжелом положении российской экономики, тут же поминают недобрым словом Золотую Орду. И эту, простите, чушь с апломбом несут самые разные люди — от корявых работяг до лощеного премьер-министра.
Повторюсь: чтобы задуматься, достаточно сопоставить Русь — Россию XV–XVII веков, «изнуренную татаро-монгольским игом», и, к примеру, Западную Белоруссию, где не ступало копыто ордынского коня, которая жила под литовским и польским владычеством и народ которой до XIX века был для Запада быдлом и холопом.
В XIII веке Марко Поло, проезжая по владениям Монгольской империи, в состав которой входила и Русь, писал, что такая организация почтовой службы и ямщицких станций, такой порядок и не снились ни одному из герцогов и королей Европы: «Через каждые 25 миль посланцы великого хана находят станцию, которая по-монгольски называется «ямь», т. е. станцию с почтовыми лошадьми».
В XIV веке, во времена Куликовской битвы, в Москве уже были первые огнестрельные орудия. То есть было свое пушечно-литейное и химическое (порох!) производство!
И наконец, XV век — век «освобождения от татаро-монгольского ига». Если следовать «теории ига», то легко представить, какой была тогда Русь: ослабленной, разоренной, бесконечно отставшей от всего и от всех. Так ведь? По логике?
А вот что пишет о Руси в XV веке Карл Маркс… Тут надо обязательно сказать, что Карл Маркс отношения Руси и Орды рассматривал точно так же, как и все историки Запада. Он писал, что «Московия воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства». Русских он считал монгольскими рабами, которые вдруг стали господами. При этом утверждал, что Петр Великий выполнял завет Чингисхана по завоеванию окрестных земель. Логика тут мутная и смутная. И тем не менее, вопреки своим взглядам и настроениям, экономист Карл Маркс о Руси XV века написал так:
«Изумленная Европа… была ошеломлена внезапным появлением на ее восточных границах огромной империи, и сам султан Паязид (турецкий. — С. Б.), перед которым Европа трепетала, впервые услышал высокомерную речь московита».
Тут Карл Маркс невольно опровергает и себя, свои утверждения о «рабстве» русских, и всех остальных сторонников теории «отсталости».
