— Как прозвоните?
— На предмет «жучков»…
— Жучки, Федор, — это кого мы травим, — назидательно молвил Сигизмунд. — Опрыскиваем, сживаем со свету… Ты, главное, в конторе про литовку не тренди.
— Понял, — сказал Федор. И перешел к другому: — Да, вот еще что, Сигизмунд Борисыч. Мне бы «сороковку».
— А что уж сразу не «Восход–60»?
— Там площадь маленькая. Я специально замерял. Там «сороковка» в самый раз. Под ангору «сороковка» требуется. Ангора — она пушистая, ей пространство для маневра нужно.
— Ладно, — сказал Сигизмунд. — Возьми. — И спросил, больше от скуки: — Она хоть на морду смазливая?
— Кошка–то? — удивился Федор. — Во!
И показал расцарапанную руку.
— А кому ты «сороковку» хочешь? Не ляльке новой?
— Какой ляльке? — еще больше удивился Федор.
— А кому?
Федор замялся.
— Батюшка просил.
В разговорах Федор своего родителя обычно именовал батяней. Никак не батюшкой. Недоумение Сигизмунда длилось до того мгновения, пока Федор не пояснил дополнительно:
— Отец Никодим.
Это, стало быть, тот сварливый поп, у которого Федор домовых муравьев морил.
Сигизмунд с сомнением посмотрел на бойца Федора.
— А чего? — развязно сказал Федор. — Нормальный мужик. Только что с бородой да в рясе.
— Ты, Федор… — строго сказал Сигизмунд. — Ты смотри… Ты ему наши коммерческие тайны ненароком не выдай на исповеди. Как в романе «Овод».
— Не читал, — доложил Федор.
Он допил чай и встал. Подводя итог всему сказанному, боец сказал:
— Ну, значит, «сороковку» я забираю. А с некондишном вы, Сигизмунд Борисыч, в понедельник разберитесь.
И вышел в коридор одеваться. Накинул ватничек. И снова книжка бросилась в глаза Сигизмунду.
— Что, Федор, ты теперь Святое Писание в карманцах носишь?
— Не, боевик. Классный! — с чувством ответил Федор и вынул книгу. — Нате пока полистайте. Вещь.
Сигизмунд взял книгу и подавился хохотом. Роман назывался «Инквизитор». На обложке была нарисована бесноватая баба с разинутой пастью.
Зашнуровывая ботинки, Федор увлеченно пересказывал роман:
— Там поп с каратистом крутым скооперировались. Сатанистам такое мочилово устроили! Мне понравилось. Можете себе оставить, я сейчас к вам ехал — дочитал. Там еще второй том имеется. Меня эта книжка очень убедила. Я после нее на отца Никодима совсем другими глазами посмотрел. Боец, вроде меня.
— Только ты с тараканами, — двусмысленно сказал Сигизмунд. Он и сам был с тараканами и осознавал это все крепче и крепче.
Федор второго смысла не уловил и обиделся.
— Я, Сигизмунд Борисыч, в своей жизни не только тараканов убивал, — с достоинством молвил он.
«Мышей из мышеловки топил», — подумал Сигизмунд, но обижать Федора не захотел. Неплохой парень, чистый. «Инквизитор», вишь, ему нравится, а роман «Овод» не читал…
— В общем, возьми «сороковку», какая понравится, — заключил Сигизмунд. — А насчет брака не беспокойся. Я разберусь.
Федор сказал «спасибо» и ушел, как всегда, аккуратно притворив за собой дверь.
* * *
Кроме облагаемых налогом взаимоотношений с фауной, был у Сигизмунда незримый глазу налоговой инспекции приработок. Отцом приработка был сигизмундов кузен Генка. По глубочайшему убеждению Сигизмунда, Генка мог составить достойную пару федоровскому шурину, ибо был таким же раздолбаем и мудаком.
Геннадий долго и мучительно получал высшее образование в Лесотехнической Академии. Имел какое–то касательство и к другим вузам. В студенческой среде, где отирался двенадцать лет, то изгоняемый из вуза, то восстанавливаемый там, пользовался известностью.
Будучи прирожденным менеджером, Генка сводил с Сигизмундом нерадивых студенток. И не для глупостей всяких, а для работы. Новая эпоха виртуальной реальности и прочей лабуды обрушилась на нежные девичьи мозги чугунным молотом необходимости усваивать азы программирования. И два раза в год, зимой и в начале лета, Россия умывалась невидимыми миру слезами: то юные девы пытались писать курсовые. Удавалось это далеко не всем. Большинство даже не пыталось. Наукой что–то там доказано про полушария головного мозга. Может, кому и доказано, но только не ректору. Требуется курсовая — и точка.
А Геннадий на что? А кузен его Сигизмунд, выпускник славного ЛИТМО — на что? Связующее звено — деньги. Кстати, не такие уж большие.
Но не такие уж и маленькие. Особенно если студенток много.
Дело было поставлено на поток. Перед сессиями кузен доставлял Сигизмунду пакет заказов. Сигизмунд производил анализ заказов, отзванивал Геннадию и называл цену. Он даже не спрашивал Генку, сколько тот накручивает сверху.
Потом садился за работу. Вкалывал неделю. Ну — не вкалывал… Не особенно–то он и напрягался. Девичьи программки были на диво убоги.
Скучно было, это да.
Поскольку надвигался Новый год, то первая порция заказов уже пришла.
Вечером, проводив Федора, Сигизмунд сел за компьютер. Включил лампу — в комнате было темно. Уткнулся в работу.
Кобель спал рядом на полу. Дело спорилось. Сигизмунд неожиданно ощутил покой. Заканчивался субботний вечер. С гальюнами разбираться не завтра. Наталья позвонит еще не скоро. Новый год, в конце концов, надвигается. Подарки, блин, будут.
В коридоре послышалась возня. Сигизмунд повернул голову и увидел, что девка, завернувшись в одеяло, бредет вдоль стенки к местам общественного пользования.
Он встал, отодвинул стул, направился к двери. Стал ждать.
Когда девка, цепляясь за косяк, выбралась наружу, подхватил ее. Отвел в свою комнату, помог устроиться на диване. Сходил на кухню, яблоко ей принес.
И снова погрузился в работу. Делал почти механически. Удручала только необходимость комментировать буквально каждый оператор.
Вошел в ритм, полностью отрешившись от всего. Обычное дело, когда работаешь за компьютером. Совсем забыл о том, что в комнате еще кто–то есть.
В какой–то момент повернул голову, рассеянно глянул в сторону. И вдруг встретился глазами с девкой. Она тихонечко сидела на диване в углу, обхватив колени руками. Закуталась в одеяло, даже на голову натянула. Только лицо наружу высовывается.
Девка глядела на него. И он на нее поглядел. И внезапно почувствовал Сигизмунд, что хорошо ему. Очень хорошо. Равновесно. Покойно.
Снова повернулся к монитору. Еще две курсовые сегодня сделать было бы неплохо.
Взял следующую. Так… Не глядя, придвинул к себе телефон, набрал номер Геннадия. Балбес был дома. Футбол какой–нибудь созерцал по ящику.
— Генка? Морж говорит. От Советского Информбюро. У тебя тут какая–то Прохорова И., ей на полтинник дороже.
— Лады, — беспечно отозвался Геннадий. — Да, тут еще одна. Давай я тебе прямо сейчас продиктую. Тут мало.
Сигизмунд вырвал листок из блокнота, зашаркал фломастером.
— Помедленней, не гони…
Генка явно торопился к своему футболу. Или стриптиз–шоу он там смотрит?
Закончив писать, Сигизмунд буркнул необидчивому кузену: «Все, катись…» и положил трубку.
Поработал еще часок. Одурел окончательно. Чему их там, в вузах, учат? Запретить, что ли, высшее образование для женщин? Вон, талибы запретили…
Задачки и так рассчитаны на куриные мозги — нет, предпочитают платить. Ладно, в конце концов, он же деньги за это получает. Все равно обидно. Абстрактно, за человечество.
Встал, посмотрел на девку. Сказал строго:
— Все. Баиньки.
Та послушно встала — поняла, что ли. Путаясь в одеяле, поковыляла в сторону своей комнаты. Улеглась, тахтой скрипнув.
Сигизмунд вскипятил молока и отнес юродивой — пусть выпьет на ночь. И меду дал.
Горячее молоко пила долго. Мед лизала недоверчиво. Наконец вернула посуду. Сказала что–то. Широко зевнула, не чинясь.
— Спи, — сказал Сигизмунд. И, усмехаясь, вышел.
* * *
Сигизмунд еще толком не проснулся, а ощущение чего–то очень неправильного уже глодало его. Что–то происходило не так. И еще не открывая глаз, он понял!
Буквально у него над ухом девка говорила по телефону.
Говорила на своем диком — гнусавом, растяжном, свистящем наречии. Бойко, не понижая голоса. На разные лады что–то повторяла. Собеседник, похоже, не очень–то ей верил, а девка убеждала, настаивала. Потом вдруг всхлипнула. Жалобно промолвила что–то. Видать, тяжкая доля резидента угнетала.
Ярость охватила Сигизмунда. Злился на свою глупость, на доверчивость. На то, что поверил благолепию вчерашнего вечера. На то, что мудрого Федора не послушал. Предостережения Федора особенно жгли мозг. Раскаленным прямо–таки тавром.
Кому она сейчас изливается? Даже голоса не понизила! Ясное дело, ведь языка ее он не понимает. Ловки же мы прикидываться юродивыми!
Здравый смысл попытался пробиться сквозь пелену гнева. За чем тут девке шпионить? За производством и распространением кошачьих гальюнов «Восход» трех модификаций? За шашнями с секондхендом?
