Илья Рясной
Гашиш с Востока
(повесть)
Рустам Абдураззаков остался бы жив, если бы… Если бы не был так самоуверен, беспечен, если бы привык хорошо обдумывать свои поступки. Ну и, конечно же, если бы не был так жаден и падок на деньги.
Цену деньгам он знал с детства. Отец умер, когда Рустаму, самому младшему в семье, не было еще и восьми. Мать осталась с пятью детьми на руках без средств к существованию. Если и раньше жили небогато, то теперь Абдураззаковы узнали, что такое нищета, голод. И вот однажды мать пришла к своему брату, упала на колени и зарыдала.
— Возьми Рустамчика, умоляю. Нечем кормить.
С этого дня у Рустама началась новая жизнь. Кем он был в своей новой семье — нахлебник или слуга — ему и самому не было понятно. Он знал лишь, что между ним и его двоюродными братьями есть разница, проявляется она во всем — в еде, одежде, в отношении. И хотя теперь Рустам не испытывал нужды, голода, у него навсегда засел в душе страх перед ними. И с малых лет ему хотелось иметь все — машину, дом. Стать таким же уважаемым человеком, как дядя, таким же богатым, независимым, владеть, как и он, тремя женами, из которых только одна — официальная.
Несмотря на безмерное самодовольство, дядя все же не был злым человеком. Взявшись устраивать судьбу племянника, он теперь чувствовал определенную ответственность за его будущее. Когда мальчишка немного подрос, дядя стал давать ему различные мелкие поручения, к исполнению которых племянник относился добросовестно и аккуратно. Потом, что-то решив про себя, дядька пристроил его на обучение к корейцу Паку — мастеру кун-фу.
От армии Рустама дядя выкупил — денег не пожалел. А потом привел племянника к Хозяину. Тому парнишка пришелся по душе, и таким образом Рустам оказался пристроенным к денежному делу.
Дальше все складывалось для Рустама удачно. Он заслужил уважение среди людей, с которыми приходилось работать. Теперь он получил, что хотел: у него имелись своя машина, дом.
С детства ему вдалбливали почтение к старшим, богатым, тем, кто занимает высокое положение. Теперь повелителем для него был Хозяин. И Рустам был послушен, верен ему, как пес. А как же может быть иначе? Хозяин — человек высокоуважаемый, лишенный самодурства, все делает мудро: когда необходимо — жесток, а когда надо — добр. Он отвечает за своих людей, но может от них потребовать ответа. Для Рустама это было в порядке вещей. Как должное он воспринял, когда влип по-серьезному с девчонкой, неожиданно оказавшейся несговорчивой, что Хозяин, заплатив немалые деньги, выручил его. Но как должное принял и то, что потом на глазах Хозяина его телохранители долго били Рустама, втолковывая, как надлежит вести себя человеку взрослому, занятому серьезными делами.
Относился ли Рустам предосудительно к тому, чем ему приходилось заниматься? Такого вопроса перед ним просто не стояло. Он делал свою работу, зарабатывая нелегкий хлеб. И в обозримом будущем его уже не страшили нищета и голод. О наркотиках он знал с детства. Знал, что многие его приятели балуются «дурью», знал, что есть люди, которые делают на этом большие деньги. Некоторые попадаются, другие живут припеваюче. Когда Рустам сам стал торговцем зельем, то надеялся не попасться никогда. За его спиной надежная защита — Хозяин.
В этом рейсе с самого начало пошло все как-то не так. Может, это его ангел-хранитель подавал недобрые знаки. Около Ташкента сопровождавший его Тахир на своей машине вылетел на полосу встречного движения и врезался в грузовик. Рустам видел, как из превратившихся в безобразные обломки «Жигулей» равнодушные санитары в белых халатах вытаскивали окровавленное тело. Тахир был старым приятелем, но останавливаться, ждать, чтобы разузнать об исходе операции, Рустам не мог себе позволить.
Неудачи продолжали преследовать и дальше. То спустило колесо, то гаишник оштрафовал за превышение скорости. А когда прибыл на место, набрал нужный номер телефона, на том конце провода никто не ответил. Рустам всегда оставлял в запасе один день на непредвиденные обстоятельства. Завтра, как положено по договору, получатель должен быть на месте. Придется ждать. Ожидание это было для него скорее из разряда приятных…
С Наташей Рустам познакомился в свой первый приезд в этот город. На сей раз она не удивилась, когда он утром, без звонка, возник на пороге ее дома. Рустам оставил потрепанный чемодан. С таким грузом колесить по улицам неразумно.
День, проведенный в мелких заботах, хождениях по местным магазинчикам, казалось, не предвещал ничего необычного, а тем более страшного. Любуясь на только что купленные в комиссионке золотистые японские часы «Ориент», Рустам даже представить себе не мог, что их стрелки неумолимо, с дьявольской методичностью отсчитывают последние минуты его жизни.
Он обследовал очередной магазинчик, не нашел там ничего интересного и вышел на привокзальную площадь. Там толпились приезжающие и отъезжающие, у стоянки такси выстроилась длиннющая очередь, шла бойкая торговля кооперативными пирожками, газетами с вызывающими фотографиями и не менее вызывающими названиями, среди которых Рустам с удивлением увидел новый полиграфический шедевр — газету «Задница». Он усмехнулся про себя, представив, с каким бы лицом это воспринял благочестивый Хозяин. С каждым приездом в этот город Рустам замечал, что кооперативных ларьков, газет и мусора становится все больше, а дома приобретают все более обшарпанный вид. В городе будто витал дух тления.
Подойдя к своей машине, Рустам увидел около нее трех парней. Высокий, с жиденькими волосами, едва прикрывающими розовую лысину, мужчина лет тридцати в куртке-варенке небрежно облокотился о капот. Рядом с ним, нервно насвистывая, мерял шагами асфальт плотный парнишка лет семнадцати в белых джинсах и кожаной, с металлическими заклепками, куртке. Взгляд у парнишки был рассеянный. Чуть поодаль зевал сутулый, красноликий тип неопределенного возраста, держащий в руках большую спортивную сумку. Компания явно скучала. Рустам оценивающе обвел их взглядом, по привычке прикинув соотношение сил, и, открывая дверцу, кинул лысеватому:
— Э, братишка, поищи другую скамейку.
Лысеватый послушно отошел от капота.
— Слышь, друг, посмотри какая очередь на тачки. Подкинь до Савеловки. Недалеко, километров пятнадцать от города.
Он вынул сторублевку и потряс ею, улыбаясь при этом как-то заискивающе.
И Рустам соблазнился на эти несчастные сто рублей. Ничего не мог с собой поделать. Пройти мимо «левых» ста рублей было выше его сил. Он никогда не задумывался над тем, что жаден. Ему казалось неестественным иное, чем у него, отношение к деньгам.
— Садись. Только дорогу покажешь.
Подобные компании подвозить не рекомендуется, но эти ребята у него опасений не вызывали: прилично одетые, вежливые. Эх, если бы только Рустам знал, что на новенькие синие «Жигули» седьмой модели, прямо такие, как у него, поступил заказ.
Но ему это было неведомо… Он беззаботно перекидывался ничего не значащими фразами с попутчиками, смеялся над сальными шуточками, поддакивал и послушно нажал на тормоз, прижимаясь к обочине грунтовой дороги, когда лысеватый попросил остановиться. Солнце уже садилось за горизонт, красное небо и синий массив леса образовывали какое-то фантастическое сочетание. Рустам расслабленно откинулся на спинку сиденья и неожиданно услышал от сидящего справа, охрипшего от волнения краснолицего:
— Вылазь-ка, хмырюга, из-за баранки!
Рустама столько лет натаскивали боевому искусству, что среагировал мгновенно. От удара локтем краснолицый по-поросячьи взвизгнул, выронил нож и схватился за разбитое лицо. Потом…
Потом свет в глазах Рустама померк. Навсегда…
* * *
Для мая погода выдалась прохладная, но солнечная. Сидя в машине, Костыль задумчиво барабанил пальцами по рулевому колесу, обтянутому красной плетенкой. Он нервничал, и в голову лезли неприятные мысли. Человек должен был прибыть еще вчера. Если его уголовка повязала… Думать об этом не хотелось, а не думать не получалось. Тогда ведь след поведет прямо к нему. За спиной пять лет «зоны», жгучий холод, окрики конвоиров, подъемы ни свет ни заря, поздние отбои после работы. Нет, желания снова пройти через это у него не возникало… Куда же запропастился тот тип? Влип? Не дай Бог!.. Правда, сейчас Костыля взять не за что, даже если и наплетут про него, но ментам главное зацепку получить. Затаятся, будут ждать своего часа, а в удобный момент вопьются зубами прямо в глотку…
Костыль встряхнул головой, пытаясь избавиться от дурных мыслей, и толкнул Толика, уютно дремавшего на заднем сиденье «Волги».
— Пошли, Людоед.
Прозвище «Людоед» Толик получил за свою необычную внешность, большой, толстогубый рот скрывал острые, хищные зубы. На несговорчивых клиентов вид его оказывал потрясающее действие. Хотя в этой неразлучной паре истинным людоедом был все-таки Костыль, а не простодушный Толик.
