кур, блеяние коз и говор людей. Кипела работа, вечные бабки вешали свое мокрое белье, мужики колотили молотками, пили что-то, что-то носили… Повседневная деревенская суета неожиданно здорово подняла настроение. Как-то душевно здесь! Не то что в городах… или в графских поместьях, например.
Завидев меня, жители, как правило, замолкали, а спину мне, словно прицелы снайперских винтовок, прожигали любопытные взгляды. Иногда, когда кто-то особо забавно на меня пялился, выпучив глаза и открыв рот, я строила этому кому-то рожи или показывала неприличный знак из светящихся синих линий в воздухе. Да, я теперь и так умела! Специально на случай зевак училась, времени столько убила… как не показать было?
Хотя с моей стороны это было не особенно умно. К вечеру по всей деревне наверняка пойдут слухи о заехавшей ведьме и на меня опять пойдут с вилами всей толпой… Правда, теперь уже я смогу смести их одним взмахом руки, а если и не смогу, то у меня есть нечисть-инквизитор, который точно всех распугает.
К тому времени, когда я вышла из деревни, несчастных жертв моего дурного воспитания было уже около пятидесяти. По пути до речки я случайно обнаружила, что за мной украдкой плетется свора местных мальчишек от мало до велика. Решив попугать и их тоже, я сделала следующее: шла спокойно до первого поворота, а там, пока они меня не видели, быстренько спряталась в кусты, а на дороге создала слабенькую, очень нереалистичную иллюзию чудовища в полном смысле этого слова. Это был волк с головой паука, передними лапами варана, с задними лапами кузнечика и со змеиным хвост. Иллюзия просто стояла на дороге, замерев в одной позе, но мальчишкам, думаю, и этого хватит.
Как только толпа любопытных ребятишек прошла через поворот и вот-вот должна была увидеть мое творение, я начала выть, рычать, и издавать ужасные, в моем представлении, звуки.
Моей дурной игры хватило мальчишкам для того, чтобы испугаться до полусмерти! Как только они увидели мое творение, заорали во все глотки и со всех ног, толкаясь, спотыкаясь и падая, кинулись бежать обратно к деревне!
От этого зрелища я согнулась пополам от смеха и упала на траву под кустом, где провалялась минут пять в тщетной надежде, что не надорву свой животик. Ох, как же мне этого не хватало!…
В таком положении меня и нашел бродивший неподалеку инквизитор.
– Привет, – ухмыльнулся Арланд, наклоняясь надо мной, лежащей под кустом. Свет от солнца коснулся металла его серег и стрельнул мне в глаза солнечными зайчиками.
– Привет… – ответила я, щурясь и утирая слезы смеха. Инквизитор помог мне сесть.
– Что это тут было? Я слышал, как кричали люди, – он вытянулся, чтобы посмотреть на дорогу и увидеть кричавших. – Как я понимаю, это твоя работа?
– Ай, да брось… мальчишки за мной из деревни увязались, вот я их и решила попугать. Создала иллюзию низкокачественную, повыла немного, а они как побежали!… Ой, ты бы видел! Орут, толкаются, спотыкаются, падают, и тогда на четвереньках, но все равно бегут-бегут-бегут, лишь бы подальше отсюда! Дурачки такие, я не могу! Ха-ха-ха!…
– Вставая, ты вся в траве, – хихикнул инквизитор, подавая мне руку в черной перчатке.
Поднявшись, я немного оступилась и чуть не упала, не удержав равновесие, но Арланд любезно меня удержал.
– Ну как твоя рыбалка? – спросила я, отряхиваясь от сухой травы. – Поймал что-нибудь?
– Да нет, ничего пока не поймал. Но вот два часа дня будет, я сеть выну, посмотрю. Мне бы хоть одну рыбешку и то неплохо бы было, а тут, представляешь, никого как будто не водится!…
– А ты на кого ловишь?
– На червяков, на кого еще?
– У меня тут в корзинке хлеб есть, давай на него попробуем?
– А так ловят разве?
– Да черт его знает, – пожимаю плечами.
Подхватив с земли корзину, я пошла за инквизитором к месту рыбалки.
– Ну как, что там с ведуньей? – спросил он по пути.
– Все так обычно до того, что скучно! – пожаловалась я. – Она пришла к матери Нольга – который здоровый и рыжий мужик – с подношением, медленно повела тему к замужеству, но не успела толком ничего сказать, как ее осадили, мол, невеста будет под стать сыночку: с приданым, богатая, с именем, а ты закатай губу, оборванка. Девица разозлилась, пожелала, чтобы у Эргеи все ее богатство повывелось. Но для женщины главным оказался сын, а не хозяйство, и вот, что получилось – мальчик начал угасать, – увидев ожесточившееся лицо инквизитора, я поспешила добавить: – Но ведунья не со зла, а совершенно случайно это сделала, она даже не знала, что может проклинать… Виноватого, в общем, нет.
– Драма какая-то… Нейверский любовный роман, на меньшее не потянет, – сказал Арланд, задумавшись. – И как снять, тебе по-прежнему не известно?
– Нет пока. Но ты, я смотрю, не волнуешься особо по этому поводу?
– Почему же? – удивленно спросил он.
– С не такой большой охотой, как можно было бы ожидать. Ты так рвался сюда ехать, а сам вон, на рыбалки ходишь, – киваю в сторону речки.
– Я ведь знаю, в чем дело, – вдруг ответил инквизитор. – Зачем мне суетиться?
– И в чем же?
– Все просто. Проклятие лежит не на мальчике, а на его родительнице, его-то я и почувствовал на том дворе. Проклятие не на болезнь, а на связь с теневой стороной мира, где обитают духи, демоны и прочие твари. Сначала оно приводит человека до смерти, тот умирает, его хоронят, потом по каналам, связанных с теневой стороной, в тело проникают демоны, изменяют его под себя, и из сырой земли на кладбище вылезает упырь. Проклятие завязано на Эргее и подпитывается за счет ее сил, но действует на мальчика. Как его снять я не знаю, но знаю его природу. Люди такое навести не могут, а вот нечисть – сколько угодно. В общем, есть нечисть, есть проклятие. Поймать нечисть и заставить ее снять проклятие – все, что нужно сделать. Только вот ты сама сказала, что Ежевика – обычная девушка. Не вяжется это все пока.
– Так ты с самого начала знал, что проклятие на Эргее!?
– Ты же не спрашивала, вот я и не говорил. Я думал, ты сама это все уже определила… Это же так просто, что даже смешно! Уж такие пустяки не понять для ведьмы твоего уровня, я думал, невозможно, – ехидно сказал он, вернув мне толчок в плечо. – Стыдно, Бэйр с Равнин, стыдно!
– Отстань, – недовольно проворчала я, во второй раз толкая его в плечо. –
– Хочешь, я научу тебя определять проклятия по ощущениям,
