Здесь самое интересное. Спор между евразийцами и реалистами наиболее интересен. Спор между сторонниками многополярного мира и националистическими эгоистами западного толка, то есть национал-западниками. Вот это содержательная вещь. В то время как либерализм в наших условиях, мне кажется, конечно, должен быть немножко отстранен, отложен в сторону, потому что его слишком много. Как на некоторых этапах у нас было слишком много, например, социальной справедливости, в советское время. Настолько надоело, что слово «социализм» сейчас никто не произносит.
В последние годы слишком много либерализма и слишком много экономики. Экономисты могут оправдать все. Когда мы с экономистами сидели, обсуждали, один говорит «Очевидно, что это выгодно». Другой с цифрами показывает таблицу, хороший крупный экономист, высокого уровня. А другой говорит: «Очевидно, что это невыгодно». То же самое действие — показывает еще больше таблицу. Ну и что, мы разберемся? Это просто форма гипноза: экономист пришел с бумагами, все просчитал, доказал все что угодно.
Поэтому либерализма слишком много, а в международных отношениях нам, конечно, были бы интересны для России — и это уже проект на будущее — дебаты между сторонниками теории многополярного мира, цивилизационного подхода, и национально ориентированными реалистами. И те и другие за Россию, за то, чтобы мы были сильным государством. Но одни считают, что путь модернизации и движения на Запад — неизбежный путь. А другие считают, что у России есть свой собственный русский евразийский путь и он ведет просто в другую сторону. Не то что быстрее или медленнее, а вообще в другом направлении.
Сама идея возможности развиваться в другом направлении, или по-немецки Sonderweg (особый путь), — это как раз то, на чем настаивает теория многополярного мира и чем она принципиально отличается от всех остальных моделей международных отношений.
Российская пятая колонна в украинской драме
Мой анализ событий в Украине, прогнозы и рекомендации, основанные на нем, строятся не из моих личных пожеланий, симпатий или антипатий, но на основании геополитической картины мира и соответствующего содержания протекающих в нем процессов.
Есть атлантизм. Это США, НАТО, Евросоюз, либерализм, технократия, глобализм, мировая финансовая олигархия. После 1991 года это стало единственным и главным полюсом планетарной системы и основой баланса сил. Сети этого полюса распространяются на все страны мира, и агенты атлантизма есть во всех обществах. Это очевидно.
Но есть и альтернативный полюс: евразийский. Его ядром объективно является Heartland, находящийся в России (не потому, что я русский, а потому, что это закон геополитики, открытый скорее англо-саксами (Макиндер) и развитый немцами, (Хаусхофер), чем русскими). Россия есть альтернативный полюс — против однополярного мира за многополярный, против глобализации за сохранение национальных идентичностей, против долларового империализма за многообразие региональных валют, против ультралиберальных ценностей за консерватизм (например, против однополых браков и легализации инцеста).
Я отождествляю себя с евразийским полюсом. Теоретически каждый может поступить либо также, либо противоположным образом. После этого все становится предельно ясно.
Внутри России для меня друзья — все патриоты, которые стоят за усиление России, ее консолидацию, ее самобытность, ее идентичность. Путин олицетворяет возрождение России после атлантистов Горбачева и Ельцина, поэтому мы на стороне Путина.
Враги внутри России — западники, либералы, сеть агентов влияния США во всех сферах. Враги в этом случае — пятая колонна. Они стоят на противоположной стороне, и поэтому у меня к ним одно чувство — холодная спокойная ненависть. Намного большая, чем ко внешним врагам — те естественны, а предатели противоестественны. Страна дала им все, а они в нее плюют и ей торгуют.
Вовне России враги — США, Евросоюз, НАТО, сторонники американской гегемонии, однополярного мира, мировой финансовой олигархии, идеологии либерализма. С ними идет непрерывная война — Великая Война Континентов, евразийцы против атлантистов. У войны есть фазы — холодные и горячие, острые и приглушенные. Есть уровни — прямых военных столкновений или конкуренции в видах вооружений, информационных кампаний или дипломатических демаршей, идеологических коллизий — либерализм, глобализм (они) против патриотизма (мы).
Друзьями вне России являются все страны (такие как БРИКС), которые движутся к многополярному мироустройству (они воздержались на сессии ООН по Крыму от американской атлантистской резолюции), но особенно те, кто бросают прямой вызов американской гегемонии (они голосовали на сессии ООН по Крыму против американской атлантистской резолюции). Кроме того, и на Западе, и в США множество людей и движений выступают против однополярного мира, против атлантизма и против той линии, которую проводит их правительства. Они представляют собой геополитическую оппозицию атлантизму независимо от их идеологии: ими могут быть антилибералы справа, слева или даже либеральные инакомыслящие (как многие североамериканские противники Нового Мирового Порядка — такие как Алекс Джонс, Рон Пол или Пэт Бьюкенен).
Все перечисленное и определяет дешифровку украинской драмы: это еще один фронт Великой Войны Континентов. На одной стороне атлантисты США, проамериканские лидеры Евросоюза, сам Евромайдан, хунта, а также атлантистская пятая колонна в самой России. На другой стороне Москва, Путин, Крым, прорусские силы Юга и Востока Украины, подавляющее большинство граждан России. Кроме того, нас активно поддерживают извне радикальные противники гегемонии, осторожно — скрытые или колеблющиеся.
В такой картине все предельно ясно. И любые нюансы проистекают из более детальной фокусировки.
На пятую колонну в России я обращаю внимание потому, что именно она является самым эффективным оружием атлантизма: благодаря ей был разрушен Советский Союз (географически это была Большая Россия), она пришла к власти в 90-е, породила олигархию, внедрила либерализм на все высшие уровни российских политических элит и до сих пор контролирует важнейшие сферы в экономике, политике, культуре, образовании. Любая попытка атаковать пятую колонну — будь то Зубов или Макаревич, «Дождь» или «Эхо» — немедленно провоцирует мобилизацию всех ее кадров. Точно также саботируется, дискредитируется, забалтывается, извращается любое патриотическое и евразийское начинание. Секцию евразийской интеграции на мероприятии ОНФ поручили вести радикальному либерал-атлантисту Юргенсу, и так везде. Естественно, все наши упущения прежних лет, в том числе и неготовность к событиям в Украине, — результат этой подрывной деятельности пятой колонны. Путин включается в игру только в самый последний момент, и всякий раз Россия делает рывок вперед. Но стоит ему отвлечься, пятая колонна с опорой на инерцию и коррупцию тут же перехватывает инициативу. И так происходит снова и снова. Поэтому каждый бросок дается с таким трудом.
В битве за Украину российская пятая колонна проявляет себя чрезвычайно активно. Крым — это евразийство в действии. Его последствия неминуемо приводят к явному торжеству именно нашей патриотической евразийской идеологии. Для пятой колонны это означает конец. Во всех смыслах.
Нельзя выдерживать атаки Запада, опираясь на проводников влияния Запада, на его откровенных шпионов. Поэтому сейчас вся американская сеть в высших эшелонах российской власти мобилизована: задача одна — убедить Путина удовлетвориться Крымом и оставить Юго-Восток хунте. Если Путин на это пойдет, США и НАТО немедленно с новой силой поставят вопрос о Крыме. И далее по пространству самой России. Поэтому битва атлантистов и евразийцев сейчас разыгрывается на Востоке и Юге Украины. Стоит нам расслабиться, мы рискуем потерять даже то, что мы приобрели.
Сейчас идет патриотический подъем, и если его не закрепить институционально, то возможны самые негативные последствия. Чтобы Россия смогла эффективно выдерживать нарастающую конфронтацию с Западом, стране и обществу нужен совершенно иной настрой. Стоит сделать шаг назад, последствия будут фатальными. Остановить наступление (на Запад и на пятую колонну — во всех смыслах) — равнозначно тому, чтобы начать отступление.
Поэтому сейчас мы приближаемся к новой принципиально важной точке: признанию/непризнанию хунты. Если мы, пусть косвенно, признаем ее (согласившись вести переговоры, признав, пусть с оговорками, выборы в мае), мы существенно ослабим наши позиции. Сейчас российская власть (Путин/Лавров/Шойгу) и основные СМИ ведут себя строго по-евразийски. Это образцовый патриотизм. Но для многих держаться на такой планке чрезвычайно непривычно и трудно. На время (переворот в Киеве, Майдан и Крым) все собрались, но это многими воспринимается как временный форс-мажор. На самом же деле мы вошли в острую стадию Великой Войны Континентов, и темп, риски и моменты решения будут становиться только более интенсивными.
