Глава десятая
Во входную дверь громко постучали, и Виктория, бросив расставлять цветы в вазе, прислушалась. Она замерла с розой в руке, напрягая слух, чтобы уловить разговор в холле. Один из голосов из-за гнева или волнения звучал громче обычного, и Виктория распознала в говорящих лорда Хардвика и Фостера. Виктория по привычке сдвинула брови и еще больше навострила уши. Чего ради явился сюда лорд Хардвик в это время дня? Ее дед всегда отдыхал после обеда, и в эти часы редко принимал гостей.
Виктории не пришлось долго ждать ответа. Вскоре она услышала звук приближающихся шагов, и в комнату вошел крайне растерянный Фостер, за которым по пятам следовал Хардвик:
— Прошу прощения, мисс Блам, но лорд Хардвик настаивает на том, чтобы поговорить с вами, хотя я сказал ему, что вас нельзя тревожить.
Виктория не успела и слова вымолвить, как Хардвик отстранил дворецкого и подошел к ней.
— Что означал ваш приезд на мою фабрику вместе с этим… этим проходимцем? — без всяких предисловий спросил он. Его карие глаза буравили ее взглядом, в котором читалось обвинение.
— Мисс Блам, не хотите ли, чтобы я разбудил вашего деда? — предложил Фостер с явной тревогой в голосе.
Виктория с трудом скрыла улыбку. Неужели Фостер действительно думает, что Хардвик способен поднять на нее руку. Он умеет владеть собой. Она покачала головой.
— Не надо, Фостер, со мной будет все в порядке. Можешь отправляться чистить серебро для нашего званого вечера. — Фостер заколебался, и Виктория, чтобы успокоить его, сказала:
— Может быть, лорд Хардвик выпьет со мной чашечку чая? — Она посмотрела на Хардвика, который продолжал стоять подбоченясь и широко расставив ноги, готовый к драке.
— Никакого чая. Нам нужно обсудить более важные вещи, — он подошел ближе.
— В таком случае, это все, Фостер. Виктория подождала, пока за дворецким закрылась дверь, а затем снова обратилась к Хардвику:
— Присядьте и возьмите себя в руки. Что вас беспокоит? Хардвик оставил без внимания ее предложение.
— Я спросил вас, что вы и эта шавка Мейнард делали сегодня утром на моей фабрике?
Набрав полную грудь воздуха, и вздернув подбородок, Виктория ответила, стараясь сохранять спокойствие.
— Мы хотели посмотреть, как работает ваша фабрика. — То есть?
— Это значит, что я хотела узнать, не заставляете ли вы женщин и детей работать по 12 — 14 часов в день в тесноте и духоте! — Ну, вот она сказала это и теперь со страхом наблюдала за выражением его лица, которое стало еще более разъяренным.
— Так вы на самом деле думаете, что я мог бы калечить маленьких детей и заставлять рабочих, мужчин или женщин, трудиться в невыносимых условиях?
Виктория пожала плечами.
— Я понимаю, что таковы условия работы по всей Англии теперь, когда ткачей-ремесленников заменили машины.
— Ступайте, возьмите свою пелерину.
— Что?
— Я сказал, идите возьмите свою пелерину.
— Чего ради?
— Потому что мы собираемся совершить прогулку.
— Мисс Итеридж дремлет. Я не могу ехать с вами одна, — стояла на своем Виктория, чопорно склонив голову набок.
— А почему бы и нет? Вы же явились одна в мой дом. По поводу ваших верховых прогулок по лесам вместе с Мейнардом толкует вся округа. Делайте, что я вам говорю, или я схвачу вас и отнесу в карету.
По блеску его глаз Виктория поняла, что он может выполнить свою угрозу. Лучше уступить, чем переполошить весь дом.
— То, что вы требуете — против всяких правил. Но если это вас успокоит, тогда я пойду вам навстречу.
Она дернула шнурок звонка и подождала, пока войдет Фостер. Он появился с молниеносной быстротой, и Виктория заподозрила, что он, должно быть, подслушивал за дверью.
— Фостер, я уеду на пару часов. Пожалуйста, передайте мисс Итеридж, что я с лордом Хардвиком.
— Можете добавить, Фостер, что в моем обществе мисс Блам в полной безопасности. Я уверен, что у ее деда не возникнет никаких возражений против ее поездки со мной.
Фостер, сохраняя на лице скептическое выражение, взглянул на Викторию, которая глубоко вздохнула и сказала:
— Уверяю тебя, что поездка будет недолгой. — Она отложила цветы, которыми занималась перед приходом Хардвика. — Отнеси эту вазу с розами вниз той молоденькой горничной, которая так хорошо составляет букеты, и пусть она закончит за меня. Потом можете поставить вазу в гостиной. Я думаю, свежие цветы порадуют дедушку, когда он придет почитать газету.
Видя, что его отсылают, Фостер поклонился и взял вазу. Уходя, он оставил дверь открытой, что вызвало улыбку на губах Виктории. Бедняга все еще не был окончательно убежден, что она в безопасности.
Тяжело вздыхая, Виктория направилась в холл. Она мельком уловила свое отражение в большом готическом зеркале: хотя ее щеки слегка зарумянились, она выглядела совершенно невозмутимой.
Хардвик молча шел рядом с ней, наблюдая за каждым ее движением, так что, вздумай она убежать, он мог бы схватить ее.
В передней Виктория сняла с вешалки свою накидку и набросила ее на плечи, изо всех сил пытаясь казаться спокойнее, чем это было на самом деле. Она никогда не видела Хардвика в таком гневе, с таким застывшим лицом.
Чтобы еще сильнее разозлить его, Виктория помедлила у зеркала, стараясь, чтобы ее соломенная шляпка с белыми цветами на полях сидела идеально прямо. Уголком глаза она видела, что он спокойно наблюдает, как она, не торопясь, завязывает зеленые ленты. Даже в гневе Хардвик был привлекателен, подумала она, бросив взгляд в зеркало, покраснела, боясь, что он прочел ее мысли, когда их взгляды на мгновение скрестились. От этого сердце ее учащенно забилось, и дыхание стало прерывистым.
Чтобы скрыть смущение, Виктория быстро отступила от зеркала и пошла к открытой перед ними двери. У выхода она задержалась, решая, нужен ли ей ридикюль.
— Чего еще вам не хватает? — спросил Хардвик, нахмурив брови. — Мое время дорого, мисс Блам.
— Тогда, может быть, вам следует обойтись без меня, — чопорно ответила Виктория, из последних сил сдерживаясь, чтобы не засмеяться, а это зачастую случалось с ней, когда она очень нервничала. Тем не менее Виктория поняла, что сейчас не время испытывать свою судьбу, поэтому она спустилась по ступеням без дальнейших комментариев.
Кучер спрыгнул с козел и открыл перед ними дверцу. Хардвик протянул руку, чтобы помочь ей сесть в экипаж. Рука его была сильной и теплой, и, касаясь ее, Виктория почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. Ее раздосадовало, что прикосновение Хардвика всегда вызывает в ней такой отклик.
Виктория взглянула на Хардвика, на которого ее близость, казалось, ничуть не действовала. Подобные размышления вогнали ее в краску, и она поспешила отвлечься от опасных мыслей. Виктория резко отвернула голову и сосредоточилась на ступеньках кареты. Хардвик галантно подсадил ее в экипаж, а затем уселся сам.
