К вечеру местные парни пригнали в лес две подводы. На них погрузили отобранные снаряды, жерди. Ждали, пока наступит ночь. Еще и еще раз в деталях обсудили порядок действий, распределили обязанности.
Когда стемнело, двинулись в путь. Чтобы миновать болото, пришлось проезжать через деревню Старинники. К счастью, немцев в ту ночь в ней не было. Сразу за деревней лежало вспаханное поле. Тяжело нагруженные телеги вязли в сырой пахоте. С трудом вызволяли их и двигались дальше, соблюдая тишину. Когда до цели оставалось метров 250–300, подводы безнадежно утонули в болотистом грунте. Снаряды и жерди сгрузили.
У моста маячили часовые. Сколько их там? Днем было двое. Партизаны видели, как смену часовым привозили на мотоцикле с коляской каждые четыре часа: Когда снаряды перенесли поближе к месту диверсии, на шоссе появился грузовик.
— Что это? Не автопатруль ли?
— Видать, он. Надо же. Черт его принес!
— Тихо! Придется ждать, пока уйдет.
С грузовика сошли солдаты, разбежались по кустам. Послышались перекликавшиеся голоса. Замерцали огоньки сигарет. Видимо, не скоро патрульные собирались двинуться дальше, а время было уже за полночь. Сидеть в положении «замри!» и ждать совсем не устраивало омсбоновцев. Голохматов собрал их, сказал:
— Если эта колымага скоро не уберется, то придется уходить нам.
Легко сказать — «уходить»! Столько труда — и все напрасно?! А как же снаряды? На себе их вряд ли унести обратно так далеко. А бросать жалко. Решили еще подождать.
— Надо же, вояки. Им патрулировать надо, а они тут чешутся. Баланду, видать, травят.
— Вот сачки! — бурчали недовольно партизаны.
Но вот загудел мотор. Машина двинулась с места и медленно покатила по шоссе. Солдаты загалдели, побежали следом. На ходу хватались за борта, взбирались в кузов. Когда все уселись, грузовик прибавил скорость. Вперед рванулись мотоциклы, пронизывая ночь лучами фар. Вскоре колонна скрылась за поворотом шоссе.
— По местам! Приготовились! — шепотом командовал Николай.
К каждому снаряду крепко привязали толовую шашку — иницирующий заряд и веревку, которой потом прикрепили заряд к жерди. Сеть из детонирующего шнура развесили по элементам моста и присоединили к ней зажигательную трубку.
— Смотрите, ребята, там же еще фрицы! — зашептал кто-то.
По мосту ходили не два человека, как днем, а гораздо больше.
— Командир, что будем делать с часовыми? — спрашивали ребята.
— Придется снять!
У партизан были насадки на дуло винтовки для бесшумной стрельбы…
Когда часовых сняли, справа и слева от моста залегло по два автоматчика — боевое охранение. Работали молча: каждый минер заранее знал, что ему делать. Торопились. За сорок минут едва успели.
— Отходи! — приказал Николай и тут же добавил: — Огонь!
Мощный взрыв разворотил насыпь шоссе. Дорожникам врага понадобилось несколько дней, чтобы восстановить переправу…
На новом месте
Израсходовав основные запасы ВВ (кроме НЗ), мы активизировали агитационную работу среди местного населения. Чаще всего наведывались в ближайшие деревни — Гичи, Новая Земля, Каштуны, Сентюри, Щеки. В качестве агитаторов выступали почти все бойцы и командиры отряда: Алексей Моргунов, Николай Голохматов, Иван Рогожин, Василий Широков, Иван Келишев, Богдан Дубенский, Петр Ерофеев, Александр Кощеев. В своих беседах мы использовали материалы Совинформбюро, принимаемые радистом из Москвы. На печатных и рукописных материалах, которые оставляли в деревнях, писали: «Товарищ, прочитай и передай соседу».
Сам приход в деревню молодых, сильных и веселых омсбоновцев-спортсменов поднимал настроение у населения. Люди охотно шли к нам с жалобами на старосту, полицейских, за советом. Делились с нами последним куском хлеба.
В это время мы чаще объединялись с местными партизанами. Сводные боевые группы из омсбоновцев и местных партизан посещали населенные пункты, где особенно свирепствовали ставленники оккупантов. Захваченные предатели тут же в присутствии местных жителей судились партизанским судом… Жизнь скорректировала решение «не раскрываться местному населению, не брать в отряд новых людей». В отряде «Особые» появилось пять новых бойцов…
Тепло прощались с нами местные партизаны, когда мы собрались уходить из их района. Много хороших слов сказали они нам в напутствие. Мы оставили им часть зимнего обмундирования. По-братски поделились подрывным имуществом. Себе оставили самую малость: только то, что могло потребоваться для самообороны во время выхода на Большую землю…
Покинув лесной лагерь, мы взяли курс на район, где действовал в то время отряд «Новатор» из нашей бригады. Командовал омсбоновцами капитан Хвостов Григорий Матвеевич. По прямой до них было примерно двадцать пять километров.
Шагали по знакомой местности, которую не раз проходили раньше. Двигались группами по четыре-пять человек с интервалами двадцать-тридцать метров, держа постоянную зрительную связь.
Населенные пункты обходили, стараясь передислоцироваться быстро и скрытно.
На новое место пришли в полдень следующего дня. Лагерь разбили в районе деревни Толкачи, недалеко от базы «Новатора». Те, кто еще был не вполне здоров, свалились от усталости на траву и тут же уснули.
От капитана Хвостова и его людей узнали, какие трудности им пришлось пережить и какие тяжелые потери понес их отряд.
…Отряд «Новатор» выехал из Москвы вместе с нами. В его составе тогда было тридцать семь человек. А к середине июля 1942 года в отряде осталось всего тринадцать человек. Однако, несмотря на большие потери, омсбоновцы продолжали активную деятельность.
В этой местности было много окруженцев и парней призывного возраста, которые прижились по деревням. Командование омсбоновских отрядов решило вопрос об этих людях просто: построили специальный лагерь, в который собирали всех мужчин призывного возраста. Из них формально создавались взводы, роты. В лагере с ними занимались военной подготовкой бывшие командиры Красной Армии из окруженцев. По мере накопления людей в сборочном лагере их партиями переправляли на Большую землю (вместе с отрядами, возвращающимися через линию фронта после выполнения задания ила с другой оказией).
Осмотревшись на новом месте, мы приступили к боевым делам на «железке». Неприкосновенный запас тола (шестнадцать килограммов) решили использовать только для иницирующих зарядов. А для основных зарядов снаряды и мины, которые всюду собирали.
В ночь на 16 июля боевая группа под командованием Моргунова вышла на «железку» восточнее деревни Бадуны и подорвала воинский эшелон. Было разрушено семь вагонов с живой силой противника. По данным разведки, в этом крушении погиб гитлеровский генерал. В ночь на 18 июля группа Ивана Рогожина пустила под откос вражеский эшелон, следовавший из Смоленска на Оршу. Семнадцать вагонов с военными грузами разлетелись в щепки. После этой операции железная дорога бездействовала в течение двух суток…
Срок нашего пребывания в тылу врага подходил к концу, а люди рвались на боевые задания. Каждому хотелось сделать как можно больше. Однако запасы ВВ у нас фактически кончились. Электрические замыкатели и запалы из-за влаги пришли в такое состояние, что нуждались в основательном ремонте. Мы ремонтировали их своими силами.
Было солнечное утро 18 июля. Свободные от заданий ребята занимались личным хозяйством. Заводили разговоры о выполненных и предстоящих боевых заданиях, о скором возвращении домой. Правда, о переходе на Большую землю говорили пока еще неуверенно. В отряде оставалось несколько человек больных, которых надо было прежде поставить на ноги.
Алексей Моргунов уединился подальше от шалашей. Разложил перед собой несколько противопехотных мин, омметром проверял проводимость их электросетей. Потом решил разобрать несколько испортившихся мин, чтобы из сохранившихся деталей смонтировать одну, пригодную для работы. Дело у него шло успешно и подходило к концу. Он был доволен и даже мурлыкал какой-то веселый мотив.
— Леха, иди завтракать! — позвал кто-то из его отделения.
— Минутку, ребята. Кончаю.
К Моргунову подошел командир отряда. Минер стал показывать ему результаты своей работы. Капитан одобрительно кивал, довольно улыбался.
— Ну-ну, кудесник, давай мозгуй. Посмотрим, как она у тебя на «железке» сработает.
— Не сомневайтесь, товарищ капитан. Сработает как часы!
— Дай бог! Желаю успеха! — сказал Бажанов, присел в сторонке на бревно, закурил.
Алексей Моргунов был прекрасным минером. Но ни один человек, как известно, не гарантирован от ошибок.
Не избежал ее и Алексей Моргунов. Мина взорвалась у него на коленях…
Этим же взрывом тяжело ранило Бажанова. Десятки мелких осколков впились ему в лицо, в грудь, в живот. Когда мы подбежали к командиру, он был весь в крови и ничего не видел.
