— Вкусный, очень даже вкусный! — весело и охотно отозвался он. — Знаешь, мам, я только хотел помыть тарелки, а меня ребята позвали играть. Я сейчас вымою, ладно?
— Ну и прекрасно! — тоже легко и охотно согласилась она. — А то у меня еще куча дел…
Первая маленькая победа над собой и сразу ощутимый результат! Галина Сергеевна, готовя ужин, довольно улыбаясь, даже напевала что-то тихонько. А сколько могло быть крику! Сколько слов: неряха, мать не жалеешь, работаешь на вас с утра до ночи, никто палец о палец не ударит… У себя и у других настроение от этих слов портится, а толку, проку — или совсем никакого, или самая малость…
Вечером, за столом разговор шел легко, с шутками, со смехом. Коля с жаром описывал хоккейный матч между параллельными седьмыми классами и то, как шикарно комментировал игру Валерик Зубарев из 8 «А». Потом вспомнил:
— А Нина Петровна на литературе призналась, что неправильно объяснила нам про волшебниц! Что Пушкин вовсе не про Бенкендорфа написал, а про обыкновенных красавиц!
— Я же тебе говорила, что она просто растерялась…
Через несколько дней Коля явился из школы мрачнее тучи. Галина Сергеевна даже испугалась: «Что стряслось?» Сын упорно отмалчивался, и она оставила его в покое. Но к концу дня Коля не выдержал и «раскололся». Оказалось, что эпизод с брюками нашел свое отражение в свежем номере классной стенгазеты. Обиженные девочки были членами редколлегии и, воспользовавшись, так сказать, своим служебным положением, протолкнули в стенную печать карикатуру и эпиграмму на обидчика.
Стенгазета имела шумный успех. Коля все уроки и перемены являлся объектом повышенного внимания ребят и даже учителей.
— Главное, совсем я не похож! И ноги мне нарисовали кривые какие-то и волосатые! — гневно сказал Коля. — Я им теперь задам, долго будут помнить!
Само собой подразумевалось, что достанется всей редколлегии во главе с художницей.
Галина Сергеевна посмотрела на сердитое лицо сына и неожиданно рассмеялась.
— И ничего смешного нет! — обиженно заметил Коля. — Ничего смешного не вижу!
Она перестала смеяться и сочувственно сказала:
— Конечно, ты ничего смешного не видишь! А знаешь почему?
Он выжидательно уставился на мать.
— Потому что у тебя нет чувства юмора! — медленно, даже несколько торжественно произнесла Галина Сергеевна. — Было бы у тебя чувство юмора, сам бы вместе со всеми посмеялся над рисунком, и все!
Коля, приоткрыв рот, все еще смотрел на мать, словно видел ее впервые. Галина Сергеевна хитро подмигнула сыну, и тогда они рассмеялись вместе.
Гости из XXI века
Накануне отъезда в командировку Василий Михайлович, как обычно, давал наставления сыновьям: чтобы в его отсутствие слушались маму, не безобразничали и вообще вели себя, как люди.
— Когда вернешься? — спросил старший, Вадик.
Вопрос был задан не без задней мысли — мамино мягкосердечие открывало большие возможности.
Василий Михайлович вздохнул:
— Не раньше пятнадцатого. — И тут же добавил с удручающей проницательностью: — Только не воображайте, что без меня сможете пропадать до ночи на катке и взваливать на маму все домашние дела. Я все равно узнаю!
— А как? — спросил младший, Володя. — Мама тебе ничего не расскажет, мы ее попросим!
— Но-но-но! Узнаю, не сомневайтесь. И каждый получит по заслугам! — После этой неопределенной угрозы Василий Михайлович перешел к следующему вопросу:
— Жаль, что меня не будет дома 8 Марта! Придется, друзья мои, вам самим взять это дело в свои руки. Не забудьте про подарки для мамы!
— Насчет подарков не беспокойся! Без подарков мама не останется, — заверил Вадик. — Правда, Володя?
Младший подтвердил с воодушевлением:
— Еще бы! Мы в классе вышиваем салфетки тамбурным швом…
— Поражаюсь! — с преувеличенным негодованием произнес отец. — По-ра-жаюсь! В первом классе на 8 Марта ты подарил маме салфетку, во втором — салфетку, и в третьем — опять?!
Володя обиделся:
— Ну и что из того! Мама так восхищалась салфеткой — со всех сторон бахрома, в середине вышита цифра 8, очень красиво!
Василий Михайлович безжалостно продолжал:
— А Вадик, небось, опять дощечку для кухни выжигает? Удивляюсь, никакой фантазии!
Вадик, уязвленный до глубины души (четвертый «Б» и в самом деле готовил для подарков именно дощечки!), решился на ответный удар:
— Папа, ты сам каждое 8 Марта даришь маме духи и цветы — мы же тебе ничего не говорим!
— Сравнили! Я занятой человек и, кроме того, я точно знаю, что мама любит духи, а цветы — всегда цветы, это же весна! Короче, прения прекращаются. Вы люди молодые, будущие граждане двадцать первого века, проявите инициативу, удивите маму чем-нибудь приятным и неожиданным! Договорились?
Сыновья переглянулись и кивнули.
— Не наблюдаю энтузиазма! — строго заметил Василий Михайлович. — Так можно на вас положиться или нет?
— Можно! — дружным дуэтом ответили сыновья.
— Вот теперь другое дело! — одобрил отец.
…Всю неделю до праздника мальчишки ходили озабоченные — их терзали муки творчества. Это ведь только непосвященным кажется, что творческие муки легкие и сладкие, — муки они и есть муки. Придумать что-то интересное и приятное для мамы оказалось не так-то просто. Перебирались всевозможные варианты — от сочинения торжественной поэмы до генеральной уборки квартиры. Работа над поэмой, застопорилась после первых двух строчек, насчет генеральной уборки тоже были сомнения: мама только что тщательно убрала всю квартиру и мальчики понимали, что их старания вряд ли дополнят наведенный порядок.
А дни шли, и до праздника времени оставалось уже совсем чуть-чуть. Братья загрустили. Володина салфетка, законченная, выстиранная, накрахмаленная и отглаженная собственноручно, давно лежала в глубине ящика письменного стола рядом с Вадиной дощечкой, но что радости, если от ребят ждали совсем другого!
— Слушай, что там папа говорил насчет двадцать первого века? — вспомнил Володя. — Откуда он знает, что тогда будут дарить мамам на 8 Марта?
Вадик стукнул ладошкой себя по лбу.
— Идея! — вскричал он. — Я придумал, кажется…
…Ах, как хорошо, что 8 Марта сделали нерабочим днем! Вера Ивановна с удовольствием потянулась, искоса взглянула на будильник, в будни беспощадно поднимавший ее в половине седьмого, — сейчас он тихо и кротко показывал начало девятого. Улыбаясь, она прислушалась к возне в соседней комнате — мальчишки что-то затевают, очень уж они выглядели озабоченными в последние дни. Ну-ну…
Вера Ивановна встала, оделась, прибралась и села перед зеркалом — сегодня ее праздник, она должна выглядеть именинницей.
Послышался шорох, две странные фигуры возникли в дверях и застыли неподвижно. Фигуры были закутаны в одинаковые полосатые одеяния (Вера Ивановна без труда узнала старые портьеры, лежавшие на антресолях). На головах красовались картонные коробки, мать узнала и их: одна из-под настольных часов, вторая из-под кухонного светильника. В коробках были прорезаны круглые отверстия для глаз и широкие щели для рта. Фломастерами написаны какие-то цифры… Вера Ивановна выжидательно смотрела на посетителей и молчала. Наконец фигуры по-мушкетерски потопали ногами и удушенными голосами вразнобой заговорили:
— Мы прибыли из двадцать первого века! Поздравляем вас с Международным женским днем 8 Марта! Мы в полном вашем распоряжении. Приказывайте, мы выполним все ваши желания!
Вера Ивановна всплеснула руками:
— Какой сюрприз! Дорогие гости из двадцать первого века, вы меня просто осчастливили! Я чувствовала, что сегодня произойдет что-то необыкновенное!
Она обошла вокруг «пришельцев», постучала пальцем по картонным коробкам, вслух медленно разобрала написанное: «9—2090, ВВЗ».
— Что бы это значило? — задумчиво произнесла она. — Нет, не догадаюсь!
— Это значит возраст, год и первые буквы имени! — громким шепотом подсказал «пришелец» пониже.
— Да, да, как я сразу не сообразила! — обрадовалась Вера Ивановна. — А нельзя ли вас пригласить к столу?
«Гости» нерешительно потоптались на месте, но Вера Ивановна уже активно включилась в игру:
— Особенного я вам ничего предложить не могу, у вас там, в двадцать первом веке, наверное, совсем другая еда! Но в виде исключения, может быть, попробуете оладьи с клубничным вареньем?
Соблазн был велик: оладьи с клубничным вареньем высоко ценились во все века, но вот как их есть в новом обличье… Вера Ивановна и тут нашла выход:
— Вы снимите временно свои скафандры — они у нас еще не вошли в моду! Помогите накрыть стол — вы, кажется, предлагали мне помощь — и позавтракаем втроем.
Картонные коробки были сняты. И, глядя на «пришельцев», с аппетитом уплетавших оладьи, Вера Ивановна испытывала сильное желание расцеловать их разрумянившиеся физиономии, однако не следовало нарушать правила игры. Выпив чаю и вежливо поблагодарив (видимо, воспитание в двадцать первом веке было на должной высоте!), «гости» схватились за свои скафандры, но Вера Ивановна поторопилась вмешаться:
