Аня взглянула вверх сквозь ветви берез на белый бумажный фонарик полумесяца, медленно спускающийся к огненной пучине заката. На ее лице было выражение глубокой нежности.
— Я твоя подруга, а ты моя — навсегда, — сказала она. — Такая подруга, какой у меня никогда не было прежде. Я имела много дорогих и любимых подруг, но в тебе, Лесли, есть что-то, чего я никогда не находила ни в ком другом. Ты, с твоей богатой натурой, можешь еще многое предложить мне, и я могу дать тебе больше, чем во времена моего беззаботного девичества. Мы обе женщины… и подруги навсегда!
Они взялись за руки и улыбнулись друг другу сквозь слезы, наполнившие сияющие глаза — серые и голубые.
Глава 22
Мисс Корнелия устраивает дела
Гилберт настоял на том, чтобы Сюзан осталась в маленьком домике на лето. Сначала Аня возражала.
— Нам было так хорошо здесь вдвоем, Гилберт. Боюсь, присутствие кого-то третьего отчасти испортит нашу прежде такую приятную жизнь. Сюзан — добрая душа, но она чужая. Работа по дому мне ничуть не повредит.
— Ты должна последовать совету своего доктора, — твердо заявил Гилберт. — Есть старая пословица, утверждающая, что жены сапожников всегда ходят босиком, жены докторов умирают молодыми. Я не хочу, чтобы это предсказание сбылось в моем доме. Сюзан останется здесь, пока твоя походка не обретет прежнюю упругость, а щеки — округлость.
— Вы только не принимайте это близко к сердцу, миссис докторша, дорогая, — сказала Сюзан, неожиданно войдя в гостиную. — Отдыхайте и не волнуйтесь насчет кухни. Сюзан у руля! Коли держишь собаку, самому лаять незачем. Я буду каждое утро подавать вам завтрак в постель.
— Ну уж нет! — засмеялась Аня. — Я согласна с мисс Корнелией, что, когда женщина, которая не больна, ест завтрак в постели, это поистине возмутительно и почти оправдывает мужчин в любых их чудовищных преступлениях.
— Корнелия! — воскликнула Сюзан с неописуемым презрением. — Я полагаю, что у вас достаточно здравого смысла, миссис докторша, дорогая, чтобы не обращать внимания на то, что говорит Корнелия Брайент. Не понимаю, почему она вечно ругает мужчин — даже если она старая дева. Я тоже старая дева, но вы никогда не услышите от меня худого слова о мужчинах. Мне они нравятся. Я охотно вышла бы замуж, если бы представился случай. Разве не странно, что никто еще не сделал мне предложение, миссис докторша, дорогая? Я не красавица, но выгляжу ничуть не хуже большинства замужних женщин. Но у меня никогда не было поклонника. Как вы полагаете, отчего бы это?
— Вероятно, судьба, — предположила Аня с невероятной серьезностью.
Сюзан кивнула.
— Я сама часто так думаю, миссис докторша, дорогая, и это для меня большое утешение. Я ничего не имею против того, что никто на меня не зарится, если так повелел Всемогущий в Его собственных мудрых целях. Но иногда в мою душу закрадывается сомнение, миссис докторша, дорогая, и я задаюсь вопросом, не может ли быть так, что сатана имеет к этому куда большее отношение, чем кто-либо другой. Тогда я не могу чувствовать себя примирившейся с моим положением. Но, может быть, — добавила Сюзан, оживляясь, — мне еще представится возможность выйти замуж. Я очень часто вспоминаю старый стишок, который любила повторять моя тетушка:
Пускай гусыня серая — всегда случится так,
Что даже ей найдется муж — порядочный гусак.
Женщина, пока не ляжет в могилу, не может быть уверена в том, что не выйдет замуж, миссис докторша, дорогая… а теперь напеку-ка я пирожков с вишнями. Я заметила, что они нравятся доктору, а я очень люблю готовить для мужчины, который может оценить по достоинству то, чем его кормят.
В тот же день в маленький домик заглянула немного запыхавшаяся мисс Корнелия.
— Мирское и дьявольское мне нипочем, но а вот плотское, пожалуй, досаждает, — призналась она. — А вам, Аня, душенька, похоже, никогда не бывает ни жарко, ни тяжело… Не вишневыми ли пирогами у вас пахнет? Если да, то пригласите меня к чаю! Я так и не попробовала вишневых пирогов в это лето. Все вишни из моего сада украли эти разбойники— мальчишки — сыновья Гилмана.
— Ну-ну, Корнелия, — запротестовал капитан Джим, который читал какой-то роман о моряках, сидя в углу гостиной, — вы не должны обвинять этих двух бедных, растущих без матери мальчиков, если у вас нет неопровержимых доказательств. Нельзя называть их ворами только на том основании, что их отец не отличается особой честностью. Вполне вероятно, что ваши вишни склевали малиновки — их ужасно много в этом году.
— Малиновки! — презрительно фыркнула мисс Корнелия. — Двуногие малиновки, поверьте мне!
— Что ж, большинство малиновок в здешних местах действительно утроены по такому принципу, — заметил капитан Джим серьезно.
Несколько мгновений мисс Корнелия с изумлением смотрела на него, затем откинулась на спинку кресла и от души расхохоталась.
— Да-а, на этот раз вы меня наконец поддели, Джим Бойд, и я это признаю. Вы только посмотрите, Аня, душенька, до чего он доволен — улыбка до ушей! Что же касается малиновок, то если у них большущие, голые, загорелые ноги в потрепанных брюках — такие, как те, что я видела на моей вишне ранним утром на прошлой неделе, то я приношу мои извинения мальчикам Гиммана. Когда я выскочила в сад, этих ног там уже не было. Я не могла понять, каким образом они сумели исчезнуть так быстро, но капитан Джим открыл мне глаза — конечно же, они улетели!
Капитан Джим засмеялся и ушел, с сожалением отклонив предложение остаться к ужину и отведать пирожков с вишнями.
— Я шла к Лесли, чтобы спросить, не возьмет ли она постояльца на лето, — продолжила мисс Корнелия. — Вчера я получила письмо от миссис Дейли из Торонто. Два года назад она несколько недель жила и столовалась у меня и теперь хочет, чтобы я взяла к себе на лето одного из ее знакомых. Его зовут Оуэн Форд. Он журналист и, судя по всему, внук того школьного учителя, который построил этот дом. Старшая дочь Джона Селвина вышла замуж за какого-то Форда из Онтарио, и это ее сын. Он хочет посмотреть старый дом и места, где жили его дедушка и бабушка. Этой весной он переболел тифом и все еще не совсем оправился, так что его доктор посоветовал ему поехать на море. Он не хочет жить в гостинице — ему нужна тихая семейная ферма. Я не могу взять его к себе, так как в августе уезжаю в Кингспорт — меня утвердили делегатом на съезд общества поддержки зарубежных миссионеров. Не знаю, захочет ли Лесли обременять себя заботой о постояльце, но больше обратиться не к кому. Если она не возьмет его к себе, ему придется поселиться у кого-нибудь на той стороне гавани.
— Когда поговорите с ней, возвращайтесь смогите нам съесть наши пирожки с вишнями, — сказала Аня. — И приведите с собой Лесли и Дика, если только они могут прийти… Так, значит, вы едете в Кингспорт? Как приятно вы проведете время!.. Я попрошу вас передать письмо моей подруге, которая живет там, — миссис Фил Блейк.
— Я уговорила миссис Холт поехать со мной, — самодовольно продолжила мисс Корнелия. — Ей давно пора позволить себе небольшой отпуск, поверьте мне! Бедняжка заработалась чуть ли не до смерти. Том Холт, ее муж, умеет красиво вышивать тамбуром, но прокормить семью он не может. Ему, похоже, никак не встать настолько рано, чтобы успеть выполнить какую-нибудь работу, но я заметила, что он всегда вскакивает ни свет ни заря, когда собирается на рыбалку. Но чего же еще ожидать от мужчины?
Аня улыбнулась. Она уже научилась относиться с известной долей скепсиса к мнению мисс Корнелии о мужчинах, живущих в Четырех Ветрах. В противном случае ей пришлось бы поверить, что они представляют собой сборище самых безнадежных подлецов и бездельников, чьи жены — сущие рабыни и мученицы. К примеру, Том Холт, о котором шла речь, был, насколько она знала, добрым мужем, горячо любимым отцом и отзывчивым соседом. А если он был склонен работать с прохладцей, любя рыбный промысел, для которого был рожден, больше, чем фермерство, и если он увлекался вышиванием — вполне безобидная причуда, — так, похоже, никто, кроме мисс Корнелии, не был в претензии на него. Его жена, «большая хлопотунья», наслаждалась своими вечными «хлопотами»; его семья получала вполне приличный доход с фермы, а его крепкие, рослые сыновья и дочери, унаследовавшие от матери ее деловитость, все были на верном пути к тому, чтобы преуспеть в жизни. Право же, в Глене св. Марии не было семейства более счастливого, чем семейство Холтов.
Мисс Корнелия вернулась из дома Муров очень довольная и объявила:
— Лесли возьмет его. Она так и ухватилась за эту возможность заработать. Ей нужны деньги, чтобы починить крышу этой осенью, но она не знала, где их взять… Я полагаю, капитану Джиму будет более чем интересно узнать, что внук Джона Селвина приезжает сюда. Лесли велела передать вам, что очень хочет пирога с вишнями, но не может прийти к чаю, так как идет искать своих индюшек. Они ушли со двора. Но она попросила, если останется кусочек, положить его в буфетной, а она забежит в сумерки, чтобы взять его, когда пригонит беглянок домой. Вы представить не можете, Аня, душенька, как я обрадовалась, когда услышала, что Лесли передает вам такое послание, смеясь, как смеялась когда-то, давным-давно. Она очень изменилась в последнее время — смеется и шутит, как девочка, и из разговора с ней я поняла, что она очень часто бывает у вас.
