Она весело подмигнула Терри, а затем протянула руку и мне.
— Пойдемте, я провожу вас до машины, — пожав по инерции ее ладонь, сказал я.
По крайней мере, так выглядело со стороны, потому что я точно знал, что сделал это намеренно. Почему-то мне нестерпимо захотелось дотронуться до нее, и в подвернувшейся возможности я решил себе не отказывать. Еще через пару минут мы вышли из дома и направились к дороге.
По пути Марта что-то разглядывала в своем телефоне, а я, сунув руки в передние карманы джинсов, молча шагал рядом и размышлял, как убедить ее не ввязываться в задуманную авантюру. Время близилось к восьми утра.
— А что говорит руководство вашего телеканала по поводу письма и вообще всего происходящего? — поинтересовался я, когда мы подошли к машине.
— По поводу письма я еще ни с кем, кроме вас, не говорила и пока не уверена, стоит ли это делать. А насчет того, что происходит… Никто ведь толком ни о чем не знает. Мы чуть ли не единственные, помимо военных, медиков и особого отдела, кому известно хоть что-то.
— Почему же вы рассказали о письме нам?
— Мне показалось, вы не станете болтать лишнего, поэтому я могу вам довериться. Ну и, вы раскрыли мне свои карты, я вам свои. Так что считайте это ответным ходом.
— Марта, не нужно туда ездить, — предпринял я очередную попытку. — Вы не найдете никого, кто даст вам ответы. Там везде военные и люди из особого отдела. Я уверен, они всех контролируют, так что поездка эта не сулит вам ничего, кроме неприятностей.
Вероятно, о чем-то задумавшись, она не ответила. Разглядывая ее сосредоточенное лицо, на котором лежали тени от растущего над нами раскидистого, уже в некоторых местах пожелтевшего клена, я пробовал понять, что меня в ней привлекло. Помимо внешности, было в ней что-то неуловимо притягательное, но я никак не мог определить, что именно.
Безусловно, улыбка и глаза Марты примагничивали взгляд, но куда больший интерес вызывал ее характер. То, что в начале я принял за излишнюю настырность и неуместное любопытство, теперь воспринималось как неравнодушие и стремление помочь людям. Помочь даже ценой собственной безопасности. Я не брался судить — безрассудство это или альтруизм, но видно, что в достижении своих целей она уперта до фанатичности.
— Чтобы убедить людей уезжать, мне необходимо неопровержимое доказательство, которое укажет на наличие реальной опасности, — наконец заговорила она. — Просто предъявить письмо никому неизвестного лаборанта будет явно недостаточно. В телефонном разговоре он пообещал передать мне какие-то важные свидетельства о причастности ко всему военных и особого отдела. Если сумею до них добраться, это будет грандиозной сенсацией, Джон. И я не могу упускать такой шанс. Просто не могу. Я хочу распутать эту историю. — Переведя дыхание, она сощурила глаза и с недоверчивым видом проговорила: — А еще, я все хотела у вас спросить… Когда вы давали показания, рассказали Джонсон то же самое, что и мне о той ночи? Я имею в виду, об их поведении и о том, что сразу поняли — те нападавшие не совсем люди?
— Нет, конечно, — не понимая к чему она ведет, проронил я. — Мы решили не упоминать, что они походили на оживших мертвецов. Настаивали на том, что приняли их за психов или наркоманов. Проще говоря, косили под дураков. А почему вы спрашиваете?
— Теперь понятно. Думаю, поэтому вас и отпустили. Каждый, кто что-то рассказывает в открытую, потом пропадает.
— По-вашему, они физически устраняют свидетелей? — не удержался я от скептической усмешки.
— Вы считаете, я страдаю от излишней подозрительности? — Марта вернула мне такую же точно усмешку и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Этих людей либо запугивают настолько, что они перестают выходить на связь, либо находят предлог, чтобы упрятать за решетку, но я не удивлюсь и более жестким методам. А вот то, что вам они поверили и то, что вы до сих пор на свободе, меня, честно сказать, удивляет.
— После всего услышанного от вас, меня тоже. Хотя Джонсон угрожала мне какими-то особыми мерами, если я вздумаю трепать языком. Она чуть из кожи не вылезла, так торопилась подсунуть мне то соглашение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Обдумывая услышанное, Марта помолчала, а затем с твердой уверенностью в голосе произнесла:
— Я попробую проехать к тому поселку. Тоже скошу под дурочку и если ничего не выйдет, вернусь обратно. Что ж, мне действительно пора ехать. Рада, что вы позвонили и все рассказали.
Кивнув на прощание, она улыбнулась и открыла дверцу машины.
— Постойте, вы хотите ехать одна? — ошарашенно спросил я.
— Да. — Ее «да» прозвучало так, словно речь шла об элементарных вещах, но едва заметив, что я опять намереваюсь ее отговаривать, она сделала успокаивающий жест рукой. — Мой оператор очень не вовремя заболел, но, возможно, я возьму с собой кого-то еще. А вообще, мне пока не хочется привлекать внимания, да и посвящать своих коллег во все это. Это ведь мой материал, Джон.
При этих словах губы ее изогнула высокомерная усмешка.
— О, так все дело в том, что вы не хотите ни с кем делиться? — с грубым смехом воскликнул я. — Знаете, Марта, желание единоличной славы не доведет вас ни до чего хорошего. Бросьте! — Своей фразой я рассчитывал сбить с нее лишнюю спесь, но она произвела ровно обратный эффект. Увидев, как ее нижняя челюсть выдвигается вперед, я обреченно закатил глаза и поднял обе ладони вверх. — Понятно. У вас есть хотя бы оружие? Вы умеете стрелять?
— Послушайте, я еду не с чудовищами сражаться, а поговорить с людьми. И я вернусь до темноты. Не стоит за меня волноваться, Джон.
Она вновь насмешливо улыбнулась и почти села в машину, как внезапно даже для самого себя я выпалил:
— Тогда я поеду с вами!
Ее лицо изумленно вытянулось, но тут же она отрицательно покачала головой.
— Вам нужно подумать о том, куда увезти дочь. Здесь опасно оставаться.
— Здесь не опасней, чем там, куда вас несет! К тому же вы планируете вернуться до темноты, — резко возразил я.
— А если нет? Вы не можете рисковать.
Черт возьми, а ведь это правда. Я не могу оставить Терри, а сам мчаться на поиски приключений только потому, что Марте Дилл непременно нужно докопаться до истины. Что, если что-нибудь пойдет не так? Мы можем не успеть вернуться засветло, нас могут арестовать, да все что угодно может произойти.
Раздумывая об этом, я лихорадочно искал причины отказаться от своей безумной, высказанной второпях идеи, но с одной стороны, Терри будет в безопасности с Робом и Айлин, а с другой — я понятия не имел в каком направлении уезжать. Была еще одна сторона, которую я прекрасно осознавал, но хотел бы скрыть даже от самого себя.
Я видел эту девушку третий раз в жизни, но отчего-то мне было невероятно сложно вот так просто отпустить ее, зная, что там, куда она направляется — небезопасно. Даже если бы она заявила, что при ней будет внушительная охрана и целый прицеп с оружием, я не мог спокойно наблюдать за тем, как она уезжает.
А еще меня разбирала злость. На Джонсон, на особый отдел, на военных и на замалчивающее проблему правительство. Мне грозит огромный срок в заключении и разлука с дочерью, а эти уроды не хотят признавать ни своих ошибок, ни нависшую над всеми нами опасность.
С силой потерев лоб, будто таким образом мог улучшить работу мыслей, я наконец с решимостью произнес:
— Я поеду с вами и мы вернемся до темноты. Если нет, у Роба в доме есть подвал, где при случае они укроются до утра. Там они будут в полной безопасности.
— Теперь моя очередь спросить — вы рехнулись? Вам-то это зачем?
— Ваш план опасен, Марта, более того, он глуп, но я тоже хочу докопаться до истины. Я хочу знать, за что ублюдки из особого отдела собираются упечь меня на двадцать лет и прежде, чем это произойдет, планирую выяснить как можно больше подробностей. Кроме того, я понятия не имею, в каком направлении уезжать. Вы ведь сами сказали, что неизвестно, как далеко эта дрянь распространилась.
Задрав голову вверх, Марта смотрела на меня долгим оценивающим взглядом и, казалось, решала какую-то сложную задачу. Наконец, издав тягостный вздох, она проронила:
