Мария Александровна быстро перекрестилась, потом взяла в руки золотой крестик, висевший на шее, на цепочке, и поцеловала его. Замолчала надолго. Майор через некоторое время спросил:
– А почему Николай Васильевич в милицию не заявил?
– Вину за собой чувствовал. Жену-то он бросил. А вообще… Не знаю. Чужая душа – потемки.
– Это вы ему посоветовали? – догадался Сергей Павлович. – Простить?
– Чего ж друг друга в тюрьмы-то сажать? За терпение Господь вознаграждает. А тех, кто ничего у него не просит, отмечает особо. Я всю жизнь жила, не роптала, Николай Васильевич в итоге ко мне и вернулся. Значит, правильно это. Теперь об одном только прошу: ничего мне больше не надо, сохранил бы Господь то, что есть. Николай Васильевич поговорил со своей бывшей женой, она, верно, и раскаялась. С тех пор оставила нас в покое.
– И никаких козней больше не строила?
– Нет. Живем тихо. Николай Васильевич делает большие деньги, а я терплю. Жду. Когда-нибудь закончится все, уедем мы в маленький домик, что он для нас с Борисом построил. Не в тот, что сейчас строят. Ни к чему это: хоромы. И будем мы с Николаем Васильевичем счастливы.
– Что ж, спасибо вам, Мария Александровна. Я узнал, все, что хотел. И даже больше того.
Майор Волнистый стал засовывать фотографию, где были Раскатова и Дашенька, обратно в карман. Потом вынул оттуда всю пачку и на всякий случай показал Марии Александровне фотографию убитой:
– А вот эта девушка вам случайно не знакома?
Та всплеснула руками:
– Жалость-то какая! Надо же! Не убереглась!
– Так вы и ее знаете? – удивился новому сюрпризу Сергей Павлович.
– Да, знаю.
– Как ее зовут?
– Николай Васильевич называл ее как-то странно. Не по-русски. Нэтти.
– Нэтти, значит. И давно они были знакомы?
– Нет. Эта девушка появилась у нас в доме летом. Раза два приходила. Николай Васильевич очень хорошо о ней отзывался.
– О чем они говорили?
– Я к гостям-то не выхожу. Принесу в кабинет, что полагается, и к себе, на кухню. Дела у них какие-то были.
– Откуда вы знаете, что дела?
– Однажды, когда я поднос с кофе занесла, они смотрели вместе какие-то бумаги. Но спросить у Николая Васильевича я постеснялась. Он мне о делах не говорит. Когда она ушла, сказал только, что горбатого могила исправит.
– Кого он имел виду, как вы думаете?
– Я думаю, что Евгению Львовну. Кого ж еще? Вроде бы Нэтти у нее работала.
– А как бы мне с вашим мужем поговорить, Мария Александровна?
– Он уехал. За границу. Вернется на днях. Может быть даже сегодня вечером. Я-то в аэропорт не езжу, машину не вожу. Его шофер встречает, а я уж дома все в готовности держу.
– Я оставлю вам свой телефон, Мария Александровна. Вы расскажите Николаю Васильевичу о том, что Нэтти убита. Если он захочет мне что-то сообщить, пусть срочно позвонит, – сказал майор Волнистый. Мария Александровна кивнула: хорошо, сделаю.
Он вышел из дома, все еще находясь под впечатлением ее рассказа. Как закрутилось, а? Ему ничего не оставалось, как ехать на квартиру Раскатовой. Дело к вечеру, кто-нибудь из них дома. Она либо горничная. Хорошо бы застать врасплох…
…Ему пришлось долго звонить в дверь. Уходить Сергей Павлович не собирался, потому что услышал за ней какое-то движение. И тогда Волнистый просто положил палец на кнопку, и давил, давил, давил …
Наконец из-за двери испуганно спросили:
– Кто там?
Узнав голосок горничной, Сергей Павлович строго сказал:
– Откройте, Даша, это милиция.
Она замолчала, не отходя от двери, но и не собираясь ее открывать. Волнистый нажал:
– Я не уйду, пока не задам интересующие меня вопросы. Сейчас я вызову слесаря, понятых, взломаю дверь и отведу тебя в ближайшее отделение милиции. В наручниках, – слегка попугал он.
Дверь тут же распахнулась. Видимо, Дашенька хорошо знала, что такое милиция и боялась ее, как огня. Сергей Павлович вошел и оторопел. На Дашеньке было роскошное вечернее платье из алого бархата, с обилием блесток и стразов. В разрезе – длинные ноги, из корсажа выглядывала соблазнительная грудь. Волосы горничная уложила в пышную прическу, на ее лице переливался всеми цветами радуги вечерний макияж.
– Куда-то собралась? – удивился Сергей Павлович.
Вместе ответа Дашенька резко развернулась и ринулась в спальню. Волнистый схватил ее за руку:
– Куда?!
– Пустите! Я переодеться хочу! Пустите! – стала вырываться она.
Майор заглянул через Дашенькино плечо в спальню. На кровати валялись вперемешку вечерние туалеты, шляпки, чулки, шарфики… Приторно пахло духами. Сергею Павловичу многое стало понятно.
– И часто ты так? Дефи… дефилируешь в отсутствие хозяйки?
Горничная не выдержала и разрыдалась. По щекам потекла тушь…
…Дашенька никогда не думала, что закончит горничной у Раскатовой и будет прикована к ней накрепко, цепями. Не разорвешь. А начиналось все так же, как и у остальных: маленький городок, грезы о столице, о замужестве с богатым москвичом, о бриллиантах, сногсшибательных нарядах, модных курортах, и, как итог мечтаний, побег из родительского дома со всеми наличными деньгами, с сумкой, набитой дешевыми тряпками. На поиски счастья. Каждый день в Москву за этим же приезжают толпы провинциалов. Огромный город манит соблазнами, и кажется, что только тебя и ждет. Первое впечатление ошеломляющее: яркие огни, сияющие витрины, широкие проспекты, нарядно одетые люди. Но как же оно обманчиво! Да, витрина хороша, но попробуй что-нибудь с нее возьми! Разве что разбить и совершить кражу.
Родственники считали, что Дашеньке повезло. Она снимала теперь комнатку, чтобы сохранить за собой определённую свободу. Чтобы не слушать днями и ночами брюзжание Евгении Львовны и хоть изредка отдыхать от ее капризов. И чтобы было, куда привести принца, когда тот вдруг появится на горизонте и до Дашеньки снизойдет.
С первым принцем у Дашеньки случилась осечка. Он оказался бандитом и торговцем наркотиками. Но после ночи на вокзале она на все была согласна. Этот, по крайней мере, разрешил пожить у себя. Дашенька Василия терпеть не могла, но если уж выбирать между продажей себя многим мужчинам ежедневно и одним по настроению, с ласками и уговорами, то последнее привлекало ее гораздо больше. Дашенька так напугалась вокзальной жизни и своих перспектив в ней, что пошла жить к Василию охотно. Возвращаться в родной город без копейки денег, в старых тряпках, признав свое поражение, она не хотела. Родственники и многочисленные друзья прочили ей карьеру актрисы, кинозвезды. Или модели. Но, приехав в Москву, Дашенька с ужасом поняла, что таких «моделей» в столице пруд пруди. И все хорошо и модно одетые, уверенные в себе. Дашенькин же гардероб был скромен, а манеры провинциальны.
Василий же полюбил ее по-настоящему. Жениться опасался, потому как подозревал, что скоро опять сядет в тюрьму. Зачем порядочной девушке брак с уголовником? От торговли наркотиками Василий стал Дашеньку оберегать, но на беду свою она уже освоилась. Сама принимать наркотики не решалась. Понимала, что быстро выйдет в тираж и карьеры модели не сделает. Внешность была единственной Дашенькиной ценностью, и она эту ценность берегла. Вскоре Василий через друга детства, живущего в том же доме, нашел ей хорошую работу.
О профессии секретарши представление у Дашеньки сложилось вполне конкретное. Она обожала читать любовные романы со счастливым концом. Этих тоненьких, затасканных книжиц в родном доме было превеликое множество, и она наивно думала, что все описанное в этих книжках и есть жизнь. Все секретарши становились любовницами шефов и при должном старании вскоре выходили за них замуж. Рецепт Дашенька выучила наизусть и сразу же дала понять шефу, что готова. Ходила в мини– юбочках, больше похожих на пояса, хлопала ресницами, подолгу задерживалась в его кабинете, демонстрируя стройную фигурку. Дашенька была уверена, что все закончится постелью, а потом и законным браком.
Хозяин повел себя убийственно. Дашенькиных штучек словно не замечал, разговаривал с ней ласково, но как с дочерью, познакомил с женой, когда та зашла как-то в офис. Увидев ее, Дашенька приободрилась. Ну, эта не конкурентка. Старая, некрасивая, одета плохо. Вскоре из сплетен Дашенька узнала, что эта особа в прошлом как раз и была секретаршей Николая Васильевича. А ныне законная жена. У Дашеньки было такое чувство, что ее обобрали. И кто? Какая-то тетка! Которая Дашеньке и в подметки не годится! Еще посмотрим, кто кого!
Но Мария Васильевна войны не объявляла, и Дашенькины потуги завоевать ее мужа выглядели нелепыми и смешными. В офисе над ней начали посмеиваться. Дашенька злилась. Не на то она рассчитывала, когда ехала в Москву! И тогда в ее жизни появилась Евгения Львовна Раскатова. Они сошлись на ненависти к Николаю Васильевичу. Раскатова жаждала мести, Дашенька тоже. Оскорбленные в лучших (как они считали) чувствах женщины решили мстить, объединив усилия. Николаю Васильевичу, его жене, единственному сыну.
