Псу не сиделось, хотя он получил от Джексона полсэндвича и задрал лапу на несколько стен, а также на кривое и недоразвитое городское деревце. Много часов провел в заточении — наверное, мечтает нормально погулять. Людям с собаками в Лидсе гулять толком негде — в центре почти нет зелени.
Джексон решил, что, пожалуй, не стоит тащить пса в полицейский участок, и привязал его к столбу перед управлением полиции на Миллгарте, так чтобы животина находилась прямо на линии огня видеокамер над входом. Если сопрут пса, хотя бы останется запись.
— Считай, что я параноик, — сказал он собаке, — но в наше время никому доверять нельзя.
Уродливее здания Джексон в жизни не видал — построили в семидесятых, смахивает на крепость крестоносцев, чтоб враг и близко не подошел.
Дежурному сержанту Джексон объяснил, что он частный детектив и работает на адвоката. Тетка завещала Трейси Уотерхаус небольшое наследство, но семьи давно потеряли друг друга («Родня, сами понимаете»), знали только, что Трейси Уотерхаус была констеблем в полиции Западного Йоркшира в 1975 году. Врать нужно попроще («Это не я»), у Джексона вышло сложно, и он отчасти ждал, что его раскроют, однако сержант только и сказал:
— Тысяча девятьсот семьдесят пятый? Да уж, глубоко вы закопались.
Из кабинета в глубине вышел человек, похожий на выдохшегося боксера, уронил папку на стойку и сказал:
— Что такое?
— Человек ищет констебля Трейси… как фамилия? — Дежурный сержант обернулся к Джексону.
— Уотерхаус.
— Уотерхаус, — повторил дежурный сержант выдохшемуся боксеру, словно переводил с иностранного языка. — Была констеблем в?..
— Тысяча девятьсот семьдесят пятом, — подсказал Джексон.
— В тысяча девятьсот семьдесят пятом.
— Трейси Уотерхаус? — переспросил побитый боксер и расхохотался. — Трейс? Большая Трейси — Билл, да ты ее знаешь. Детектив-суперинтендент Уотерхаус, недавно отчалила.
— То есть что — умерла? — спросил Джексон.
— Ну уж нет, Трейси у нас неуничтожимая. Я, кстати, детектив-инспектор Крейг Питерс. — И он протянул руку.
— Джексон Броуди, — ответил Джексон, эту руку пожимая.
Он не припоминал, чтобы во времена его растранжиренной юности защитники правопорядка в Западном Йоркшире были так любезны.
— Трейси в конце прошлого года вышла на пенсию, — сказал инспектор. — Работает в «Меррион-центре», начальник отдела безопасности.
— А! Трейси Уотерхаус, — сказал дежурный сержант, будто ему наконец удалось перевести слово.
Дальше по коридору распахнулась дверь, и оттуда вылетел седой старый полицейский. Теперь таких не делают — оно, пожалуй, и к лучшему. Мрачно обозрел приемную и направился к ним.
— Детектив-суперинтендент Крофорд и Трейси знакомы сто лет, — пояснил Питерс Джексону. И Крофорду, громче: — Барри, тут Трейси спрашивают.
— Трейси? — переспросил Барри, затормозил и подозрительно уставился на Джексона.
Надо полагать, всю жизнь проработав в полиции, смотришь подозрительно на всех подряд. Джексону было о чем жалеть, но он радовался, что вовремя ушел.
— Джексон Броуди, — сказал он, протягивая руку.
Крофорд пожал ее весьма неохотно. Джексон пересказал историю про завещание и давно потерянную двоюродную сестру. Он понимал, что земля под ногами качается, он ведь не знал, есть ли у Трейси двоюродные сестры, но Крофорд сказал:
— А, да, что-то такое было. У ее матери сестра в Солфорде. Они, если память не изменяет, почти не общались.
— Вот-вот, в Солфорде, — сказал Джексон. Славно, — значит, он копнул правильную жилу.
— Я и говорю, — продолжал детектив-инспектор Питерс, — Трейси работает в «Меррион-центре». — (Теперь Крофорд сердито воззрился на него.) — Что? — переспросил Питерс. — Это же не государственная тайна.
— Ну, в общем, да, — сказал Джексону надутый индюк Крофорд, — но на работе ее не дергайте. И домашний адрес я вам не дам, даже не просите. Она уезжает в отпуск, наверняка уже уехала. Я ей звякну, скажу, что вы интересовались.
— Что ж, спасибо, — ответил Джексон. — Передайте ей, что я живу в «Бест-Вестерне». Погодите, я визитку дам. — И он протянул Крофорду визитку «Джексон Броуди, частный детектив», а тот небрежно сунул ее в карман и сказал:
— В отличие от вас, я детектив не понарошку, так что будьте любезны отвалить, приятно было познакомиться и все такое.
Очарован, подумал Джексон. Брюзга престарелый. Как выразилась бы Джулия. Престарелый брюзга, который подзадержался на сцене. Может, удастся ненавязчиво ввернуть имя Кэрол Брейтуэйт? Пожалуй, не удастся, решил Джексон, но все равно попробовал.
— А кстати… — обронил он.
Крофорд уже прошел полкоридора. Остановился, обернулся, аж ощетинился весь.
— Ну? — сказал он. — Что?
— Просто хотел поинтересоваться. Кэрол Брейтуэйт, звоночек не звонит?
Крофорд смотрел на него не мигая:
— Кто?
— Кэрол Брейтуэйт, — повторил Джексон.
— Впервые слышу.
Собака на Миллгарте явно нервничала. Во всемирном порядке вещей пес очень мал и, надо думать, почти всегда остро сознает свою уязвимость.
— Ты уж прости, — сказал Джексон.
Он прямо чувствовал, как они превращаются в Уоллеса и Громита.[120] Скоро он станет звать пса «старина» и делиться с ним сыром и крекерами. Что ж, решил Джексон, могло быть и хуже.
— Я ищу Трейси Уотерхаус, — сказал Джексон мужчине — скорее даже юноше, — который в конце концов появился из-за неприметной серой двери в «Меррион-центре».
Весь изъеден прыщами — если знаешь азбуку Брайля, по этому лицу можно читать, — на груди бирка, на бирке имя «Грант Лейбёрн». Судя по физиономии, этому человеку досталось очень скудное генетическое наследие. Джексон слегка расстроился: приятной канадки, значит, нет.
— Трейси Уотерхаус, — повторил он. — Она здесь?
— Нет, — буркнул Грант Лейбёрн. — Нету ее.
— Вы не знаете, где ее искать? — не отступал Джексон.
— Она с завтрашнего дня в отпуске. Вернется через неделю.
— А сегодня?
— Заболела.
— Вы, наверное, не можете дать мне ее телефон? — спросил Джексон. — Или какие-нибудь контакты? — с надеждой прибавил он.
Грант воздел кустистую бровь:
— Ну а сами-то вы как думаете?
— Очевидно, нет?
— Угадали.
Джексон выудил визитку, вручил Гранту:
— Передайте ей, пожалуйста, когда вернется.
— Частный детектив? — ухмыльнулся Грант. — Опять. Она очень популярна.
— Опять? — удивился Джексон.
— Ага, другой уже приходил. — Он покосился на круглую видеокамеру на потолке. Камера смахивала на миниатюрный космический корабль. Грант поморщился. — Вечно кто-нибудь наблюдает.
— Да не говорите, — сказал Джексон.
Снимок девочки с тугими хвостиками он поставил на стул у окна, где светлее всего. Сфотографировал телефоном. Отсвечивает чем-то призрачным, фотография фотографии, третий шаг по направлению от жизни. Виртуальная реальность.
Он полистал фотографии в телефоне, пока не нашел ту, что сделали по прибытии Надин Макмастер в Новую Зеландию. Если не тот же ребенок, что дрожал на британском пляже, то ее однояйцевая близняшка. На обоих снимках девчонка улыбалась от уха до уха — в голове уже толпились восклицательные знаки. Если на фотографии Надин Макмастер, это доказывает одно: она не возникла из небытия готовой двухлеткой. У нее есть прошлое. Однажды она стояла на пляже, дрожала на ветру и улыбалась, а кто-то ее фотографировал. И кто же?
В мире антиподов, где живет Надин Макмастер, сейчас глубокая ночь. «Как думаете, это вы?» — написал он, затем решил, что звучит предвзято, стер, написал иначе: «Вы узнаете девочку на этой фотографии?» Когда наступит завтра, Надин проснется и ее ожидает сюрприз либо разочарование.
Джексон погуглил «Кэрол Брейтуэйт» в телефоне и ничего не нашел. Любые сочетания «Кэрол Брейтуэйт», «убийства», «Лидса», «1975» и любых других слов, какие пришли в голову, результатов не дали. В 1975-м Кэрол Брейтуэйт была взрослой — она явно не Надин Макмастер, но, может быть, ее мать? В газетах детей не упоминали, но это не значит, что детей не было. Скажем, девочка на фотографии — дочь Кэрол Брейтуэйт. Линда Паллистер занималась детьми, которые никому не нужны, — может, и ребенок Кэрол Брейтуэйт попал к ней? И Линда с блеском устроила закулисное удочерение? Акт доброй воли, например, — у девочки появился дом, ей не придется бултыхаться и гнить в системе.
Единственная девочка, похищенная в 1975-м, — жертва Черной Пантеры Лесли Уиттл; больше в Сети ничего не нашлось. Похищение маленькой девочки — повод для газетных заголовков, а если б ее не нашли, газеты об этом кричали бы годами. В свое время Джексон разыскивал толпы потерянных детей, но никогда не искал ребенка, который не терялся. Даже самый легкомысленный родитель вряд ли способен потерять ребенка и ни словом об этом не обмолвиться — если, конечно, не терял его нарочно.
