— Почему?
— Едва ли есть необходимость объяснять вам это, — снисходительным тоном промолвила она.
— Вы снова правы. Тем не менее я собираюсь это сделать. Узнав об этом, гипотетический джентльмен, которого вы подозреваете в желании убить меня, должен будет выполнить свою работу до того, как я изменю завещание.
— Вы идете на страшный риск.
— Предпочитаю рискнуть. Я нетерпеливый человек и не люблю сидеть в ожидании событий. Если произойдет новое покушение, это может предоставить нам нужные доказательства. От истории с автомобилем в этом смысле мало толку. Гараж переделан из каретного сарая. Паркер живет над ним. Он холостяк и проводит воскресенья с родственниками в Ледлингтоне. Гараж открыт весь день. Там стоят также машины Мойры и Аннабел. — Так как мисс Силвер молчала, он заговорил снова:
— Я изложил вам мой план.
Вы согласны остаться и довести дело до конца?
— А вы этого хотите?
Как ни странно, Люшес хотел этого, несмотря на то что мисс Силвер удалось то, что мало кому удавалось — вывести его из себя.
Ответив утвердительно, Беллингдон выслушал ее согласие с неожиданным чувством облегчения. Мисс Силвер встала и направилась к двери, но он догнал ее. Ему внезапно захотелось рассказать о своей тревоге за Аннабел и спросить, как обеспечить ее безопасность, но мисс Силвер опередила его. У самого порога она повернулась и сказала:
— Вы беспокоитесь за миссис Скотт.
— По-вашему, у меня нет для этого оснований?
— Думаю, что есть.
— Я умолял ее уехать, но она не желает даже слышать об этом. Единственное, что мне не нравится в моем плане — это то, что если я объявлю об изменении завещания, могут подумать… — он не договорил.
— Да, — кивнула мисс Силвер. — Когда я упомянула об интересе миссис Херн к вашему завещанию, вы рассердились и попросили меня говорить откровенно. Только что вы признали, что объявление о предстоящих изменениях в вашем завещании может повлечь за собой еще одно покушение на вашу жизнь и на жизнь миссис Скотт. Это подразумевает причастность к покушению миссис Херн или кого-то, непосредственно заинтересованного в ее наследстве.
— Мисс Силвер…
— Пожалуйста, разрешите мне продолжить. Вы сказали, что у нее много поклонников, но она не принимает всерьез никого из них и никто не может быть настолько уверен в ее чувствах, чтобы так рисковать. Я с вами согласна. Мне кажется, что только законное право на долю миссис Херн может явиться достаточно веским мотивом.
— Законное право? — переспросил Люшес.
— Мистер Беллингдон, вы вполне уверены, что муж миссис Херн мертв?
Они стояли, глядя друг на друга. Мисс Силвер видела, как удивление на лице Беллингдона сменилось гневом и чем-то еще, относительно чего она не была уверена. Ей казалось, что страх чужд его натуре, — значит, это настороженность.
— На этот счет никогда не было ни малейших сомнений, — заговорил Люшес. — Оливер Херн разбился на горной дороге. Он был один, и машина сгорела. Тело нашли сильно обезображенным, но его опознали Мойра и механик. Были обнаружены кольцо с печатью и портсигар Оливера. Не понимаю, как вам пришла в голову такая невероятная идея.
— Вы сами согласились, что гипотетический убийца, которого мы обсуждали, должен быть уверен в своих притязаниях и в миссис Херн — для того чтобы эти притязания стали мотивом покушения на вашу жизнь. Из того, что вы и другие рассказывали мне о мистере Херне, у меня создалось впечатление, что он был бесшабашным молодым человеком, любителем острых ощущений, не слишком разборчивым в средствах. Такой человек вполне подходит на роль того, кто стоял за недавними событиями, а право на супружескую долю наследства миссис Херн при подобном складе характера могло стать необоримым искушением.
— Боюсь, у вас слишком разыгралось воображение! — сердито сказал Беллингдон. — Брак Мойры оказался в точности таким, как я предсказывал. Оливер тратил ее деньги, и они постоянно ссорились. Все ее чувства к нему испарились, и они были на грани развода. Могу заверить вас, что Оливер Херн не вернется из могилы, чтобы причинять нам неприятности.
Глава 29
Посылка прибыла с первой почтой в понедельник утром. Мисс Силвер видела ее, проходя через холл. Она спустилась пораньше, чтобы позвонить, пока никто не слышит. Из нескольких телефонов мисс Силвер выбрала находящийся в кабинете мистера Беллингдона, надеясь, что чуткий слух не подведет ее, если кто-нибудь снимет трубку параллельного аппарата.
Было начало девятого. Инспектор полиции Фрэнк Эбботт уже встал и начал бриться. Услышав голос мисс Силвер, он отбросил всякую официальность.
— Почтенная наставница! А я уж испугался, что звонит шеф, дабы напомнить мне о моих обязанностях и сообщить, что комиссар плюс общество и плюс пресса не удовлетворены тем, как я отрабатываю свое жалованье. Что я могу для вас сделать?
Мисс Силвер объяснила, соблюдая величайшую осторожность, — не упоминая имен и говоря по-французски.
Как и в случае с бессмертной аббатисой Чосера[17], это был отнюдь не тот французский, на котором разговаривают в Париже, но достаточно понятный, чтобы сообщить Фрэнку, что именно от него требуется.
— Только все это необходимо сделать безотлагательно.
С этими словами мисс Силвер положила трубку.
Возвращаясь из кабинета, она и увидела посылку, которую Хилтон клал на стол — очевидно, ее только что доставили. Она была размером с коробку из-под обуви и выглядела весьма неопрятно — завернута в грязную бумагу и перевязана обрывками веревок.
Люшес унес посылку в столовую и положил на подоконник.
— Какая странная коробка! — заметила Аннабел, войдя следом.
Он молча кивнул и начал вскрывать письма.
Элейн выразила надежду, что это не рассада, а то в питомниках ее упаковывают сырой, и она пачкает все вокруг.
— Я не заказывал никакой рассады, — заметил Люшес.
В комнату вплыла Мойра, искоса бросила взгляд на посылку и стала наливать себе кофе. Остальные вошли один за другим — Дэвид, Уилфрид, Салли, Арнолд Брей и Хьюберт Гэррет, — так что к тому моменту, когда Люшес передал оставшиеся письма секретарю и взялся за посылку, все уже собрались. Разрезав веревки, он брезгливо отшвырнул упаковочную бумагу на подоконник и подошел к столу с картонной коробкой в руке. Под крышкой оказалась довольно влажная газета.
Мойра повернулась с чашкой в руке в его сторону, а мисс Брей прекратила наконец рассуждать о том, как было трудно убрать нижние комнаты перед завтраком. Впоследствии мисс Силвер показалось любопытным, что все прервали свои занятия и наблюдали, как Люшес вытаскивает мятую газету и бросает ее на пол. Под ней оказалась масса другой бумаги, такой мокрой, словно она побывала под дождем.
— Что, черт возьми… — начал Люшес, но оборвал фразу, нащупав что-то твердое и начав разворачивать последнюю обертку. Внезапно его лицо изменилось, и он издал возглас удивления.
С большой смуглой руки Люшеса Беллингдона свисало бриллиантовое ожерелье, играя всеми цветами радуги в лучах утреннего солнца, проникавшего через три высоких окна. Люшес, остолбенев, уставился на драгоценность.
В наступившей тишине мисс Силвер быстро и незаметно огляделась. Щеки Аннабел Скотт покраснели, а глаза расширились. Элейн Брей разинула рот, машинально поправляя прядь волос. Дэвид Морей сдвинул брови — его лицо было напряженным. Салли Фостер откинулась на спинку стула — она побледнела и явно перепугалась. На лице Уилфрида Гонта было написано крайнее изумление: только что он улыбался, разговаривая с Салли, и улыбка словно примерзла к его губам. Арнолд Брей уронил салфетку и наклонился, чтобы подобрать ее. Хьюберт Гэррет, как и Салли, сидел, откинувшись назад. Он выглядел совсем больным.
Первым, кто шевельнулся, была Мойра Херн. Как показалось мисс Силвер, в одно мгновение — присутствующие и ахнуть не успели — Мойра вскочила со стула, — светлые волосы взметнулись вверх, руки простерлись вперед:
— Мое ожерелье! О, Люши!
Даже в такой момент слух мисс Силвер резануло столь фамильярное обращение к мистеру Беллингдону. Ей пришлось сделать над собой усилие: это просто неприятная привычка, и ничего больше. Нельзя, чтобы из-за подобного у нее возникло предубеждение против Мойры Херн.
Мистер Беллингдон, подняв брови, холодно переспросил:
— Твое ожерелье, Мойра? Бледное лицо Мойры слегка порозовело.
— Ты отдал его мне, чтобы я могла надеть его на бал!
— Чепуха! — отрезал Люшес. — Я действительно сказал, что ты можешь надеть ожерелье на бал. Но так как ты отказалась от намерения появиться в костюме Марии Антуанетты, оно тебе больше не требуется. Учитывая связанные с ним неприятные ассоциации, я думал, что ты никогда не захочешь его носить.
Длинные белые руки с алыми ногтями медленно опустились.
