Оксана провела ладонью по глазам, чтобы отогнать от себя остатки сна, и поняла: нет, это не пот, это слезы.
«Все-таки я настоящая дура, — подумала женщина, — мучу себя идиотскими вопросами, которые решаются чрезвычайно просто».
Она приподнялась на локте, дотянулась до шнурка бра, потянула за него. Вспыхнул неяркий желтый свет, и тут же страх рассеялся. Комната приобрела свои естественные очертания, исчезли тени гигантских капель на стенах, на потолке. И Оксане сделалось теплее.
«Вот так я и засну — при свете, как в детстве», — подумала она, устраиваясь поудобнее в постели.
Лозинская даже стала мурлыкать что-то под нос, убаюкивая себя…
Дождь кончился уже под утро, когда светало. И Оксана застала на небосводе только край дождевых облаков, уходящих за далекий горизонт. Она осторожно, стараясь не шуметь, помылась, позавтракала и выскочила из квартиры, довольная тем, что не разбудила свою подругу. Ей не хотелось никого видеть, хотелось заняться работой и ни о чем другом не думать.
Уже подходя к дому, где располагалось ее бюро по проектированию коттеджей и интерьеров, Оксана заметила своего мужа Виктора Лозинского. Тот шел метрах в пятидесяти впереди и явно не видел своей жены.
«Нет уж, встречаться с тобой мне сегодня решительно не хочется», — подумала Оксана и свернула в боковую аллейку.
Тут она обнаружила небольшую скамейку, стоявшую среди кустов. Сев на самый ее край, она прекрасно могла просматривать вход в бюро. Виктор что-то недолго объяснял вахтеру, а затем исчез за дверью. Не было его где-то с полчаса. А когда он вышел, то его лицо выражало полное спокойствие. Было такое впечатление, как будто он решил какой-то чрезвычайно важный для себя вопрос.
Дождавшись, когда Виктор скроется за соседним домом, Оксана затушила недокуренную сигарету и вскоре уже была за своим рабочим столом. Она прекрасно знала, ее муж не тот человек, чтобы приходить без подарка. Вот и теперь на клавиатуре компьютера лежала маленькая аккуратненькая коробочка, перевязанная тонкой розовой тесемкой. Под нее была засунута прямоугольная картонная карточка.
Лозинская вытянула ее и прочла: «Я не дам тебе уйти».
Когда у себя за спиной женщина услышала шаги, тут же спрятала карточку и обернулась. За ее спиной стоял растерянно улыбавшийся Валерий Дубровский.
— Я тебя не напугал?
— Да что ты! Напугать меня очень сложно.
— Я хочу тебе сказать, что приходил твой муж и оставил тебе вот это.
— Спасибо, я уже нашла.
— Я не думал, что у вас зашло так серьезно и далеко.
— Как видишь.
— Если тебе нужна какая-нибудь помощь, то я готов… — Валерин Дубровский покраснел.
Оксана открыла коробочку и увидела на черном бархате две маленькие золотые сережки.
— По-моему, очень красивая вещица, — сгорая от смущения, заметил Валерий.
— А мне они абсолютно не нравятся, — Оксана раздражалась все больше и больше.
Вид у Валерия стал уже совсем никудышним, словно у догоревшей свечи в жаркой комнате.
— Когда-то и мне нравились такие вещи, — уже смягчившись, сказала Лозинская, — а теперь я их ненавижу.
— Может, не стоит так резко менять свои вкусы?
— Стоит.
Коробочка с серьгами исчезла в ящике письменного стола.
— Какие-нибудь новости? Заказы? Жалобы? — Лозинская и сама не могла бы сказать, почему ее сейчас так раздражает Валерий Дубровский.
Больше всего в жизни она ненавидела нахальных женщин и нерешительных мужчин, пусть даже они были ее начальниками.
«Природа в чем-то всегда недодаст, — подумала Лозинская, — вот стоит передо мной человек, который умеет вытянуть из заказчика вдвое больше, чем у того есть. И я не удивлюсь, если за ним закрепилась репутация среди других профессионалов, что он волк с крепкими белыми зубами. А вот к женщинам он совсем не имеет подхода».
Наверное, и Валерий сообразил, о чем сейчас может думать Оксана. Он виновато улыбнулся и бросил:
— Что ж, не буду тебе мешать.
— А ты мне и не мешал, — уже наглея от вседозволенности, заявила Оксана и просто ради хохмы взяла Валерия за руку. Она с улыбкой отметила про себя, что пальцы у того вспотели от волнения. — Да ладно, не переживай за меня, Валерий, все хорошо, и я не собираюсь идти на панель. Жизнь моя еще не кончена.
— Я этого и не говорил, — замямлил директор бюро, озираясь по сторонам — не подумают ли чего сотрудники.
— Вид у тебя такой, словно ты этого опасаешься.
Валерий напустил на себя гордый вид.
— Все-таки я должен заботиться о своих сотрудниках, знать об их настроениях.
— Я тебе честно признаюсь: последние десять дней я ни хрена не делала в твоей долбаной конторе, — невинно улыбаясь, заявила Оксана и чуть сильнее сжала пальцы Валерия.
Тот мягко высвободил свою руку. Это далось ему с таким страшным усилием, словно ему пришлось разгрузить целый вагон чугунных заготовок.
— Но не волнуйся, — тут же смягчилась Лозинская, — я за пару дней все наверстаю. И заказчики останутся довольны. Я им запроектирую позолоченные гипсовые плиты на потолке, обшитые вагонкой стены и мозаичный паркет. Правда, не знаю, как твои работнички все это выполнят, но мещанским вкусам я потакать умею.
— Если работа у тебя не идет, — пробормотал Валерий Дубровский, — то можешь ею не заниматься. Я знаю тебя прекрасно: ты можешь сделать за день то, на что у других уходят месяцы.
И тут Оксана решилась на невиданную доселе наглость. Она выдвинула ящик письменного стола и вновь взяла коробочку с подарком Виктора.
— Мне не хотелось бы самой встречаться со своим мужем, и если тебя не затруднит, если он сюда заглянет, то верни ему, пожалуйста, этот подарок. Мне он не нужен.
И пока растерявшийся Валерий Дубровский соображал, что ему следует делать, коробочка с серьгами уже оказалась в его ладони.
— Может, ты как-нибудь сама?
— Нет, мне неудобно. А ты всегда умеешь найти подход к людям.
Комплимент заставил Валерия покориться, и он поплелся за свою стеклянную перегородку. Лозинская понимала, она отравила Валерию все его существование на ближайшие дни. Теперь ему и в голову ничего другого не пойдет, как только раз за разом проигрывать свой разговор с Виктором от первого слова до последнего. И еще Оксана знала, что он придумает великолепные аргументы, великолепные версии того, как коробочка оказалась у него. Но ни одно из заранее приготовленных слов не прозвучит, разве что «добрый день». Да и то разговор может состояться, скорее всего, с утра. А вот Виктор расценит поведение ее шефа совсем по-другому. Он заподозрит, что у Оксаны с ним роман. А ничто так не бесило ее мужа, как любовь на службе. Он и сам не раз говорил ей об этом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
