— Нет — это все так говорят. А мне уже опротивели эти игры! Глупость какая!
— Быть может, какой-нибудь король, окруженный всякими золотыми безделушками, да советниками лукавыми только и мечтает о том, чтобы оказаться на нашем месте, плескаться так же беззаботно, смеяться!..
Аннэка уже успела прочитать все книги, какие нашлись в их деревеньке (их, правда, было совсем немного), потому и говорила так, не по годам умно. Мистэлю же не понравилось, что она говорит так хорошо, так как он сам хотел слыть самым ученым, и уж никак не мог позволить, чтобы так, по его мнению «зазнавалась» какая-то девчонка, он и проговорил красивым своим, певучим голосом:
— Оставь меня со своими премудростями, Аннэка. Иди, поучай кого-нибудь иного, а мне уже скучно от этих разговоров, и вообще — я хочу побыть один.
Тяжело вздохнула Аннэка, отошла в сторону, но ни очень далеко (чтобы не терять из виду милого друга, и там уж не могла сдержать слез). Она то помнила совсем иные времена, когда он был таким милым, когда вместе они любовались звездами, сочиняли для них стихи, песни. Что-то нехорошее происходило с ним в последнее время, а она даже не усмотрела, с чего все это началось.
А Мистэль все сидел на прежнем месте, смотрел на стремительное движенье воды — ждал. Он вспоминал, что во снах к нему приходит некий человек в темном — высокий и мрачный, стоит перед ним. Иногда, он казался мальчику настоящим великаном, и тогда становилось совсем уж страшно: казалось — стоит этому исполину сделать движенье, и он раздавит: Мистэль хотел бежать, но не было сил сделать хоть какое движенье. Темный человек говорил:
— Оставь эту жалкую деревеньку, иди вслед за мной; и, будь уверен: ждут тебя и богатства и слава!..
Много чего еще говорил этот темный исполин, и Мистэль постепенно перестал его бояться, с нетерпением ждал новой ночи, и вот, в последний раз, было ему сказано, что в этот день должно произойти нечто очень важное, что с этого дня и переменится его судьба. Время от времени, бросал он презрительные взгляды на тех друзей, с которыми недавно был счастлив, их громкий, свободный смех раздражал его, и шипел Мистэль: «Глупцы… Вся ваша жизнь пройдет так же глупо, как и жизнь ваших предков!» Иногда приходили к нему мысли об Аннэке, и хотелось тогда подойти к ней, извинится за свою выходку — но с раздраженьем отгонял он от себя эти мысли.
А метрах в двухстах, через речку перекинут был построенный еще в незапамятные времена, и вот увидел Мистэль на дороге, которая от дальних полей да лесов, которые за рекой открывались, некое движенье — сразу и понял, что — это как раз то, о чем говорил темный человек во снах, на этой то дороге лишь иногда крестьяне проходили, а здесь пыль вилась — вон уж и всадник показался. Вскочил, бросился к мосту мальчик, даже и не заметил, что встревоженная Аннэка тоже, за ним поспешила. Он вбежал на мост, за несколько мгновений до всадника — а вот и всадник, лицо смертно-бледное, из бока торчит стрела, едва в седле держится, конь же загнанный, на последнем издыхании, весь в пене. Всадник приподнял голову, протянул к Мистэлю руки, вскрикнул:
— Помоги в беде!.. Тебе наше королевство никогда не забудет… Я истинный наследник престола, но кознями несложен одним негодяем… Нет времени рассказывать… — он с трудом обернулся. — Уже вижу погоню! Укрой где-нибудь… Пусть у меня не осталось сторонников — они будут… Спрячь в лесу, где бы меня никто не нашел…
Сначала Мистэль действительно хотел помочь ему, даже подумал, что о нем то и говорил темный человек, но, как только услышал, что у него не осталось сторонников, как сообразил, что сила на стороне «одного негодяя» — так и переменил свое решение. Говорил же так:
— Конечно, я совершу все так, как велит мне сердце! Вы будете спрятаны. Дайте я сяду на коня и укажу вам дорогу. Здесь совсем недалеко, и место надежное.
И он ловко запрыгнул в седло (уж крестьянские то дети, могут соперничать в ловкости с эльфийскими) — указал на ветряную мельницу, которая вертела своими жерновами примерно в полверсты.
— Не очень то надежным кажется это место. — вздохнул Мистэль. — Ну да ладно: тебе то, должно быть виднее, я же совсем без сил… Только бы раньше времени в забытье не впасть… вы позаботьтесь обо мне — я же ваш гость…
— Конечно, конечно позаботимся! — громко проговорила Аннэка, которая все слышала. — …Но только не к мельнице вам надо, а…
— А ты что здесь делаешь?! — раздраженно вскрикнул Мистэль. — Иди плескайся или… книжки читай!
Он сильно дернул поводья, загнанный конь вздрогнул, и из последних сил затрусил к мельнице. Свергнутый принц все опадал, и слабый шепот срывался с его побелевших губ:
— У них кони сменные, с застав — я же — как преступник… Так все выставлено! А жена моя… Не из-за собственной власти боль моя — родной стороны жалко! Ведь это же тиран, злодей — в крови родина захлебнется… Ну, ничего, ничего — главное мне в живых остаться, а там уж соберем крестьян… Как увидят люди к кому во власть попали — ко мне примкнут…
Принц не мог больше говорить. Мистэль же вновь задумался — ведь и здесь он мог добиться славы. Но он отверг эту мысль — этот путь показался ему слишком сложным, он только представил что вновь придется иметь дело с этими мужиками-восставшими, так укрепился в изначальном замысле.
Между тем, доехали они до мельницы, которая в то время пустовала: Мистэль спрыгнул, открыл широкие двери; там было довольно просторное, наполненное запахом пшеницы помещение, в воздухе, в плавном движенье, вились пылевые столбы, под навесами еще лежала прошлогодняя солома, на верхние уровни поднималась широкая лестница, и тут вновь защемило сердце у Мистэля: вспомнил он, как в прошлым летом, вздымался здесь многометровый стог пышущей солнцем, теплой пшеницы, как он, вместе с Аннэкой, взбирался на верхние уровни, как прыгали они оттуда, и со смехом, беззаботные, летели в объятия этого нежного облака. Он понимал, что грядущим поступком перечеркивает все это, и не будет возврата — и даже застонал, и даже заплакал от этой муки — но вот предстал перед ним темный человек — пророкотал тоже, что и ночью.
Тогда помог Мистэль спешится принцу, с немалым трудом смог оттащить его, опадающего, под навес, там и оставил, бросился прочь, и в дверях столкнулся с Аннэкой, которая схватила его за руки, и, проницательно вглядываясь в его глаза, с болью выговаривала:
— Я же вижу: что-то дурное ты задумал! Мистэль, что бы это не было — остановись. Ради нашего детства, ради нашей любви молю об этом!..
Мистэль, словно раненный зверь, совсем уж не по детски вскрикнул, и бросился к дороге на которой стремительно несся отряд всадников. Они бы и не свернули к мельнице, быть может, и не нашли бы принца, но еще издали закричал мальчик:
— Он здесь! Тот, за кем вы гонитесь — он здесь!..
Его услышали, повернули, и вскоре он уже стоял в окружении грозных воинов — Мистэль сразу же признал «негодяя» — у него было жестокое лицо палача, нависающие брови, огромные скулы — при этом был толст, и конь его едва держал. Тут понесло Мистэля какое-то злое вдохновенье — ему-то и самому было больно, от того, что он говорил, а не мог остановится:
— За вознагражденье я выдам того! Он просил у меня убежище, но я парень сметливый — я понимаю, на чье стороне правда!
Тогда «негодяй» усмехнулся, отстегнул тугой кошель (таких денег никогда и не видывали в деревне) — и бросил его мальчику, а тот поймал его на лету, поспешно в карман сунул:
— Хорошо! — все усмехался «негодяй». — Ты мне нравишься — хоть из крестьян, а не такой безмозглый скот, как все они. У тебя есть разум, и ты будешь верно служить мне! Ты ведь понимаешь, что деньги значат все, не так ли?!
— Да, да! — поспешно выкрикнул Мистэль, хотя, на самом деле, совсем он этого и не чувствовал, но был разочарован — он то, все-таки, ожидал чего то большего — а кошель — он радовал только в первое мгновенье.
— Веди же нас к нему! — крикнул «негодяй», и, перегнувшись свой свиной тушей, схватил Мистэля за шкирку, усадил рядом с собою, в седле.
Мистэль указал на мельницу, они подъехали к ней, но двери были закрыты на засов — мальчик сразу же сообразил, что принц не мог этого сделать — он почти уже в забытьи был, значит… Когда воины спешились, и стали ломиться, с другой стороны раздался сильный голос Аннэки:
— Он наш гость, и вы его не получите! Только, ежели всех нас перебьете! Но вы не посмеете — вы же не волки, от голода обезумевшие!..
— Какая то безумная девчонка там! — усмехнулся «негодяй», и крикнул одному из воинов. — А ну взгляни — там это ничтожество…
Воин подтянулся, заглянув в узенькое окошечко, и выкрикнул:
— Его не видно, но конь там стоит…
— Значит и он там! Без коня то далеко не уйдет — стрела то глубоко в печенку ушла! Ха-ха!.. Ну, поджарим-ка его! Эй, девка, открывай, выбегай, или сгоришь… Что, не хочешь?! Героиню из себя строишь?! Ну и гори, дура!
