Тетрику кажется — он видит кошмар и не может проснуться. Он и рад бы зажмуриться — но настоящие глаза итак закрыты, а те, которыми видят сражение Твари Ночи, жмуриться при виде разделанного мяса не приучены. Наоборот, Тетрик чувствует голод дорвавшихся до еды зверюг. Голод неутолимый, только усиливающийся с каждым проглоченным куском мяса. Похоже, он — единственное доступное им чувство, не считая, конечно, боли и, у очень немногих, похоти. Идеальные воины — дисциплинированные, сильные, бесстрашные и очень неприхотливые. Готовые броситься в бой по первому приказу, не рассуждая, ради чего и против кого…
Единого строя уже нет, но орки еще сопротивляются. Крейтон бы одобрил: Воитель Аргелеба (будем надеяться, живой и не изменивший) и сам из тех, кто в плен не сдается. Внизу все так перемешалось, что уже не понять, кто, кого и зачем бьет. Ясно лишь, что сопротивление еще продолжается. В центре бывшего орочьего строя вообще идет резня. Высокий, немолодой воин с несколькими товарищами лихо рубит наседающих монстров ятаганом и массивным ножом. Какой-то «единорог» плюет в него костяной стрелой — воин отбрасывает стрелу ножом, одновременно в прыжке ятаган развалвает «прыгуна», брызжущая светящейся кровью туша падает под ноги воину, загородив к ним доступ мелким зверюгам. Юноша едва сдерживает тошноту, когда видит, как, вместо того, чтобы броситься на врага, несколько «крысотакс» занимаются пожиранием «кабана». Умирающее чудовище еще успевает сомкнуть челюсти на одном из едоков, но остальные уже выдирают из еще живого тела здоровенные клочья мяса.
Выпустивший стрелу «единорог» бросается вперед, торопясь сбить воина копытами. Пожилой чуть сторонится, пропуская тварь, и полосует зверюгу поперек хребта. Чешуйчатая броня не выдерживает, ятаган глубоко входит в тело, рассекая позвонки — и монстр бьется в агонии, разбрызгивая светящуюся кровь. А воин уже прикрывает раненого соратника, прямо к ноге которого бросается «крысотакса». Короткий взблеск ножа — и зверек корчится в агонии рядом с «кабаном». Голодные тварюшки впиваются в свежее «мясо».
Интересно, кто так лихо рубится? Тетрик приказывает крылатой зверюге спуститься пониже — и тихонько ахает от изумления. С ног до головы забрызганный кровью, раненый, с перекошенным от бессильной ненависти лицом, рубится на поле, ставшем могилой последней орочьей армии Мирфэйна, Яллог. Остальные старейшины — те, кто хотели выдать Тетрика врагу — уже нашли последнее пристанище в желудках Тварей Ночи. А спасший его Яллог жив — но считать ли это везением, Тетрик не знает. Пережить гибель своего народа — такое счастье, что лучше умереть сразу…
«Опасность!» Откуда приходит это чувство, Тетрик не знает, но какая разница? Важно, что он вовремя чувствует копящуюся впереди Силу. На построение магического щита нет времени, да Тетрик и не знает, как это делается. Он просто призывает Силу Мира и бьет туда, откуда вроде бы исходит угроза. Тетрик не мудрит: даже простенькая Огненная Кирка в исполнении Силы Мира почти неотразима. Даже в нее можно столько всего намешать…
Какая из девяти великих систем магии наименее известна, не считая, конечно, магии адептов Предвечного? Как ни странно — магия жрецов Аргишти. Непревзойденные законники, судьи, следователи, архивисты, летописцы, они не так уж часто применяют магию, да и то, по большей части, для судебно-следственных мероприятий и сохранения архивов. Приходится, конечно, заниматься и лечением, и предсказанием будущего — всем тем, без чего не может существовать государство.
А боевая магия? Тут материалов к размышлению почти никаких. Вроде они прекрасно прикрывают имперские армии от жрецов Лиангхара, но наступательную магию применяют крайне редко. Никто толком не знает, на что они способны на самом деле. Иные полагают, что от них в бою толку нет. Это, конечно, не так. Просто они не любят разбрасываться Силой… Зачем, если именно аргиштианцы — лучшие мастера «зеркальных» заклятий, отправляющих нацеленную на них Силу обратно, да еще со специальным довеском?
Тетрику кажется, что поблизости взорвалось несколько сот бочек с порохом. Взмывает пламя, летят обломки, ошметки, раскаленный шлак. Твари Ночи умирают молча, может, их предсмертный рев тонет в грохоте взрыва. Неведомая сила (хотя почему неведомая — та же самая Сила Мира, которую он необдуманно обрушил на аргиштианца) вырывает из седла, подбрасывает на два копья в воздух и распластывает на останках собственных воинов. Первое время кажется, что он оглох и ослеп. Только адская боль во всем теле, особенно в отбитой спине, говорит, что он еще жив.
Тетрик приподнимается. Глаза немилосердно режет, щеки леденят слезы. Тетрик пытается осмотреться, но перед глазами плавают зеленые пятна.
Там, впереди, Твари Ночи уцелели. Они почти успели добить орков, даже Яллог уже лежит на тушах поверженных чудовищ. Может, среди орков кто-то и уцелел, сейчас это неважно. Важен жрец Аргишти, способный, как оказалось, поймать в ловушку даже Силу Мира. Тетрик отдает приказ, и Твари Ночи — даже прожорливая мелюзга, готовая съесть и собратьев — дисциплинированно бросаются вперед. Посмотрим, господин аргиштианец, как ты справишься с миллионной стайкой милых зверюшек, неуязвимых для обычной магии.
…Перелезая через липкие окровавленные туши, задыхаясь от вони паленого мяса, преодолевая ломоту во всем теле, Тетрик ползет вперед. Боем можно руководить и отсюда, но чем ближе к Вратам — тем лучше. Холодно. Одежда превратилась в липкие от крови (увы, похоже, не только Тварей Ночи) лохмотья, уже покрывшиеся ломкой коркой льда, мороз сквозь прорехи беспрепятственно жалит тело. Но до Врат лишь несколько миль — два часа быстрой ходьбы, если никто не мешает. Их надо пройти — прошел же он тысячи миль от Эрхавена! Тем более, что, в дополнение к буркалкам «сов», начинают что-то видеть собственные глаза.
Тетрик оскальзывается на внутренностях какой-то зверюги, размазанной по шлаку магическим молотом. Падает — и едва не распарывает руку ледяной сталью. Это же сломанный о чей-то череп орочий ятаган. Пройдено не так уж мало, если вспомнить, где были орки. Еще недавно тут кипела смертельная схватка, сцепились в отчаянной битве за жизнь орки и чудовища. Сейчас на поле владычествует Ее Величество Смерть, навеки уравнявшая и помирившая врагов. Отраженная аргиштианцем Сила Мира славно порезвилась и здесь.
«И они еще говорят, что служат Богам! — закрадывается в голову юноши крамольная мысль. — Все эти аргиштианцы, аргелебианцы и даже — наверняка! — наша Верховная. На самом-то деле прикрываются Их именем для оправдания своих делишек. Например, этого побоища… Надо избавить Мир и от таких». Если и были сомнения, стоит ли бороться с магами и прорываться к Вратам силой, теперь они исчезают.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
