П. Как ясна речь твоя!
К. А что время Воскресения Спасителя нашего приводит освященных Духом и оправданных верою к тому, что они могут приносить плод новой и безукоризненной жизни, — это закон ясно показал, так говоря прямо после того: «[и] [тогда] принесите новое хлебное приношение Господу: от жилищ ваших приносите два хлеба возношения, которые должны состоять из двух десятых частей [ефы] пшеничной муки и должны быть испечены кислые, [как] первый плод Господу; вместе с хлебами представьте семь агнцев без порока, однолетних, и из крупного скота одного тельца и двух овнов; да будет это во всесожжение Господу, и хлебное приношение и возлияние к ним, в жертву, в приятное благоухание Господу. Приготовьте также из [стада] коз одного козла в жертву за грех и двух однолетних агнцев в жертву мирную. священник должен принести это, потрясая пред Господом, вместе с потрясаемыми хлебами первого плода и с двумя агнцами, и это будет святынею Господу; священнику, [который приносит, это принадлежит]; и созывайте [народ] в сей день, священное собрание да будет у вас, никакой работы не работайте: это постановление вечное во всех жилищах ваших в роды ваши» (Лев. 23, 16–21). Начаток и как бы первый плод воссоздаваемый к обновлению твари есть Еммануил; и между нами также Он мыслится как первый хлеб и новое смешение; по подобию Его и мы, как бы вступив на тот же путь, названы в некотором смысле новым смешением. Ясным образом этого является приносимый хлеб из новых плодов; но закон определяет приносить не один хлеб, а два: потому что два народа, хотя они и являются приведенными к единству чрез Ходатая Христа. Но только квашены да испекутся, сказано. Что значит это таинственное изречение, о том мы теперь скажем, обозрев по возможности хорошо глубину закона. Следует ли в этих словах разуметь ту закваску, которая состоит в порочности и неправде? Не безумие ли это? ибо каким образом мы тогда могли бы считать свободными от злобы тех, которые приведены к обновлению евангельского жития? Или каким образом это может относиться к обновлению? Также каким образом мог бы кто–либо называться новым смешением, если в нем еще пребывает остаток оной закваски, и если он еще не совсем непричастен нечестивой и гнусной порочности? Итак, сообразно приличествующему умозрениям смыслу, здесь должно разуметь иной вид закваски, которая не подлежит порицанию, а напротив в богодуховенном Писании считается достойною удивления. Так закваске Спаситель уподобляет славную и полезную силу Божественного евангельского наставления, говоря: «Царство Небесное подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло всё» (Мф.13, 33): ибо, входя в ум и сердце, животворное действие евангельского наставления преобразует душу, тело и дух как бы в свое собственное качество. Итак, вот какою закваскою заквашенными нужно предполагать народы, принесенные как бы в виде хлебов. И каждый из них «от двух десятин», каковый образ таинственно указывает нам на двойной вид наставления.
П. Что такое говоришь ты?
К. Разве ты, Палладий, не признаешь, что чрез двойное наставление — законное и евангельское — мы будем священными и благоприятными Богу и таким образом идем к новой и избранной жизни?
П. Признаю.
К. Это разъяснял нам и Сам Спаситель, говоря: «сего ради» Я говорил вам, что «всякий книжник, наученный» в Царствии Небесном, «подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое» (Мф.13, 52): ибо имеющие ум, сведущий в том, что провозвещено было чрез Моисея, и исполненный оных древних и как бы в образах изложенных заповедей, а затем сверх того обогатившие его знанием новым, евангельским, полагаю, двойным украшены, посему, наставлением.
П. Правильно ты сказал.
К. Но не в одних только хлебах нам изображено общество людей, приготовленных к обновлению жизни. Закон присовокупляет к сему постановление и о том, что должно приносить в жертву семь агнцев с одним тельцом и двумя овнами, затем следует, разумеется, возлияние на жертвы, то есть возливается вино, в количестве четвертой части ина, что на греческом языке может быть обозначено шестью ксестами. Итак, семь агнцев опять будут служить образом стада верующих, младенчествующего во Христе, — так как агнец есть символ младенчества, — впрочем, в отношении к крепости и мужеству духовному достигающего совершенства и меры «возраста исполнения Христова» (Еф.4, 13).
П. Каким образом?
К. Упомянув агнцев, а затем в средине поставив тельца, закон присоединяет овнов. Агнцы служат образом стада, телец — крепости и мужества, — так как это животное сильное; наконец образом совершенного возраста служат овны. Итак, верующие, мужаясь против всего земного, восходят к совершенству, во Христе разумеваемому: ибо совершенны возрастом овны, весьма хорошо обозначая собою меру мысленного совершенства. Но овнов — два, потому что двойное в нас совершенство в Христе, в деле и познании умопредставляемое: ибо «кто сотворит и научит, — сказано, — тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф.5, 19). Далее, на жертвы опять возливается вино; потому что, без сомнения, будут радоваться те, которые постарались достигнуть совершенства, во Христе умопредставляемого: ибо «вино, — сказано, — веселит сердце человека» (Пс.103, 15). Закалаем был также козел в жертву за грех; а к нему присоединяются еще два агнца с хлебами в жертву спасения. Что же опять это значит? То, что умер за грехи наши Еммануил, как бы представляемый в образе козла, священною и благоприятною делая жизнь нашу, в обновлении проводимую, и нашу перемену в новое смешение, и простирающееся на душу и тело принесение и посвящение Богу, которое мы делаем, как бы умирая вместе с Бывшим ради нас между мертвыми, дабы и ожить с Ним. Нечто таковое пишет нам в Послании и предмудрый Павел, говоря: «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим. 6, 3–4). Итак, Он был заклан за грехи наши, спогребены же и мы Ему, претерпевая смерть не телесную, но умерщвляя «земные члены» (Кол. 3, 5), и уже не для мира живя, а для Христа, а чрез Него — и для Отца. Усматривай также, что вместе с закалаемым козлом умирают и агнцы, и воскуряются хлебы: потому что приятно наше посвящение и в воню благоухания приемлется новая евангельская жизнь, которая как бы сообразуется с страданиями Христа и направлена к подражанию Ему: ибо если «с Ним страждем, с Ним и воцаримся: если с Ним» умираем, «то с Ним и оживем»: если мы бываем общниками страданий, то будем причастниками и славы (Рим. 8, 17; 2 Тим. 2. 11–12; Рим. 6, 8). И таковая жертва пусть будет названа жертвою спасения, говорит закон, и весьма справедливо, ибо Христос спасает тех, за кого Он претерпел заклание, так как избавляет от греха и делает победителями смерти и тления спогребшихся Ему и умирающих с Ним тем способом, о котором уже было сказано.
П. Как глубоко слово Писания, и темно содержание закона!
К. Это потому, Палладий, что оно таинственно и есть как бы неясное начертание тени тонких и изощренных мыслей.
П. Ты хорошо сказал.
К. Три времени определил закон, в которые нам приличествует праздновать. «Три краты в лете сотворите Ми праздник», говорит Бог. Так как о двух праздниках мы уже достаточно говорили, то хочешь ли, теперь скажем о том, какой третий праздник, и по какой причине он совершается? Ты уже слышал о причинах совершения каждого из тех: один из них совершался, и весьма пригодно, потому, что Христос даровал спасение, претерпев смерть ради спасения всех нас, а другой — потому, что, разрушив тление, Он воскрес и обновил нас для новой жизни. И время первого праздника было первым в месяцах года и приходилось в начале. К нему было близко и связано с ним время второго праздника, в которое наставала пора налагать серп на колосья, а также собирать и другие семена, которые бесчисленны в полях. Так теперь скажем, что следует, и о времени третьего праздника, весьма тщательно исследуя то, как и по каким причинам он должен быть совершаем, поищем сведение о нем в законе и заимствуем оное из самых Священных Писаний; ибо таким образом слово наше направится к истине. Или тебе, быть может, кажется, что я говорю и рассуждаю неправильно?
П. Нет, совершенно правильно.
К. В книге Левит написано: «скажи сынам Израилевым: в седьмой месяц, в первый [день] месяца да будет у вас покой, праздник труб, священное собрание. никакой работы не работайте и приносите жертву Господу» (23, 24–25). Кажется, седьмой месяц указывает на последнее время, имеющее быть при скончании всего; ибо в седьмой месяц все нужно собирать с полей уже не на гумно, Палладий, но запирать в самые сокровищницы (житницы) каждого. Время плодоприношения уже проходит, наступает уже начало зимы, растения засыхают, и цветы увядают. Теперь, перенося касающееся времени на себя самих, скажем, что как сей век уже приходит к концу, и как бы уже наступает и приходит век будущий, в который любители греха необходимо будут наказаны, то каждый соберет от собственных трудов своих, если он благоразумен, и снесет в небесные сокровищницы, припомнив, что говорит Христос: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе» (Мф.6, 19–20). Посему, когда Христос восстал из мертвых, слова святых тайноводителей приводят нам на память скончание века; ибо они отовсюду возвещают: «кончина века» (Ин. 2, 18; сн. Мф. 24, 3; 1 Кор. 7, 31 и др.); пусть каждый, говорят они, собирает свое имущество уже в сокровищницы небесные. Но в новомесячие, сказано, месяца, в который вы запираете плоды (в житницы), «да будет вам покой, память труб»: потому что каждый собирает в сокровищницы блага от собственных трудов и будет промышлять и заботиться о вечном блаженстве и покое, памятуя то, о чем говорит божественный Павел, а именно: «потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба» (1 Сол. 4, 16); «ибо вострубит, — говорит он же, — и мертвые воскреснут нетленными» (1 Кор. 15, 52); «ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить [соответственно тому], что он делал, живя в теле, доброе или худое» (2 Кор. 5, 10). Посему будем помнить об этой священной и весьма страшной трубе, когда наступит и благознаменитый, нарочитый святой праздник святых, когда они уже получат в удел уповаемое и приимут богатое возмездие за славные подвиги. Итак, необходимо, чтобы мы, востекая таковыми мыслями к высшей праведности, прекращали всякое дело, не могущее принести совершенно никакой пользы, — напротив, даже и оскверняющее. Об этом–то, я думаю, и сказал нам премудро Павел: «время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся» (1 Кор. 7, 29 и 31).
