бледно-розового болота вытянулись демонические лапы, покрытые обсидианово-чёрной плотью и колючками.
— Я — Маладрет Воркеш, — представился чернокнижник. — Магистр одержимости и ветеран Долгой Войны. Думаешь, ты сможешь чем-то удивить меня… библиарий? — последнее слово он выплюнул как ругательство.
— Думаю, смогу.
Маладрет притянул к себе посох силой мысли, замахнулся, чтобы снести Котару голову, когда на него напали не какие-то лапы, а тварь из преисподней, которой эти лапы принадлежали. Маладрет выругался, разорвал чудовище на части варп-разрядом, но упустил Котара из виду из-за брызг ихора и ошмётков плоти. Котар приблизился, выхватил посох и одновременно ударил коленом по кирасе.
Чернокнижник не удержался на ногах, упал, но тут же перекатился, поднялся и отскочил в сторону, разрывая дистанцию. Котару удалось рассечь только кожух силового ранца, а не устройство вообще. Маладрет отошёл к границе купола и вытянул из ножен у пояса пару коротких мечей.
Котар покрутил в руках трофейное оружие, а потом, недолго думая, опустил его вершиной вниз и переломил ногой, потоптавшись на восьмиконечной звезде хаоса.
— Чему-то всё же ты научился у Великих, — проговорил Маладрет, выдыхая дым из приплюснутого носа.
Котар ответил:
— Ты всю жизнь раболепствовал, собачонкой бегал за своими… "великими" и даже подумать не мог о том, чтобы стать кем-то без них. Жалкое зрелище, предатель.
Вместо ответа Маладрет проревел нечто нечленораздельное и пролил на Котара град ударов, не все из которых удалось заблокировать. Проклятые клинки взрезали толстую броню, ранили Котара, из-за чего по доспехами побежали ручейки чёрной крови.
Маладрет отсёк руку с фламбергом, вонзил меч в подмышечную область и приблизился так, что Котар почувствовал жар из его пасти. Маладрет проговорил:
— Последний вздох станет мне наградой.
В ответ на это Котар схватил чернокнижника за затылок, сшибся с ним лбом и сказал:
— Прошли те времена… когда меня можно было так просто убить.
Теперь глаза загорелись и у Котара тоже. Только не огнём, а сапфирово-синим сиянием. Котар раскрыл рот и выдохнул такого же цвета пламя, вмиг объявшее Маладрета с головы до ног.
Страшно воя, чернокнижник отшатнулся, согнулся в поясе, упал и попытался сбить огонь, но тщетно.
Котар приблизился, навис над противником, а потом сказал, пока тот ещё был способен слышать:
— Сейчас ты отправишься к своим богам и узнаешь, как сильно они ненавидят побеждённых. — Котар сделал короткую паузу и добавил: — Но если мы всё же встретимся вновь, то я убью тебя ещё раз.
Одним сабатоном Котар наступил поверженному на грудь, другим раздавил голову так, что только обломки рогов во все стороны разлетелись.
С гибелью чернокнижника пришёл конец и его нечестивому воинству. Связующего звена больше нет, чары развеялись, и сила, щедро влитая в каждое чудовище, обернулась против них. Какие-то одержимые создания забились в агонии, другие мутировали в нечто несуразное нежизнеспособное, третьи вообще полопались, словно пузыри с кровью. Только проклятые матери истлели и рассыпались прахом, издав слитный умиротворённый вздох.
Победа наступила в самый отчаянный миг. Многие десантники пали, другие получили увечья или такие неисправности силовых доспехов, которые даже защищаться не позволяли.
Кое-как, из-за поломки сервоприводов поножей Авраам подобрался к Котару, когда тот приживлял отсечённый протез.
— Заставил поволноваться… сукин ты сын, — сказал Авраам.
Котар обернулся и улыбнулся.
Да-да, всё верно, улыбнулся протезом челюсти, который на мимику рассчитан примерно никак. Впрочем, в чёрной крови или приживлении протеза из металлов и проводов тоже нет ничего естественного.
— Вытащи, пожалуйста. — Котар повернулся к Аврааму тем боком, куда Маладрет загнал своё проклятое оружие.
Авраам извлёк меч, провёл пальцем по лезвию с колдовскими рунами, а потом оценил чёрную кровь на вкус. Поморщился, закашлялся и тут же сплюнул в сторону.
Ещё Авраам заметил, что металлические зубы во рту Котара восстанавливаются совсем не так, как было до расплавления.
Они становились острее.
Как у дракона.
8
Маленькая победа, пусть и с совсем немалыми последствиями, одержана, но штурмовики завязли в подземельях и встречались то с одной чертовщиной, то с другой. В каких-то аномальных зонах искажалось время, и те, кому не посчастливилось там быть, седели, покрывались морщинами, дряхлели, да так и падали без сил, ожидая мрачного жнеца.
Были случаи, когда наёмники попадали в пространственные ловушки. Ты, например, входишь в помещение, добираешься до выхода и вдруг замечаешь, что снова оказался там, где начинал.
О напасти, приключившейся с Викторией, даже говорить не буду — однозначно один из самых необычных вариантов.
Самое время послать на помощь псайкеров, но у тех особая задача, которую я освещу чуть позже.
На помощь наступающим отправили культ Святого Свежевателя.
Крестный ход.
Не только избранные защитники маленькой церкви, в шествии принимали участие почти все члены культа, которые могли выдержать длительный переход. Мужчины и женщины, старики и дети — плотный строй людей в белых балахонах и капиротах. Некоторые облачены во власяницы, несли вериги, были босы, но все без исключения вооружились факелами, читали молитвы и даже пели, ничуть не страшась ужасов подземелий Хелги-Воланты.
Что же сказать на это?
Если Бог за нас, кто против нас?
Там, где прошли культисты, зажигались огни. И я имею в виду не инженерные подразделения, которые проводили свет и связь. Культисты крепили факелы к стенам, окуривали дымом ладана и окропляли святой водой все места, где побывали. Нет-нет, к ним примыкали даже некоторые наёмники, не обращая внимания на ругань командиров.
Вера… Вера становилась чем-то весомым, облачённым в плоть. Дух торжествовал.
Культисты не торопились. Темп задавал Жерар Лабранш, а что вы хотите от измученного увечьями и самоистязанием человека?
Ходил он уже лучше, чем прежде, но всё равно пользовался тростью. Он ничего не нёс, ему бы себя хотя бы унести.
Когда Жерар только начинал свой путь среди звёзд, он напоминал молодого служку в монастыре, известным вкусным пивом. Ныне же от ширококостного румяного лица остались только кости. Кости и пламенный взор, впечатливший даже госпожу инквизитора.
Он вызывал дрожь. Могло показаться, что сам по себе тщедушный человечек умрёт прямо здесь и сейчас, но блеск его глаз поселится в твоей душе и будет жить вечно.
Вслед за Жераром шла пара крепких мужчин. Один нёс массивный позолоченный штандарт с имперским двуглавым орлом, другой — икону Святого Свежевателя.
Как вы могли заметить, в голове колонны не
