уйти?
В ответ Эммануэль только чуть лукаво пожала плечами. Словно лишённая какой-то невообразимой тяжести, она была легка и удивительно грациозна. Хотя, может быть, это так сказывалась болезненность из-за последних событий.
- Я думала вы не придёте.
- Я видел, что это важно. Видел, что мы в любом случае пообщаемся, рано или поздно. В тех или иных обстоятельствах. Но большую полноту … я смогу получить только здесь. Так что, я внимательно слушаю.
- Вячеслав Андреевич, ваш дар управляемый?
- Да. В самых важных моментах, но…
- Этого достаточно. Здесь и сейчас примите решение, что вы отказываете мне в продолжении этого разговора и в том, что я хочу совершить. Даже не зная, что это будет, как это будет. Вот всего этого. А потом… посмотрите на то, что заставляло вас двигаться.
Единственная причина, которая заставляла Сатану двигаться, была его внучка. И встреча с Эммануэль Лонштейн несколько недель назад, во время взаимодействия с Кошачьей группой, полностью исправила судьбу девочки.
Сатана знал, с ней теперь будет всё в порядке. Всё будет хорошо.
Достаточно посмотреть, чтобы в этом убедиться.
Вот только что-то внутри дрожало. Что-то внутри не хотело идти на поводу у молчаливой девушки. И почти провалившись в свой дар, Сатана вдруг понял почему. Она … сожалела. Её глаза были полны сочувствия. Она не знала, что он может увидеть, но, вне всякого сомнения, ему не могло это понравиться.
Взмах.
Словно падение в вязкий кисель.
Время истончилось, стало молочной кисеей на пальцах, звонкие кровавые бусинки покатились по ней, разбиваясь и порождая капель. Кап-кап-кап.
Прекрасные круги разошлись вокруг, смыкаясь, соединяясь, переплетаясь, формируя… знакомую до боли картину. Отрезанная голова под куполом. И было одно отличие, одно, безумно страшное отличие.
Все те разы, что старик смотрел раньше за своей внучкой, это была просто голова, не понимающая своей участи, то сейчас в глазах вечно молодого лица он читал дикий ужас, безоговорочное отчаяние. Она знала. Она понимала. Она была заперта…
Кажется, он сам кричал, выныривая из этой картины.
Сатана не знал. Когда он открыл глаза, он лежал на диванчике, который появился рядом с кроватью. Эми лежала на подушках, и от неровного дыхания её грудь то поднималась, то опускалась.
У Вячеслава Андреевича с собой был стилет. Маленький, узкий. И ему даже пришло в голову, что, может быть, не стоит теряться? Та, которая спасла его девочку, чтобы обрести на такую страшную участь, может здесь и умереть. И тогда Марина… будет в порядке?
С критическим мышлением у Сатаны, что ни говори, всё же было в порядке.
Он понял ответ сам, даже не прибегая к своему дару.
Нет. Не будет.
Уже не будет… Это было невозможно в тот момент, когда девочка только появилась на свет с этим мерзким даром!
Уронив голову на грудь, Сатана задался вопросом, неужели всё было бесполезно? …
- А теперь, - продолжила Эммануэль ровно, открыв глаза и глядя в потолок. – Посмотрите, что будет, если … я сделаю то, что задумала. Вначале посмотрите, потом я расскажу, как это будет.
Старик немного помолчал, потом нырнул снова в кисею времени, подхватил потоки, привычно разводя их.
Возможное будущее вдруг ударило больно-больно. Счастливая внучка со своей семьей. В своём доме. Счастливая, здоровая. Совершенно здоровая.
И больше ничьи интересы её не касались. Больше ничьи кривые пальцы не тянулись к её дару. Больше… не было… узелков?! А вместе с ним и … самого … дара?
- Вы знаете, наш патруль любит «горячие» фразы. Самая любимая: нет тела – нет дела. Здесь то же самое. Нет дара – нет угрозы. Нет повода за неё беспокоиться. Нет повода отказывать ей в возможности быть счастливой, любимой и любить.
- Это невозможно, - по морщинистой щеке старика сбежала одинокая прозрачная слезинка. – Это ведь невозможно, ангелочек милый. Никак.
- В зависимости от того, как действовать. На что делать упор. Через что проводить… изменения.
Сатана снова закрыл глаза, жадно и голодно внимания счастливому будущему внучки, потом снова взглянул на Эми, уже севшую в кровати:
- Что?
- Я её убью.
Он не смог шевельнуться, ощущая, как по спине побежали ледяные струйки пота. Он знал это ощущение. Его держали на прицеле. Он мог исчезнуть в любой момент, но он ничего не мог сделать девушке, сидящей на кровати. Показавшей ему чудесное будущее, чтобы… отобрать? Поиздеваться?
- Зачем ей мёртвой такое будущее?!
- Потому что она не будет мертва.
Слова прозвучали. Вячеслав Андреевич даже не понял, в первый момент. А потом понял, и ему стало страшно.
Дар возвращаться во времени, видеть прошлое, просматривать будущее – это всё было слабой тенью того, что было в руках девушки напротив.
- Я её убью, - повторила ровно Эми. – А потом верну обратно. Обычным человеком. Счастливым человеком. Она сможет пользоваться джампом, хотя только с векторизатором. Её детям никогда не передадутся узелки Полише, они не станут аномалией, будут счастливы. То, чего Марина была лишена просто потому, в какой семье родилась, станет возможным. Сможете стать частью семьи. Она будет счастлива обрести дедушку.
- Но она умрёт.
- Ненадолго, - буднично возразила Эммануэль. – Те, кого я возвращала, даже не помнят, что с ними происходило что-то за гранью нормальности. Она не поймёт тоже.
- Она … не будет знать?
- Наоборот. Я расскажу ей. Всё. От начала до конца. Почему у неё такой дар. Может ли она что-то с этим сделать. Как она может быть счастлива. И почему она не сможет никогда ощущать себя в безопасности, пока у неё есть этот дар.
Сатана грустно кивнул:
- Хорошо. Зачем ты мне это рассказала? Вряд ли я смог бы помешать… или помочь.
- Вы не правы, Вячеслав Андреевич. Смогли бы помешать. В конце концов, мало ли тех, кому можно продать меня. Только в вашем списке. И не надо сейчас говорить, что у вас такого нет. Есть. Я знаю. И на меня есть. И на Рюичи есть. И на умершего графа Монтесье есть. И на его дочку. Это я тоже знаю, и то, что я не пришла по поводу этого списка, значит только то, что я не пришла.
- Я не собирался!
- Я знаю, - Эми положила свою ладонь поверх ладони Сатаны. – Я знаю, Вячеслав Андреевич. Я просто иллюстрирую, что у вас были бы возможности помешать. А теперь поясню, с чем нужно будет
