недовольных. И мы выразили протест. Но старый властитель Ци был упрямым человеком и любил устраивать всякие неприятности. Поэтому он поощрял претензии нашего бывшего правителя. — Кан-нань тихонько вздохнул и громко рыгнул. — К счастью, Чжао-гун умер естественной смертью. После этого между нашими странами все шло хорошо. Или так нам казалось. Но потом… О, мы живем в интересное время! — Китайцы называют «интересным» то, что греки охарактеризовали бы как «катастрофическое». — Своему брату наследовал Дин-гун, и моему недостойному деду было велено занять пост главного министра — пост, к которому он подходил так же мало (и так же мало желал его), как я. — Китайские владыки любят выражаться, как евнухи при подготовке к набегу на кладовую гарема. — Когда мой дед умер, один из его секретарей, некто по имени Ян Ху, сам стал главным министром. Поскольку он был всего лишь ши, ему этого совсем не полагалось. О, мы были в большом замешательстве!
Кан-нань опустил свою ложечку, и мы вместе прислушались к замысловатым ходам его ума. Затем нам принесли консервированные абрикосы. Из всех китайских фруктов абрикосы самые почитаемые. Я их никогда не любил, но всем видом выражал удовольствие от всего, что мне предлагал диктатор.
Как обычно, истинную причину этого замешательства я узнал не от Кан-наня, а от других. Ян Ху захватил власть и в течение трех лет был абсолютным диктатором. Как и многие незаконные правители, он пользовался среди народа большой популярностью. Он даже пытался заключить союз с гуном против трех фамилий наней.
— Я служу Дин-гуну главным министром, — говорил Ян Ху, — чтобы династия Чжоу могла восстановить свое главенство в Лу. Когда это случится, небесное право снизойдет на нашего владыку, наследника богоподобного Даня.
У Дин-гуна хватило ума держаться подальше от узурпатора. «Подальше» в буквальном смысле: он вечно пропадал на охоте и в столицу приезжал, лишь когда приходилось обращаться к предкам. Должен сказать, я бы на его месте заключил союз с Ян Ху. Вместе они бы разгромили противников. Но Дин-гун был робок и к тому же не имел ни воображения, ни опыта, чтобы почувствовать себя настоящим правителем. Три известные фамилии подавляли семейство Дин-гуна на протяжении пяти поколений. А тот уезжал на охоту.
В конце концов Ян Ху зарвался. Он попытался убить отца Кана. Но Цзи сплотились вокруг своего вождя, и Ян Ху бежал в Ци, захватив большую часть государственной казны. Правительство Лу потребовало выдать мятежника вместе с украденными сокровищами, и, когда требование осталось без ответа, отношения между Ци и Лу испортились.
Кан-нань заверил меня, что Ян Ху, по его выражению, даже злоумышляет вернуться, чтобы, по выражению узурпатора, создать «Восточное Чжоу» — то есть реставрировать истинного небесного императора. Должно быть, Ян Ху обладал даром убеждения. Определенно этим человеком в Лу многие восхищались, особенно среди тех, кто почитал так называемые старые традиции. Насколько мне известно, он так и не вернулся. Клан Цзи очень могуществен, а Кан-нань — человек умный и волевой, если он еще жив. Когда я встретился с ним, он уже третий год был главным министром. Но даже будучи абсолютным диктатором, он побаивался Ян Ху. Кроме того, он был потрясен недавним мятежом одного из самых способных своих военачальников — коменданта замка Би.
Со времен распада империи Чжоу знать всегда строила себе крепости. Сначала замки предназначались для защиты против грабителей и вражеских войск. Но постепенно, с годами, они стали видимым внешним признаком мощи той или другой семьи. Через браки, предательства, безжалостные бунты каждая семья, даже клан стремятся завладеть как можно большим числом крепостей. С тех пор как клан Цзи стал постоянно контролировать самое большое число укреплений в Лу, он вошел в союз с соперниками из семейств Мэн и Шу и управляет миллионным народом. Само собой, у правителя замков нет. По сути дела, он владеет только дворцом, на содержание которого постоянно не хватает денег. Ян Ху обещал изменить подобное положение вещей и даже говорил о разрушении замков Цзи. Подозреваю, именно угроза крепостям, а не покушение на старого наня, и привела Ян Ху к падению.
Лет за десять-пятнадцать до моего приезда в Лу комендант замка Би поднял мятеж против своих хозяев Цзи. Пять лет он удерживал крепость, но в конце концов ему пришлось сдаться и искать убежища в Ци. Не секрет, что Кан-нань считал коменданта главным подстрекателем войны между Ци и Лу, хотя другие отдавали эту честь Ян Ху. В любом случае, комендант коварно восстал как еще один сторонник правителя. Он тоже хотел создать «Восточное Чжоу».
Кан-нань намекнул на этот мятеж. Как обычно, он изъяснялся более чем туманно:
— Ясно, что небеса желают отказать нам в абсолютно безмятежной жизни. И все же мы ублажаем небеса и выполняем все традиционные ритуалы. К несчастью, у нас есть недоброжелатели на севере… — Кан-нань помолчал, желая удостовериться, понял ли я двусмысленность. Я понял. Ци к северу от Лу, а слова «на севере» также означают «небесный император». — Вижу, вы знаете наши обычаи. Конечно, я подразумевал Ци, где укрывают наших врагов. Не пойму зачем. Мы никогда не принимали ни одного противника их правительства. Люди непознаваемы, не правда ли?
Я согласился. Люди действительно всегда казались мне непознаваемыми. Они пекутся исключительно о своей выгоде. И как они решаются излагать или объяснять, скажем, факт сотворения мира, всегда оставалось для меня загадкой.
Мы сидели в тускло освещенной комнате, в воздухе трепетала нежная музыка — скорее отголоски звуков, чем сами звуки, и я понял, что Кан-нань хочет воспользоваться мной. Диктатор испытывал меня в привычной ему манере — не договаривать до конца. Он как бы раскалял внутренность черепашьего панциря, чтобы прочесть таинственные письмена, выступающие на внешней поверхности. Я оставался недвижим, как… как черепаший панцирь.
— Восстановление дома Чжоу — это наша мечта, — сказал диктатор довольно неожиданно.
— В ближайшем будущем?
— Кто знает? В любом случае сначала гегемония, потом право. — Две тонкие параллельные линии вдруг исказили верхнюю часть яичной скорлупы. — Некоторые верят, что процесс можно повернуть вспять. Я так не думаю, но многие мудрые и не очень мудрые люди считают, что можно. Они верят, что если законному правителю дать древнюю светскую власть, за этим последует и небесное право… Эти ложные идеи вдохновляют авантюристов. Вот почему наше войско стоит у Каменных Ворот. С авантюристами справиться нетрудно. — Верхняя часть яйца снова разгладилась. — Мы не боимся предателей. Но боимся — и уважаем — наших божественных мудрецов. Вы знакомы с учением Конфуция?..
— Да, почтенный правитель. Фань Чи мне много рассказывал
