Это был колодец. У края была закреплена веревка, спускающаяся вниз. «Хозяева с лета забыли, так ведро и осталось. – Я потянул за веревку. Она не поддавалась. – Замерз. – Мысль совпала с новым шумом, который, частично приближался ко мне. – Участок осматривают. Сейчас доберутся».
Я, не понимая, как следует, что делаю, схватился за веревку, и, упираясь ногами в стенку колодца, полез вниз. Было жутко. Темень сгустилась сразу, как только я опустился на пару метров.
* * *
Не знаю… Мне никогда никто не описывал, что чувствует человек, попавший в колодец. То есть, мне и вообразить-то об этом было толком нечего. Но теперь я знал: скользкая веревка и, в мгновение сужающееся пространство над головой. Хорошо, что я был в перчатках. Горнолыжных. То есть, рассчитаны они были на палки лыж, которые тоже скользят. Это, наверное, меня и спасло от падения вниз. Я скользил – периодически наматывая веревку то на одну, то на другую руку и мысленно уже попрощавшись с жизнью… а что оставалось? Наверху-то у меня шансов по любому не было, – и, наконец достиг опоры: подо мной был лед. Я аккуратно ощупал поверхность, потом. Более уверенно ступил. Кажется, не проваливалось.
Замер. Было бы страшно – не будь я уже в таком состоянии, что лёд подо мной казался спасением. На всякий случай придерживал веревку. Можно было ожидать всего, что угодно. Темнота была полной.
* * *
Я находился в колодце уже с час. Продрог, но не очень. Спасала теплая куртка и термокросовки.
Ужас был в том, что я в любую минуту мог провалиться под лед. Стоять в колодце, в темноте, не видя ничего, было серьезным испытанием для нервов. Единственное, что не давало мне расслабиться и окончательно впасть в панику, это мысль о том, что ждало меня вверху. Произойди всё, только что со мной происшедшее, до того, как я пару дней просидел прикованный к батарее в подвале, я бы, пожалуй, уже подумал вылезти и сдаться. Теперь же я только сильнее сжимал веревку, стараясь перенести на нее часть тела и тем самым уменьшить давление на лед. Не знаю, сколько прошло времени точно. Я, было, решил лесть вверх.
Вернее, я подумал о том, что… пора подумать о том, как лезть. Эта часть плана оказалась полностью опущенной. И, действительно, веревка была тонкой и скользкой. Опыта у меня в таких делах не было совершенно…
В этот момент вверху раздались голоса. Сперва далекие, затем, над самым колодцем. Видимо, присутствовал эффект акустической линзы: голоса звучали негромко и отдаленно, но, в то же время, словно из громкоговорителя расположенного прямо у моего уха. Слышно было всё, словно в театре.
– Шеф дал команду все обыскать, да куда уж дальше, что теперь весь поселок обходить? Давай тут постоим, покурим и назад. Без толку это…
– Слушай Бугай, – голос показался мне смутно знакомым. – А этот чув-то, вообще, из спецов что ли? Потому как и театр он нам тогда по полной прогнал: ну, чисто лох. Терпила безответный. А потом – с наручников ушел; Серёгу замочил… – дорогого стоило, многие пытались. Теперь Слепой…
– Ты, Косой, пургу-то не гони. «Многие пытались», – ты что, там, свечку держал? За базаром-то следи. Ты, может, еще расскажешь: «Кто, где, когда?» – Игра такая есть телевизионная. Не слышал?
Голоса вверху замолчали. Люди показались мне смутно знакомыми, однако, ввиду моего пребывания в полном ступоре от страха, мысли в голове затормозились и дальше не пошли.
– Не… я, Бугай, тебя понял. Ты не думай. – Наконец, вспомнилось, где я слышал эти голоса и я впал в еще большую прострацию, следя только, что бы не потянуть веревку слишком сильно или не отпустить совсем. Тем временем они продолжали: – Это так, догадки. Ну, такой авторитет, понятно, многим жить не давал. Закроем на этом. – Косой помолчал. – Но, про «терпилу» тебе как нравиться? Собаки от дома до туалета довели. Следов теперь не разобрать. Поскольку друзья наши на мигалках туда такой кодлой ломанулись, теперь сам черт не разберет, что там до них было. То есть, могут следы и обратно идти. То есть, по понятиям, в доме он сейчас. Или раньше ушел. Куда? Как с киллером тем выходит: вроде взорвали его, в его же машине. Как бездомный рассказал – все на то выходит, как он и видел. И что? Опять его нет?
Здесь что-то красное, рассыпая искры, понеслось ко мне сверху. «Граната! Зажигательная! Заметили! – Собственно, эти три мысли успели промелькнуть в моей голове, прежде чем что-то горячее обрушилась мне на голову, ослепляя, обжигая волосы и делая нестерпимо больно. Я в ужасе отпустил решетку, лед подломился и я начал проваливаться в ледяную воду…
Я только цеплялся еще за веревку понимая, что всё, мне конец, и, испытывая даже некоторое облегчение от того, что мои мучения наконец окончились…
* * *
По моему лицу просеменило что-то липкое и влажное. Я очнулся, и непонимающе огляделся вокруг. Сознание постепенно возвращалось. Уже более осмысленно я осмотрел стены бомбоубежища, знакомую мне бронированную дверь. «Крысы» – подумалось и тут же ушло. Реальность была много приятней воспоминаний. Сон окончательно прошел. Я сел.
К счастью, я не утонул в колодце. Автоматически схватившись за веревку и, кое-как балансируя на одной, оставшейся на поверхности ноге, я умудрился устоять. То, что я принял с перепугу за «зажигательную гранату» оказалось всего на всего окурками, которые незадачливые братки, видимо, автоматически, что бы не оставлять следов, выкинули в колодец.
Обжегся я не сильно, хотя часть искр (слава Богу, не сигарета целиком!) угодили мне за шиворот и произвели тот самый фурор, из-за которого я чуть не провалился под лед. Всё, однако, обошлось, и, простояв в колодце еще с полчаса, я начал пробовать выбраться. Оказалось, что в узком пространстве, где ты можешь упираться одновременно ногами и плечами, выбраться, держась за верёвку можно. Нервы подпортило то, что порваться она могла в любой момент и тогда, мероприятие закончилось бы трагически. Я об этом, естественно, пока выбирался, только и думал. Причем, понимая, что «думать нельзя». Постоянно себе это внушал и от того ни на минуту забыть о веревке не мог. Поэтому вспотел я не столько от физических упражнений, сколько от пережитого стресса…
Выбравшись, я первым делом обозрел окрестности, а затем, здраво решив, что в доме засада, посеменил в сторону железнодорожной станции. Там, сев на первый попавшийся поезд, и, только за тем выяснив, что он идет в нужном направлении, добрался до Петербурга. Не доезжая станции до Центрального вокзала – опять результат мучительных попыток соблюдать конспирацию – я ожидал там непременно засады, – добрался до метро Ломоносовская.
Сказать, что при виде меня Леха и Дрон, к счастью там оказавшиеся, не испытали никакого счастья, значило, ни сказать ничего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
