Квятек сохраняли между собой самые теплые отношения. О чем свидетельствует и сын Квятека – Владимир Казимирович, поведавший автору много интересного о взаимоотношениях этих двух незаурядных людей.
И вообще создается такое впечатление, что там, в боевой цепи батальона, все были друг у друга на виду. Ведь нигде нет упоминания о том, что бойцы находились в окопах и траншеях. А раз так, то вполне объяснима меткость вражеского пулеметчика, отмеченная в последних словах Щорса.
Зададим и такой вопрос – а зачем все это Дубовому было нужно? То есть брать на себя смерть Щорса, записываться в его убийцы? Одним словом – кому это выгодно?
Как нам представляется, такой шаг – признание в преднамеренном убийстве Н.А. Щорса, героя Гражданской войны, И.Н. Дубовой предпринял вполне сознательно, предварительно обдумав его дальнейшие последствия для себя. Можно предположить и примерную логику его мышления в тот момент. Она сводится к следующеему.
К началу декабря 1937 г. И.Н. Дубовой досконально изложил все подробности, касающиеся структуры, персонального состава, программы и тактики действий придуманной им (и следователем) антисоветской националистической организации, якобы существовавшей на Украине. Каких-либо новых подробностей на сей счет он уже просто физически выжать из себя не мог. Иван Дубовой, просто говоря, к тому времени уже выдохся, выговорился и выписался до последней строчки. То есть следствие на этом и должно было закончиться. Он знал, что последует дальше – составление обвинительного заключения, ознакомление с ним подследственного. И суд, как последний этап тюремной эпопеи. Для Дубового, знакомого не понаслышке с политическими процессами 30-х годов, ошарашенного итогами суда над Тухачевским, Якиром и другими видными военачальниками, как дважды два было понятно, что ждет его после показаний и признаний, данных им на предварительном следствии. Только высшая мера, несмотря на добровольность показаний и согласие подтвердить на суде все ранее сказанное и написанное.
Периодически соглашаясь сотрудничать со следствием, Иван Дубовой рассчитывал на некоторые послабления для себя, в том числе и в суде (в связи с вышеизложенным). И в то же время он понимал всю призрачность таких надежд. А жить очень хотелось, несмотря ни на что. Поэтому мысли его лихорадочно бились в черепной коробке в поисках выхода, в поисках решения извечного вопроса: жить или умереть? В один из таких моментов мучительных раздумий Дубовой решился на эстраординарный шаг. Если по предыдущим его показаниям реальной крови на нем не было (речь шла всего лишь о подготовке террористических актов над руководителями партии и правительства), то здесь уже разговор касался факта, имевшего место и время действия, пострадавшего и свидетелей.
Нам представляется, что Дубовой, учитывая известность Щорса, своим признанием в его убийстве, по всей видимости, рассчитывал повернуть ход следствия в другое – уголовное – русло. Он, вероятно, предполагал, что этот аспект сможет перевесить первоначальный, то есть политический. А раз так, то и основным пунктом обвинения для него станет убийство, за которое в СССР не всегда давали высшую меру, заменяя ее другими видами наказания. Всем известно о том, что в 30 – е и 40 – е годы в исправительно-трудовых учреждениях отбывало наказание огромное количество «друзей народа» (так в лагерях и тюрьмах неофициально именовали уголовников и бытовиков, делая это в противовес «врагам народа», т. е. арестованным по политической статье). Большинство из этих «друзей» в свое время благополучно избежали «вышки». Вероятно, что примерно этими мотивами руководствовался Иван Дубовой, попросив однажды у следователя ручку и бумагу для заявления на имя Н.И. Ежова. Но его посыл не получил дальнейшего развития в материалах следствия – оно не «клюнуло» на эту наживку. Данный эпизод ни в обвинительном заключении, ни в приговоре не фигурирует и в вину Дубовому не вменялся.
…А следствие между тем продолжало идти своим чередом – допросы, допросы… Шел уже 1938 год.
«ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвиняемого ДУБОВОГО Ивана Наумовича
от 14 февраля 1938 года
ВОПРОС: Вы скрыли Вашу настоящую роль и Ваших сообщников по украинской фашистской организации. Установлено, что Вы возглавляли украинскую военную националистическую организацию. Мы предлагаем Вам немедленно приступить к показаниям по этому вопросу.
ОТВЕТ: Я говорил уже в своих показаниях от 21 сентября, что я был тесно связан с центром украинских национашлистов, в частности, с их руководителем, бывшим председателем СНК УССР – Любченко.
Я говорил также, что от Любченко я знал о связях с украинскими националистами командиров РККА: Криворучко, Капуловского и Соколенко. Это все, что я знаю.
ВОПРОС: О Капуловском Вы не только знали, как о националисте со слов Любченко. Капуловский – Ваш ближайший сообщник по контрреволюционной националистической деятельности.
ОТВЕТ: Действительно, я скрыл свою роль в украинской националистической организации и ряд участников этой организации в РККА.
Разрешите мне изложить все то, что я до сих пор скрывал от следствия, по порядку, начиная с обстоятельств установления мною связи с националистами.
Как я уже говорил на предыдущих допросах, мне от Якира было известно о существовавшем блоке военного заговора на Украине с украинской националистической организацией…
Я дал ему (Любченко. – Н.Ч.) тогда согласие участвовать в националистической украинской организации и согласился возглавить, в случае антисоветского переворота, будущую украинскую “национальную” армию.
Однако я скрыл от следствия, что наш разговор не ограничился лишь предложением Любченко мне командовать в будущем этой украинской армией.
После того, как я дал свое согласие войти в националистическую организацию и по существу войти в ее руководство, Любченко поставил передо мной вопрос о том, что я должен теперь же, немедля, разворачивать организационную работу по сплочению националистических кадров в Красной армии для создания того костяка, вокруг которого в будущем сложится “украинская национальная армия”.
Любченко после вербовки изложил мне основные задачи украинской организации в РККА:
1) Создание самостоятельной украинской военной организации, как орудия, обеспечивающего основные национальные задачи в вооруженном перевороте.
2) Путем вхождения в антисоветский военный заговор использовать военных заговорщиков для тех же целей украинской организации, в основном – для обеспечения вооруженного переворота.
3) Проводить подрывную работу в РККА, срывая ее боеспособность и подготавливая тем самым поражение РККА в будущей войне.
4) Проводить организационную и агитационную работу в армии, для подготовки армейских кадров, так сказать, “околопартийных”, не входящих прямо в украинскую организацию, но близких к ней, как базу для обрастания украинской организации новыми кадрами.
5) На меня, как руководителя военной организации, возлагалась задача – через своих людей в армии обеспечить руководство всей подпольной работой и среди комсостава запаса и приписного состава.
6) Через корпусные учебные центры, осоавиахимовские организации и военкоматы, а также через военные кабинеты при вузах создавать узловые пункты – штабы для
