— Скоро подъеду, Макс, — пообещал опер. — Чай только попью.
Приехал он на милицейском Уазике, но мы оставили его на стоянке, чтобы не пугать бизнесменов и бандитов.
Пришли в «Бермуды» мы в половину четвёртого дня. За стойкой регистрации так и сидела хмурая администратор, которая раскладывала пасьянс на старом компе. С самого утра в той же позе.
— Ещё никого нет, — сказала она, с трудом отвлекаясь от своих «дел». — Подождите в приёмной.
Приёмная не особо роскошная, но и далеко не бедная. Светлая комната, белый пол, зелёные диванчики, пальмы в кадках и стеклянные журнальные столики с газетами. На одной изображён какой-то чиновник, заверяющий, что денежной реформы не будет. Ага, знаю я вас, не будет, как же.
Тут же стояла стеклянная пепельница, курить разрешалось. Лёня достал сигареты, рассказывая, что известно о расстреле пивзаводских, но замолчал.
— Такие сигареты курил Терехов, — заметил он, показывая на окурок из коричневой бумаги и с жёлтым фильтром.
Мысль он продолжить не успел, подтянулся первый клиент.
В зал вошёл главный инженер Михалыч. Когда мы ездили в комбинат, он был чисто выбритый, аккуратный, весёлый и постоянно травил анекдоты. Сейчас наоборот — опухший с похмелья, лохматый и очень мрачный. В трясущихся руках он держал ключи от кабинета.
— А, это вы, — он нас узнал. — Как там у вас в Новозаводске?
— Да не жалуемся, — сказал я. — Приехали тут обсудить пару вопросов с руководством.
Он не с похмелья, Михалыч до сих пор немного пьян. Успел с самого утра.
— А-а, — протянул он, огляделся на секретаршу, которая как раз поднялась и отошла. — Понимаю. Но вообще, ребята, мой вам совет, — Михалыч огляделся ещё раз и прошептал: — Ехали бы вы лучше домой. И не связывались бы со всем этим.
Я сделал знак Лёне. Вот сейчас-то начинается его работа.
— Почему это? — спросил Лёня, неловко ёрзая на месте. Диван под ним заскрипел, поэтому щелчок кнопки диктофона услышал только я.
— Долго рассказывать, — Михалыч махнул рукой и пошёл в сторону кабинета.
— А мы не торопимся, — сказал опер, поднимаясь и идя за ним следом. — Можете объяснить?
— Просто знайте, что с тем добывающим предприятием, которое мы открывали на Алтае… — Михалыч посмотрел в окно. — Мне надо бежать, много работы.
Он торопливо забежал в кабинет, с трудом открыл замок и только собрался закрыть дверь, но я успел вставить ногу. Лёня огляделся, приоткрыл дверь и вошёл, я следом и закрылся на ключ.
— А вот теперь давайте-ка подробнее, — сказал я.
Глава 15
Михалыч, он же Артём Михайлович Скобин, как гласила табличка у него на столе, может и был против говорить с нами, но деваться ему некуда. Мы с Лёней были настроены решительно.
Я закрыл дверь и запер на ключ изнутри. Михалыч сел за простенький недорогой стол, заваленный чертежами и планами, Лёня уселся рядом и налил себе воды из графина.
— Жарковато сегодня, — сказал он. — Верно же, Артём Михалыч Скобин?
Вопрос он произнёс чётко, для диктофона.
— Верно, — ответил Михалыч, сильно краснея. — Я сказал немного лишнего…
— Да тут все свои, понимаем, — Лёня наклонился ближе. — Но всё же, ты сказал, повторяю, держитесь от этого дела подальше. И ты же упомянул про Алтай. Что ты имел в виду? Что там было?
— Нам интересно, — я подтащил стул, скрипя ножками по полу, и сел напротив. — Вы же, Михалыч, не просто так это сказали? И точно не собирались нам угрожать?
— Или всё же угроза? — грубовато спросил Лёня.
— Мне правда нужно работать, — Михалыч пытался отодвинуться на стуле, но не выходило.
— Говори, — потребовал Лёня. — К чему ты это сказал? Или ты боишься, что кто-то из фирмы тебе за это что-то сделает? Кто именно?
Голос он не повышал, но говорил чётко и очень внятно. Грузил инженера, тот даже не знал, куда деться.
— Просто я вспомнил об одном случае, — Михалыч вытер лоб. — Мы тогда открыли комбинат на Алтае, полиметалы. Привезли оборудование, взяли деньги на ремонт корпусов, машины закупили. А потом наехала братва, и всё, вывезли всё ценное, персонал разогнали, все машины забрали себе и продали конкурентам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А тут какой конкурент? — спросил я. — Тут на тысячи километров нет никаких добывающих предприятий, всё закрыто уже несколько лет. Только металлургический завод на севере, но он ваш.
— Ну, — Михалыч замялся и вытер лоб. — Ну это же братва, вот они и того, отобрали всё…
Уже всё мутно. Да, в братве не сидят финансовые аналитики, которые сделают прогноз прибыли через несколько лет, поэтому требуют долю сразу. Но всё же, чтобы так просто слить в никуда миллионы американских рублей, выделенные на открытие производства? Куда там смотрят в Москве и Питере, что столько денег исчезло в никуда?
Или, как только что пришла мысль мне в голову, что это была договорённость. Братва мешает работе, а кто-то на этом делает деньги и делится с ними? Это один вариант, второй — и правда избавились от конкурента, а предприниматели ещё легко отделались.
Но всё ещё слишком мало данных. Лёня тоже так думал.
— То есть пришла местная алтайская братва, — спросил он. — И просто вас всех разогнала, выгнала с голыми жопами в чистое поле? И ничего?
— Ну вроде того, — Михалыч выдохнул. — Потом было решено, что продолжать нерентабельно. Потом дело завели, но так никого не посадили. А ещё на Урале несколько лет назад…
Он замолчал, но Лёня отцепляться не собирался.
— Ты сказал на Урале, что там?
— Там тогда платили за крышу местным, но что-то пошло не так, но я не знаю, что именно. Просто вагоны стали пропадать, обвиняли наших, кого-то посадили, но это были просто мастера цехов! — Михалыч взмок ещё сильнее. — Хотя там завод работает до сих пор, прокат выпускает. С остальным хуже. Мутное это всё дело. Заводы открываются, сами или в доле с кем-то, с некоторыми хорошо всё, а с некоторыми один убыток. Прокат ещё продают, а вот с рудой так себе выходит…
Говорил он много, но толку мало. Ничего он особо не знал, и уже явно пожалел, что решил предупредить. Но зато протрезвел полностью, хотя перегаром несло.
На стене в кабинете висела карта, на которых были закреплены кнопки, обозначающие производство. Фирма была не самой богатой, но и не самой бедной. У них был металлургический завод на севере области, который производил прокат. Наш новый краснозаводский комбинат будет снабжать завод железорудным концентратом, если запустится. Что с медью, которая есть в тех краях, пока непонятно.
И ещё есть завод на Урале, о котором Михалыч говорил и который стал убыточным. Да и этот завод на севере тоже приносил не особо много, но за него держались изо всех сил. И там тоже иногда пропадала продукция, причём не железный концентрат, а прокатная сталь. Причём пропадает вагонами. Ну и окончательно закрытый комбинат на Алтае, на который просто плюнули.
Лёня поспрашивал ещё, но больше для порядка. Видно, что он и сам махнул рукой на допрос Михалыча. Но одно мы с опером поняли точно, всё слишком мутно. Закончив терзать инженера, мы вышли на перекур.
— Ë-моё, — Лёня вздохнул. — Какие-то заводы работают, какие-то нет.
— Если бы разорялось всё, у них бы не было денег открывать новый завод. А так… что-то теряется, что приобретается. И явно кто-то не бедствует. Вот ещё один…
В контору вошёл сияющий Нижегородцев, размахия кожаным портфелем, и сразу подошёл к стойке администратора, чтобы взять у женщины письма. Лёня украдкой проверил диктофон.
— Господин Волков, — Нижегородцев нас заметил и махнул рукой. — И господин… — он задумался. — Лесняков. А вы быстро. Думал, сюда приедет только господин Волков.
— Есть вопросы, которые мы хотели бы обсудить с ним вместе, — сказал я.
— Совсем недолго, господин Нижегородцев, — добавил Лёня погромче.
— А у меня как раз есть время, — Нижегородцев поставил подпись в журнале, который ему протянула администратор. — Леночка, принеси нам кофе. Или господа желают чего-то покрепче?
